Копи царя Соломона / King Solomon's Mines

“Curse it!” said Good – for I am sorry to say he had a habit of using emphasis language when excited – contracted, no doubt, in the course of his nautical career; “curse it! I’ve killed him.”

nautical ['n?:t?kl]

– Черт бы ее побрал! – сказал Гуд. (К моему сожалению, когда он волновался, у него была привычка употреблять сильные выражения, приобретенные несомненно во время его морской карьеры). – Черт бы ее побрал! Ведь я ее убил!

“Ou, Bougwan,” ejaculated the Kafirs; “ou! ou!”

They called Good “Bougwan,” or Glass Eye, because of his eye-glass.

– Ou, Bougwan! (Да, Бугван!) – воскликнули наши носильщики-кафры. – Ou, ou! (Да, да!) Они называли Гуда «Бугван» («стеклянный глаз») из-за его монокля.

“Oh, ‘Bougwan!’” re-echoed Sir Henry and I, and from that day Good's reputation as a marvellous shot was established, at any rate among the Kafirs. Really he was a bad one, but whenever he missed we overlooked it for the sake of that giraffe.

marvellous ['m?:vl?s]

– Да, Бугван! – отозвались, как эхо, мы с сэром Генри.

И с этого дня за Гудом укоренилась, по крайней мере среди кафров, репутация отличного стрелка. В действительности он был плохим стрелком, но всякий раз при его очередном промахе мы не придавали этому никакого значения, вспоминая его знаменитый выстрел.

Having set some of the “boys” to cut off the best of the giraffe's meat, we went to work to build a “scherm” near one of the pools and about a hundred yards to its right. This is done by cutting a quantity of thorn bushes and piling them in the shape of a circular hedge. Then the space enclosed is smoothed, and dry tambouki grass, if obtainable, is made into a bed in the centre, and a fire or fires lighted.

circular ['s?:kj?l?]

Приказав нескольким из наших слуг вырезать лучшие куски мяса жирафы, мы принялись строить ограду, или шерму, на расстоянии около ста ярдов вправо от одного из водоемов. Делается это так. Срезают большое количество ветвей колючего кустарника и укладывают их в форме круглой изгороди. Пространство, находящееся внутри изгороди, выравнивают, и в центре сооружают постель из сухой травы тамбуки, если она, конечно, поблизости имеется, и зажигают один или несколько костров.

By the time the “scherm” was finished the moon peeped up, and our dinners of giraffe steaks and roasted marrow-bones were ready. How we enjoyed those marrow-bones, though it was rather a job to crack them! I know of no greater luxury than giraffe marrow, unless it is elephant's heart, and we had that on the morrow. We ate our simple meal by the light of the moon, pausing at times to thank Good for his wonderful shot; then we began to smoke and yarn, and a curious picture we must have made squatting there round the fire. I, with my short grizzled hair sticking up straight, and Sir Henry with his yellow locks, which were getting rather long, were rather a contrast, especially as I am thin, and short, and dark, weighing only nine stone and a half, and Sir Henry is tall, and broad, and fair, and weighs fifteen.

steaks [ste?ks]

squatting ['skw?t?n] (squat)

К тому времени, как шерма была окончена, уже всходила луна, и наш обед, состоявший из бифштексов мяса жирафы и жареных мозговых костей, был готов. С каким наслаждением мы угощались этими мозговыми костями, хоть их и трудновато было расколоть!

Я не знаю лучшего лакомства, чем мозг жирафы – конечно, кроме слонового сердца, которым мы полакомились на следующий день.

При свете полной луны мы сидели за своей скромной трапезой, по временам прерывая ее, чтобы вновь поблагодарить Гуда за его замечательный выстрел. Затем мы закурили трубки и начали рассказывать разные истории. Вероятно, мы, сидя на корточках вокруг костра, представляли собой очень любопытное зрелище.

Особенно резко бросался в глаза контраст между мною и сэром Генри. Я худ, небольшого роста, кожа у меня темная, седые волосы торчат, как щетка, и вешу я всего шестьдесят килограммов, а сэр Генри высокого роста, широкоплечий, белокурый и весит около девяноста пяти.

But perhaps the most curious-looking of the three, taking all the circumstances of the case into consideration, was Captain John Good, R.N. There he sat upon a leather bag, looking just as though he had come in from a comfortable day's shooting in a civilised country, absolutely clean, tidy, and well dressed. He wore a shooting suit of brown tweed, with a hat to match, and neat gaiters. As usual, he was beautifully shaved, his eye-glass and his false teeth appeared to be in perfect order, and altogether he looked the neatest man I ever had to do with in the wilderness. He even sported a collar, of which he had a supply, made of white gutta-percha.

gutta-percha [,g?t?'p?:??]

