Бесконечно далёкой

Мы надолго замолчали. Она машинально гладила меня по голове, я машинально утыкался головой ей в живот. В этой машинальности чувствовался почерк автора еженедельной газеты.

– Думаешь, у нас проблемы? – наконец спросила она.

– Я не договорил, – оборвал её я. – Я н-н-не хочу сказать, что стал любить т-т-тебя меньше. Но… но, – крупные градины покатились по носу ко рту, – всё стало так просто. Я…я… у нас были обычные чувства, н-но теперь я яснее чувствую, как они были обычны. Ты моя…

– Я твоя.

– Ты моя… целиком и полностью. На законных основаниях. Теперь н-н-не нужны свидания, флирт, заигрывания.

– Милый…

– Я чувствую запах пота, запах изо рта, когда утром хочу поцеловать тебя. Теперь мне приятнее перед тем, как обнять тебя утром, принять душ. Я не говорю, что раньше я был свиньёй, хотя, тебе, н-н-наверное лучше знать, – попытался разрядить обстановку шуткой я, – но раньше я не обращал на такие мелочи, мелочи, блин, внимание.

Теперь слёзы посыпались из её глаз. Теперь я прижимал её голову к груди и машинально гладил по волосам.

– Поэтому, мы больше н-не обнимаем друг друга во сне. Я думаю, поэтому. Я говорю искренне, что люблю тебя, не нужно плакать, дорогая, н-но эта искренность по стандарту, как… к-к-как девушка из телефона психологической поддержки. Всё это…

Я замолчал, поскольку отвлёкся. По телевизору продолжали говорить, как у нас всё хорошо. Всеми пальцами, всеми ресницами, всеми волосами вжимаясь в мою грудь, она говорила об обратном.

– Всё это н-наводит меня на мысль, что наше время прошло.

Её губы потянулись к моим.

– Неужели ты хочешь сказать…

– Я хочу показать, – без единой запинки оборвал я. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Мы волновались, как школьники, желающие заняться любовью на крыше дома, пока перебирались через забор. Она наступила мне на руку, и мне было также тяжело поднимать её ногу, как ей перекидывать свою. Десять лет назад это было проще. Я и не догадывался, что можно постареть в двадцать восемь.

Мы проникли в Таврический сад ночью, как пара неумелых шпионов: громко переговаривались, гремели и вздыхали. Благо, хоть забирались с неосвещаемого угла.

Созданный в классическом английском стиле, обливаемый лунным светом, сад казался пустынным и тихим. Не стрекотали цикады, не кружили вокруг тусклых фонарей мотыльки, не прыгали по дорогам лягушки из пруда. Лишь тихо-тихо доносилась откуда-то музыка, и я возлагал все надежды на то, что эти звуки не просто навеяны ночной атмосферой сада.

Посреди сада располагалось слишком большое для каморки сторожа, но и не без неё, здание, свет в котором не горел. Рискнув, но непрестанно озираясь, мы двинулись мимо неё напрямую к пруду.

По дороге сюда я рассказал ей о прочтённом письме, о месте, дате и времени встречи, указанными в нём. Подходя всё ближе, я надеялся на успех этого парня тем больше, чем музыка становилась отчётливее, и тем шире я улыбался.

Я посмотрел на свою жену, ещё не совсем осознавшую чудо, к которому мы вот-вот должны были прикоснуться, и взял её за руку. Она выглядела взволнованной. Я не зря привёл её сюда. Я хотел дать ей почувствовать себя во мне, задышать музыкой полей, раствориться в лунном свете этого сада. Я понял этот знак свыше, расценив его, как любопытство, толкающее на возрождение. Как девушка, которую тот парень дожидался четыре года, моя жена была для меня такой же бесконечно далёкой, и мне ничего не оставалось, кроме как сделать её бесконечно близкой.

Пройдя по мостику, мы медленно подошли к памятнику, и увидели их, спустившихся по ступенькам к самой воде. Танцующую пару. Они обнимали друг друга, кружась с закрытыми глазами. Из телефона, лежащего на первой ступеньке лестницы, лилась музыка.

Девушка была на голову ниже парня и её каштановые волосы, светящиеся под Луной, скрывали его руки, обнимающие её голову. Она была в платье, под цвет его рубашки, и туфлях. Когда мы их увидели, парень целовал её волосы. Играл Frank Sinatra «Yesterday». Моя жена, опустив руки, вышла на освещаемый Луной участок, и я увидел, как по её рукам побежали мурашки. В каждом озере её глаз отражалось по Луне. Зачарованную, я оттащил её за памятник, откуда мы продолжали смотреть за танцем.

Музыка – одно из первых творений природы. Она настолько неотъемлема и стара, что священна. Она и друг и мать, и возлюбленная и безответно любящая в ответ, и воспроизводитель и слушатель. Всё правильно. Если хочешь воскресить то, что уже отжило, обратись к тому, то переживёт тебя ещё на тысячелетия. Это парень был очень умён.

Они танцевали то с закрытыми, то с открытыми глазами, кружились и прижимались друг к другу, ускорялись и замедлялись. Был и вальс, и танго, и рок-н-ролл. Я видел, как они таяли в глазах друг друга, растекаясь, как сливочное масло по сковороде. Мы наблюдали за ними, и покачивались в такт музыке. Сад был наполнен тишиной, лягушки всё также не скакали по дорожкам. Свет в каморке сторожа всё также был выключен. Казалось, ничто в мире не могло потревожить их в эту ночь.

Они танцевали под самые нежные песни, которые я когда-либо слышал. Как старые исполнители George Michael, Scorpions, Frank Sinatra так и новые Skillet «Lucy», Poets of the Fall «False Kings», Animal Джаz «Звук и тишина», Noize MC «Без нас» заставляли мою душу трепетать. Я обнимал за талию свою жену, и проговаривал ей в волосы слова песен. Поразительно, можно годами не слышать песен, которым ты начнёшь подпевать, стоит их поставить кому-то в плеере. У танцующих под нашими ногами явно было очень много общей музыки, и это великолепно. Девушка, с которой не связана ни одна крутая группа, чуть менее, чем бесполезна. Секс и рок-н-ролл навечно повязаны.

Я обернулся на каморку сторожа, и увидел ответ на все вопросы, терзающие мой разум. Я увидел большую, яркую Полярную звезду, нависшую прямо над крышей домика. Как знак, как путеводный спутник она озарила мою дорогу. Так и есть. Если взглянуть под определённым углом, Полярная звезда окажется на крыше и твоего дома.

Наблюдая за танцующей парой, мы оба покрывались мурашками. Мы оба были в восторге. Мы оба понимали, как нам было это нужно. И я знал, что нам нужно ещё.

– Привет, Денис. Можно к тебе?

– Конечно, проходите.

Этот раз – шестой, когда мы приходили в гости к Денису парой, и сегодня он встречал нас в рубашке. Опрятный, подготовленный, выбритый. Ему очень нравилось, когда в его обиталище приходила женщина. Кроссовки задвинуты под кровать подальше, гантели же, напротив, остались не месте.

Мы болтали, пили чай, а потом гуляли по кладбищу. За столом Денис вёл себя ещё аккуратнее, чем обычно, чтобы не испачкать подаренную ему моей бесконечно близкой женой рубашку. Бывало, в его выходные мы могли выбираться в какой-нибудь парк или на песок у Петропавловской крепости, где ему так нравилось наблюдать за строящими замки детьми.

Это было и мило, и полезно и весело. За прошедшие несколько месяцев я не чувствовал повседневности только лишь потому, что не считал её таковой. Взрослые двадцатисеми – восьмилетние люди в браке ужинают под деревом в парке и читают Шекспира по ролям. Казалось бы, что за детские занятия! Но я вижу в этих действиях решение своих проблем. Это точно лучше, чем заводить роман на стороне, заводить ребёнка, на которого можно отвлечься, откладывая проблемы в долгий ящик. Это решение проблем изнутри. Рассуждениями, разговорами, разнообразием времяпрепровождения, разнообразием любви. Было бы странно, если бы проблемы между двумя людьми решал кто-то третий.

И вообще не всё так просто, как могло показаться. Не может быть абсолютного, экстраординарного, щенячьего счастья. Счастье есть, но, даже будучи счастливым, порой ты будешь не высыпаться, попадать на красный сигнал светофора и травиться плохопрожаренной рыбой. Не стоит представлять счастье, как лучезарный, сияющий, беспросветный восторг. Счастье пропитывает повседневность, которую просто нужно научиться правильно воспринимать.

Будет и надоедающая работа, и капризы жены и штрафы за неправильную парковку. Для счастья не обязательно иметь много денег и постоянно путешествовать, достаточно иметь много сил для радости, и желание путешествовать по душе близкого человека. И когда ты увидишь в его глазах огонёк счастливого «спасибо» – тогда ты станешь счастливым и сам. Да, Миша?

В оформлении обложки использовалась по добровольному согласию фотография рисунка Насти Шарий @art__nikki