Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Взметайся, разум мой, в небесны дали
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
В душе кромсая заново рубцы.
Але! Зал замер в ожиданьи чуда,
И свет струится прямо на меня.
Я в бездну глаз спущусь из ниоткуда,
Чтоб влить в сердца Христового огня.
Затем уйду, раздевшись напоследок,
Свои грехи пред Богом разложив.
Я в дивный мир с улыбкою уеду,
Осознавая, что я снова жив.
Баку… Детство…
Баку, Баку! Мой яркий детский рай,
Оливковый винтаж солоноватый.
Каспийских чаек гулкий урожай,
арбузно-сладкий полосатый.
Душа Муслима, куполом накрыв,
Просторы Апшерона защищает.
А на бульваре нефтяной прилив
Лиловой прядью с мыслями играет.
Проспект Московский широтой границ
Опять к себе на праздник приглашает,
Чтоб первым быть из наших всех столиц.
Ура! Народ по площади шагает!
И Башня Девичья, стан распрямив,
Глядит на небо – в зеркало Кавказа.
Часы на вышке, время ощутив,
В безвременье ныряют без наказа.
В нём я худой, стеснительный пацан,
В себя впитавший монтинские ноты.
Начав писать свой жизненный роман,
Не забывал бакинские красоты.
Не забывал своих родных и дом,
Тот двор, что утопал в тени от счастья.
Мы, дети, жили под святым крылом,
Не ведая глобального ненастья.
Теперь уж, что ж, расстался я с Баку,
Других сейчас он сладостно чарует.
Но хочется так верить старику, –
Он обо мне хоть иногда тоскует.
Нереальны мы, нереально мирозданье…
Нереальны мы, нереально мирозданье.
Нереально всё вокруг и что внутри.
Я пробую сканировать сознанье,
Для мыслей расчищая пустыри.
Они во мне, как на охоте волки.
Приняв кровавый жертвенный коктейль,
Летят всей стаей чётко на двустволки,
Уверовав в спасительный туннель.
А в том туннеле свет от Божьей мысли
Пронзает всё вокруг и сам себя.
На рваных кромках истины повисли,
В прицел приняв за истину меня.
Кто я? Господь иль Сатана, не знаю.
Где лагерь мой, где воины и обоз?
Внутри души надежды я питаю,
Что в этот мир фантазии не врос.
Я верую, во что я сам не верю…
Я верую, во что я сам не верю.
Молюсь, сомнения испив до дна,
Впустив в свой разум ненадолго зверя,
Чтоб Бога ощутить в душе сполна.
В конфликте сил мой разум заиграет,
Проснётся ангел и зажжёт свечу,
И чёрт грехи украдкой подсчитает.
А я в лицо им как захохочу!
Не верю в бред, придуманный иными,
Фантазий ярких глупый маскарад.
Я в рай иду дорогами кривыми,
Чтобы прийти на самом деле в ад.
И там, в краю далёком и спокойном,
Под ивами усевшись на пенёк,
Почти на равных, тихо и достойно
С Христом вести я буду диалог.
Для ветра грусти я расставлю сети…
Для ветра грусти я расставлю сети,
Поймать пытаясь музыку тоски,
Чтоб как-то ненароком, на рассвете,
Почувствовать вибрацию реки.
Але! Зал замер в ожиданьи чуда,
И свет струится прямо на меня.
Я в бездну глаз спущусь из ниоткуда,
Чтоб влить в сердца Христового огня.
Затем уйду, раздевшись напоследок,
Свои грехи пред Богом разложив.
Я в дивный мир с улыбкою уеду,
Осознавая, что я снова жив.
Баку… Детство…
Баку, Баку! Мой яркий детский рай,
Оливковый винтаж солоноватый.
Каспийских чаек гулкий урожай,
арбузно-сладкий полосатый.
Душа Муслима, куполом накрыв,
Просторы Апшерона защищает.
А на бульваре нефтяной прилив
Лиловой прядью с мыслями играет.
Проспект Московский широтой границ
Опять к себе на праздник приглашает,
Чтоб первым быть из наших всех столиц.
Ура! Народ по площади шагает!
И Башня Девичья, стан распрямив,
Глядит на небо – в зеркало Кавказа.
Часы на вышке, время ощутив,
В безвременье ныряют без наказа.
В нём я худой, стеснительный пацан,
В себя впитавший монтинские ноты.
Начав писать свой жизненный роман,
Не забывал бакинские красоты.
Не забывал своих родных и дом,
Тот двор, что утопал в тени от счастья.
Мы, дети, жили под святым крылом,
Не ведая глобального ненастья.
Теперь уж, что ж, расстался я с Баку,
Других сейчас он сладостно чарует.
Но хочется так верить старику, –
Он обо мне хоть иногда тоскует.
Нереальны мы, нереально мирозданье…
Нереальны мы, нереально мирозданье.
Нереально всё вокруг и что внутри.
Я пробую сканировать сознанье,
Для мыслей расчищая пустыри.
Они во мне, как на охоте волки.
Приняв кровавый жертвенный коктейль,
Летят всей стаей чётко на двустволки,
Уверовав в спасительный туннель.
А в том туннеле свет от Божьей мысли
Пронзает всё вокруг и сам себя.
На рваных кромках истины повисли,
В прицел приняв за истину меня.
Кто я? Господь иль Сатана, не знаю.
Где лагерь мой, где воины и обоз?
Внутри души надежды я питаю,
Что в этот мир фантазии не врос.
Я верую, во что я сам не верю…
Я верую, во что я сам не верю.
Молюсь, сомнения испив до дна,
Впустив в свой разум ненадолго зверя,
Чтоб Бога ощутить в душе сполна.
В конфликте сил мой разум заиграет,
Проснётся ангел и зажжёт свечу,
И чёрт грехи украдкой подсчитает.
А я в лицо им как захохочу!
Не верю в бред, придуманный иными,
Фантазий ярких глупый маскарад.
Я в рай иду дорогами кривыми,
Чтобы прийти на самом деле в ад.
И там, в краю далёком и спокойном,
Под ивами усевшись на пенёк,
Почти на равных, тихо и достойно
С Христом вести я буду диалог.
Для ветра грусти я расставлю сети…
Для ветра грусти я расставлю сети,
Поймать пытаясь музыку тоски,
Чтоб как-то ненароком, на рассвете,
Почувствовать вибрацию реки.
Другие электронные книги автора Геннадий Владимирович Тараненко
Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке