Охота на охотника. Детективные повести

– Ни мне, ни вам знать об этом лучше не стоит, – улыбнулась комендантша. – И, предваряя ваш следующий вопрос: я работаю здесь по двум причинам – из-за денег, которые мне платят регулярно, и по привычке. Я здесь давно.

– Честно говоря, вы не похожи на работника коммунальной сферы…

– Я не всегда работала в этой сфере, – коротко ответила комендантша.

Поняв, что большего она не скажет, Володя осмелился все же задать последний вопрос.

– А кому вообще принадлежит общежитие? Мне Сергей Юрьевич ничего об этом не сказал.

– Официально – коммерческому институту. Удовлетворены?

– Вполне. Спасибо вам большое за интересную информацию.

– Честно говоря, я вам эту информацию дала исключительно для прикладного использования. Надеюсь, она окажется вам полезной, – с этими словами Лидия Николаевна закрыла за собой двери.

«Черт возьми, какая интересная тетка!» Володя так и не понял, сколько «тетке» лет. Ну уж никак не меньше полтинника, точно. А скорее, больше.

Растолкав немногие вещи в тесный шкаф, он ощутил потребность сесть и спокойно обдумать все, что ему известно.

Итак, «золотого» директора столкнули с дороги вместе с шофером. Операцией руководил – по крайней мере, на месте – некий милицейский майор. Значит, милиция в какой-то части прикуплена. Кем? Понятно: кем-то из команды нового губернатора. Редактор, кстати, обмолвился: генерал, хоть и сам изрядный отморозок и хапок, может знать не обо всем, происходящем в его епархии. А если, например, там – борьба кланов, и главу в это дело не только не посвящают, но и всячески стараются запутать, чтобы в мутной воде выловить свою большую рыбу? Судя по тому, что Володя видел сам с экрана разных – и ручных, и оппозиционных – областных телеканалов, генерал – человек эмоциональный, невыдержанный, поддающийся внушению. Такого человека, будь он хоть каким начальником, при умелом управлении «снизу» легко натравить на кого угодно. Впрочем, это все – домыслы. Пока ясно одно: директора убили по желанию больших людей. Скорее всего, людей из самой областной власти. И при участии милиции. Или… Стоп. А почему, собственно, милиции? Есть ведь и другие ведомства. Майор был в гражданке, так что может служить где угодно.

«Золотой» завод – аффинажное предприятие. Занимается переработкой золота. Конечная продукция – слитки, которые покупают банки и государство. В советские времена «золотые» заводы курировала «контора глубинного бурения»: КГБ. Контора переименовалась, но никуда не делась. У нее на любую власть есть компра. Новый хозяин еще только подумал влезть на правление, а в конторе уже папочки пухнут от информации. Информация, между тем, – штука вполне материальная, имеет ценность и цену. Цену можно назначить, а информацию продать. Причем извлечь из этого не только сиюминутную выгоду. Таким образом курирование могло превратиться в крышевание. Могло и не превратиться, если руководитель завода попался упертый.

От разных коллег, с которыми судьба небогато, но все же сводила Володю, он знал: милиция и эфэсбэшники по всей Руси великой соперничают между собой за зоны влияния. И те, и другие беззастенчиво занимаются крышеванием разного рода бандитов и жуликов. Преступный бизнес в столице и провинции отличается только масштабами. Краснохолмск с Москвой не сравнить, конечно, но и здесь заводы делят, за них воюют между собой отнюдь не праведники. Еще на изломе прежних времен, когда было уже ясно, что дряхлое прошлое социализма позади, когда наступил угар перекройки всего, что поддается и нет, в разных концах страны захлопали выстрелы. Они возвещали пришествие нового хама на смену прошлому. Этот был таким же беспредельщиком, как те, если сравнивать с послереволюционными временами. На всяких стратегических предприятиях стали мочить почем зря красных директоров, успевших урвать кусок приватизационного пирога и ни за что не желавших делить его с кем-то. Потом, когда директора поумнели и научились делиться, выстрелы понемногу стихли. Хотя тех, кто мешает, убивать не перестали. Их стали убивать по-другому – грамотно, по-тихому. Автоматы хороши в боевиках. В жизни надо, чтобы люди верили: новые хозяева – цивилизованные, культурные, крови отродясь не видели.