Но, принимая во внимание все обстоятельства, вероятно, удивительнее всех троих выглядел капитан Джон Гуд, отставной офицер Королевского флота. Он сидел на кожаном мешке, и казалось, будто он только что вернулся после приятно проведенного дня на охоте в цивилизованной стране, – совершенно чистый, аккуратный и хорошо одетый. На нем был охотничий костюм из коричневого твида[45 - Твид – шерстяная материя особой выделки.], шляпа такого же цвета и элегантные гетры. Вообще говоря, мне никогда не приходилось видеть в дикой африканской пустыне такого великолепно выбритого, безукоризненно изящного и опрятного джентльмена. Его фальшивые зубы были в полном порядке, а в правом глазу, как обычно, красовался монокль. Он даже не забыл надеть воротничок из белой гуттаперчи, которых у него был изрядный запас.

“You see, they weigh so little,” he said to me innocently, when I expressed my astonishment at the fact; “and I always like to turn out like a gentleman.” Ah! if he could have foreseen the future and the raiment prepared for him.

raiment ['re?m?nt]

– Видите ли, они весят так мало, – сказал он мне простодушно, когда я выразил свое изумление по этому поводу. – А я люблю всегда выглядеть джентльменом.

Ах! Если бы он мог предвидеть будущее и одеяние, которое было ему уготовано.

Well, there we three sat yarning away in the beautiful moonlight, and watching the Kafirs a few yards off sucking their intoxicating “daccha” from a pipe of which the mouthpiece was made of the horn of an eland, till one by one they rolled themselves up in their blankets and went to sleep by the fire, that is, all except Umbopa, who was a little apart, his chin resting on his hand, and thinking deeply. I noticed that he never mixed much with the other Kafirs.

intoxicating [?n't?ks?ke?t?n]

Вот так мы и сидели, разговаривая при волшебном свете луны, наблюдая, как кафры на расстоянии нескольких ярдов посасывают свои трубки с мундштуком из рога южноафриканской антилопы, наполненные опьяняющей даккой. Наконец они один за другим заснули у костра, завернувшись в свои одеяла, то есть все, за исключением Амбопы, который сидел в стороне. (Я заметил, что он всегда мало общался с кафрами.) Он сидел, подперев голову руками, глубоко задумавшись.

Presently, from the depths of the bush behind us, came a loud “woof, woof!” “That’s a lion,” said I, and we all started up to listen. Hardly had we done so, when from the pool, about a hundred yards off, we heard the strident trumpeting of an elephant. “Unkungunklovo! Indlovu!” “Elephant! Elephant!” whispered the Kafirs, and a few minutes afterwards we saw a succession of vast shadowy forms moving slowly from the direction of the water towards the bush.

succession [s?k'se?n]

Вдруг из чащи кустарника позади нас раздалось громкое рычанье.

– Это лев, – сказал я.

Все мы вскочили и прислушались.

Сейчас же с водоема, находившегося на расстоянии около ста ярдов, донесся оглушительный рев слона.

– Unkungunklovo Indlovu! (Слон! Слон!) – зашептали кафры.

Up jumped Good, burning for slaughter, and thinking, perhaps, that it was as easy to kill elephant as he had found it to shoot giraffe, but I caught him by the arm and pulled him down.

slaughter ['sl?:t?]

И несколько минут спустя мы увидели процессию огромных туманных фигур, медленно движущуюся по направлению к зарослям кустарника. Гуд вскочил, полный жажды убийства, по-видимому считая, что убить слона так же легко, как жирафу, с которой ему так повезло, но я схватил его за руку и заставил сесть.

“It's no good,” I whispered, “let them go.”

– Ни в коем случае, – сказал я, – пусть они пройдут.

“It seems that we are in a paradise of game. I vote we stop here a day or two, and have a go at them,” said Sir Henry, presently.

– Оказывается, тут настоящий рай для охотника! Я предложил бы здесь остановиться на денек-другой и поохотиться, – вдруг сказал сэр Генри.

I was rather surprised, for hitherto Sir Henry had always been for pushing forward as fast as possible, more especially since we ascertained at Inyati that about two years ago an Englishman of the name of Neville had sold his wagon there, and gone on up country. But I suppose his hunter instincts got the better of him for a while.

ascertained [,?s?'te?nd] (ascertain)

Я был несколько удивлен этим, так как до сих пор сэр Генри всегда был за то, чтобы двигаться вперед как можно скорее, в особенности, когда мы удостоверились в Айнайти, что около двух лет назад англичанин, по фамилии Невилль, действительно продал там свой фургон и ушел в глубь страны. Полагаю, что инстинкт охотника взял в этом случае верх.

Good jumped at the idea, for he was longing to have a shot at those elephants; and so, to speak the truth, did I, for it went against my conscience to let such a herd as that escape without a pull at them.

conscience ['k?n?ns]

Гуд с радостью ухватился за эту мысль, потому что мечтал поохотиться на слонов. О том же, правду сказать, мечтал и я, так как не мог примириться с мыслью, что мы дадим спокойно уйти целому стаду слонов и не воспользуемся таким удобным случаем, чтобы поохотиться.