Если верить тому, что слышал он от редактора, директор Королев был человеком неуступчивым, к которому на кривой козе не подъедешь и за деньги которого не купишь. С другой стороны, был он известным меценатом, подпитывал культуру, и просто так прессануть его – дело опасное. Взвоет общественное мнение, и никакой компромат не поможет. Выход один: убрать. И убрали.

Так думал Володя, не подозревая, насколько близок он к истине. Неудивительно. Логика действий новых хозяев жизни складывалась настолько деревянной, что разгадать ее было несложно. Даже такому малоопытному журналюге, как Вова Свистунов.

Полноты картины не хватало. Лучший выход, решил Володя, внимательно полистать газетные подшивки последних полутора-двух лет. Газеты разные, есть среди них и те, что стелятся под новую власть. Авось, чего и найдется полезного. В областной библиотеке доводилось ему бывать и прежде. Туда он и отправился. Пешком, ибо располагалась она неподалеку.

Глава 8

Был вечер, когда Володя вышел из библиотеки. Горели фонари, летел снежок. Машины сосредоточенно таращились сквозь него, медленно пробираясь в вечернем потоке. Было довольно тепло. Хотелось есть. Он вспомнил об армянском кафе.

Ничего особенного он в подшивках не нарыл, но польза все же была. Относительная полнота картины сложилась. Новая областная власть с первых дней окружила себя холуями и хамами, большей частью приезжими, хотя случались и местного разлива. Те приехали откровенно наворовать, местные – урвать давно вожделенное, многое растащили в первый же год, за остатки борются до сих пор. В том числе и между собой. Если прежние чиновники крали застенчиво – ну, там, леспромхозик какой под свой контроль взять, детишек за границу отправить за счет спонсора, а тому посодействовать в получении, допустим, недвижимости, – новые тащили заводами, а то и отраслями. На «золотой» завод делали несколько заходов. В одном случае требовали мзду в качестве спонсорской помощи некоему новому хулиганско-молодежному движению. По слухам, директор, хоть и не молод был, спустил просителей с лестницы. В буквальном смысле. По крайней мере, такая история в разной степени подробностях была описана в нескольких изданиях – и оппозиционных, и верных власти. Разница заключалась в оценках.

Просителей, а скорее – вымогателей было двое. Один из них – молодой и ушлый генеральский зам уголовной внешности, второй отморозок – его телохранитель. Минуя секретаршу, вошли в кабинет, расселись у директорского стола, протянули бумагу: «Подпиши». Тот молча прочитал, сказал: «Пошли». Бумага была – болванка приказа за его подписью о выделении больших денег для молодежного движения. «Ты здесь подпиши», – сказал генеральский зам. «Говорю – пойдем в бухгалтерию, там и выдам сразу, – сказал Королев. – Наличными». Те и правда пошли. Кабинет директора – на четвертом этаже. Пройдя через приемную и мигнув секретарше, у лестничной площадки Королев взял ничего не подозревавших бандитов под руки и спустил с лестницы. Зам сломал ногу, телохранитель башкой едва не прошиб насквозь стену. Дрессированная секретарша, понимавшая шефа с полувзгляда, тем временем по внутреннему вызвала заводскую охрану. Охрана вежливо усадила визитеров в их «мерседес». Те отчалили. А Королев, вернувшись в кабинет, первым делом поинтересовался: как пропустили через проходную? Внешний охранник мямлил в трубку: «Так ведь – удостоверение зам губернатора!..» Охранника увольнять не стали. Уволили его начальника.

А потом по «вертушке» директор набрал генерала и сказал ему много ласковых слов. Этого, разумеется, никто не слышал. Но многие, знавшие Королева лично, догадывались, что он мог сказать. Опять же по слухам, обильно сочившимся из обиталища власти, ушлый генеральский зам, срастив ногу, тоже узнал о себе много нового – уже из уст своего шефа. Во всяком случае, к этому вопросу больше не возвращались. Остальные заходы были осторожнее, цивильнее по форме, хотя не менее корыстны по содержанию.

Обратить завод в частную собственность не позволял закон, поэтому выход – переменить власть. Волей государства. Губернатору внушили, что директор Королев устарел, новых отношений не понимает, рынка не чувствует, и его пора убирать. Губернатор, послушный, как флюгер, лично пытался убедить «золотого» директора сдаться. Раза два приезжал на завод, беседовал за закрытыми дверьми. В последний раз генерал сдался. Понял: этой крепости ему не взять. И попытки прекратились. Может, и не потому, что Королев его в чем-то убедил, а в конце концов просто побоялся, что запутают его, несильного в экономике, придворные воры, упустит он, что имеет, и нового не получит ничего. В общем, генерал от Королева отвязался. Другие, как видно, нет.

Из тех же газет Володя скроил для себя примерную расстановку сил в «сером доме». Действительно, было несколько кланов, каждый охотился за целым – и получал, как правило, кусок. Были и те, кто ничего не получал. В общих контурах картина рисовалась такая. Из приезжих две основные группы (вообще их было больше, но две оказывали особенно ощутимое влияние на генерала) – приднестровские, с которыми генерал либо был знаком лично по военной службе в Приднестровье, либо которые приехали по инициативе ближайших соратников, вторая – московская, представлявшая интересы разных финансово-промышленных групп, но сплотившаяся на фоне общей «темы», уже частично поделившая и продолжающая успешно делить областную собственность. Первая группа тесно контачила с местными силовиками, на их стороне были главным образом милиция, давно крышевавшая бизнес, и некоторые чины – не самые высокие – из управления ФСБ. Кроме того, силовая поддержка, основанная на прямом финансовом интересе, оказывалась в Москве.

У «москвичей» такого мощного силового прикрытия не было, но зато, как и у «приднестровцев», были связи в столичных министерствах. Не силовых, но тех, чиновники которых запросто в нужный момент могли перекрыть финансовый кран, и область могла перестать получать деньги на социальные нужды. Это раньше она зарабатывала эти деньги самостоятельно, а теперь, расставаясь с некогда успешными заводами, все больше и больше зависела от Москвы. Существовали и кое-какие – не очень, правда, надежные – связи в Генпрокуратуре.

Еще одна группа – местные начальники, которых подозрительный генерал подпускал к себе не очень близко. Потому и влияния серьезного на него они не имели. Поначалу они были тесно связаны с одним из главных спонсоров генерала на губернаторских выборах – местным алюминиевым магнатом Петровичем, связи этой не гнушались и почти гордились ею. Когда же генерал банально кинул Петровича, не сдержав своих предвыборных закулисных обещаний, тот пошел на нового губернатора войной и войну проиграл, сменив в короткий срок уютный (хотя и не такой уж роскошный) коттедж в престижном месте на койко-место в СИЗО, – расклад сил поменялся. Местные чиновники, цепляющиеся за кресла всеми силами, дружно отмежевались от Петровича. Помогло это не очень. Кресла они удержали, но в дележе пирога оказались последними.

…Добредя неспеша до общежития, Володя в комнату заходить не стал, а сразу пошел в кафе. Свободных столиков не было. Кафе пользовалось популярностью. Откуда ни возьмись, выскочил навстречу давешний не то хозяин, не то администратор:

– Вечер добрый! Рад очень, что поселились у нас!

– Вы-то откуда знаете? – удивился Володя.

– Жена сказала, – мягко улыбнулся армянин. И пояснил: – Жена моя – комендант общежития.

– Понятно.

– Сожалею весьма, но место свободное только одно. Зато – рядом с прекрасной дамой! Если она, конечно, не возражает…

Единственное свободное место, действительно, было за двухместным столиком, где сидела дама примерно Володиных лет. «Разрешите?» – спросил. Дама кивнула. Армянин нечувствительно исчез, кивком отправив вместо себя официанта. Дальше было, как всегда. Познакомились. Звать Света. Не худая, не толстая. Роста вроде среднего, хотя сидя не поймешь. Кругловатое лицо, серые выразительные глаза, короткие светлые волосы. Не красивая, но и не некрасивая. Приятная. И неглупая, оказалось. Парикмахер, работает здесь же. «Хочешь, постригу так, как тебя никто еще не стриг?» Выпили вина. Выяснилось, дама живет в этом же общежитии, этажом выше. Одна. Когда поднимались к ней, спросила загадочно: «Не боишься?» «А что, тайный муж есть?» – ответил Володя. Света внимательно посмотрела на него. «Ну, если не боишься…»

Ночь описывать излишне. Была она жаркой и щедрой для обоих. Такой смелости можно было ожидать либо от очень близкой, либо от совсем случайной женщины. По всему судя, Света давно не имела дела с мужчинами.

А утро случилось таким, каким его Володя представить не мог.

В дверь постучали. Света, накинув халат, открыла, не спрашивая. Вошли трое. Все – кавказцы. Один постарше, лет двадцати шести, другие – сопляки совсем, едва ли совершеннолетние. Свете сказали что-то не по-русски – она ушла в угол, села на стул молча. Глазами извинялась: «Я же тебя спрашивала – не боишься?» Один из вошедших подошел к Володе, сказал коротко: «Одевайся!» Кое-как натянув штаны, Володя тут же получил по морде. Отлетел на кровать, вскочил, встал в стойку. Драться не умел и не любил, но чтоб по морде на халяву… В общем, решил с честью помереть.

Ударивший, который постарше, внимательно оценил стойку. Усмехнулся. «Ты же вроде боксом никогда не занимался? А стойку держишь правильно. Ладно, расслабься. Не узнал? Служили вместе».

– Мать твою!.. Мага!

С чеченцем Магомедом были они в армии почти не-разлей-вода. Служили в одной роте, в одном взводе, учили курсантов водить танки – номера машин были соседние: у Володи 99, у Маги – 100. Не раз бывали на маршах, не раз тайно вместе кушали водочку. Мага, как кавказский человек, не признавал в армии стариковства и не раз выручал Володю от побоев. Просто становился к стенке, прикрывая его, брал в руки табуретку или что потяжелее и говорил: «Ну, пробуйте, кто потрезвее и посмелее». Языком русским он владел лучше, чем многие русские: на «гражданке» служил преподавателем русского на филологическом факультете Ростовского университета. «Старики», матюкаясь, отступали. Понимали по глазам: стоять будет до последнего, либо убьет, либо погибнет. Володе потому если и доставалось от старослужащих, то редко и так, чтобы Магомед не видел. Пару раз строптивого чеченца пытались побить втемную, ночью, – но как-то так случалось, что он оказывался к этому готов. В результате несколько человек оказались в медсанчасти с переломами – Магомед, даром что филолог, занимался боксом и самбо, – другие пытаться перестали. Так вышло, что предупреждал Магомеда о готовящихся разборках Володя. Дружба их длилась все два года, начиная с «учебки», и прекратилась, как водится, с дембелем. Писали друг другу некоторое время, потом закрутили дела, писать перестали. В общем, перестали и помнить. И вот – такая встреча…

– Давай, я тебе тоже в ответ по морде дам? – весело предложил Володя, потирая челюсть.

– Не вопрос – вот она, моя морда! – так же весело ответил Мага. Обнялись. – Извини, не сразу тебя узнал.

– Да, я заметил.

На лицах пацанов, пришедших с ним, и Светы отчетливо читалось недоумение.

– А чего это вдруг ты на меня накинулся? – спросил Володя.

– Дело серьезное, – ответил Магомед, и действительно посерьезнел. – Понимаешь, был у нас друг общий, муж этой вот… Светы. Промышлял маленько всяким… Рынок был под ним один, еще кое-что по мелочи. Убили его. Он чувствовал, что охотятся. В городе после того как Петровича посадили, беспредел снова начался, а он был человек Петровича. Чувствуя, просил нас: «Убьют – Свету берегите. Пускай ни с кем не будет, замуж не выходит. Люблю ее сильно, станет мне и на том свете плохо, если она с другим». И уезжать из города в другие места не велел. Мол, когда помрет – чтобы рядом лежать…

– Глупость ведь! – не сдержался Володя, и на всякий случай прикрылся от возможного удара. Магомед засмеялся.

– Согласен, глупость. Брат он мне, понимаешь? Не по крови – по жизни. Как ты, от смерти и побоев меня спасал. Как я должен поступить?

– Понятно. Ладно, что есть, то и будем есть. Что же ты, – повернулся к Свете, – не предупредила? А если бы не Магомед это оказался?

Света промолчала. Понравился он ей, и весь секрет.

– Ладно, – сказал Магомед. – Будем считать, всем нам повезло. – Он повернулся к пацанам – те, как вошли, так молча простояли по обе стороны двери, – что-то сказал по-чеченски. Пацаны все так же молча вышли.

– Кто такие? – спросил Володя, кивнув на закрывшуюся дверь.