Четыре серых цыпленка Мистера А

– Неужели я не вижу ничего лучшего, и мне хочется этого? – спрашивал Рим сознание.

– Неужели ты думаешь, что можешь получить даже это? – насмехалось оно в ответ.

Глава вторая

Мистер А

– Да здравствует новый день! – послышался властный голос, а за ним почти шёпот раскрывающихся дверец шкафа.

Воздух моментально заполнился запахом полироли для мебели и крема для обуви. Идеально чистые стенки с семью полочками с одной стороны, шесть из которых занимали туфли, седьмую – выходную – топтали кроссовки, что казалось необычным. Люди не привыкли к тому, что самый загадочный человек в городе снимает костюм и выходит на пробежку: если уж ты скрытен – скрывай от всех свои пристрастия.

В огромной корзине стопочками лежали выходные вещи и носки. Всё перпендикулярно, параллельно и под прямым углом. Идеальный порядок без единого преступного пятнышка.

– Да здравствует новый день! – Мистер А всегда произносил эти слова перед вскрытием своей гардеробной – отдавал дань традиции.

Так говорили и его отец, и дед, эквилибрист и художник соответственно, как только открывали глаза. Ни у того, ни у другого большого шкафа не имелось: только каморка с вещами и заплечный мешок. И если деду столетие назад хватало веры в себя и стойкости произносить эти слова каждое утро, внуку, которому жизнь предоставляла куда больше шансов, пренебрегать ритуалом не следовало.

В семь утра створки стеклянного шкафа Мистера А открываются, и начинается его день. День, наполненный смыслом, радостью и долгом. В соседней комнате играют джазовые музыканты с нестареющих пластинок, под бодрые звуки которых Мистер А, в такт покачиваясь, надевает костюм соответственно дню недели, опрыскивается одеколоном соответственно времени года и отправляется в гараж прогревать машину. Ещё с начала осени в сибирских краях выпадает снег. Сперва быстро тающий, он въедается в почву ледяным клином, мороз забирается под куртку, а руки в карманах носят только в перчатках, но, несмотря на «сковывающие» условия погоды, несмотря на то, как Мистер А следил за опрятностью своей одежды, обуви, рабочего стола, кабинета, утреннее время он всегда уделял семье.

– Как настроение, девчата? По лицам видно, что снилось что-то приятное, да? – спросил он у жены с дочкой, ещё толком не проснувшихся.

Девочка четырёх лет, София, что-то пробормотала и покачала головой, будто в трансе. Более бодрая Анна, расчёсывающая дочку, подставила лоб под поцелуй мужа и погладила его плечо.

– Привет, – отозвалась она. – У нас хорошо, но у Марии ночью поднялась температура, и сегодня её не будет.

– Главное, чтобы кто-то вышел вместо неё, остальное неважно, – предостерёг муж и запустил пальцы в волосы дочери, поднимая ладонь вверх – волосы струились и падали на плечи, как макароны.

Софи вскинула руки и вскрикнула, обнимая голову:

– Моя красивенькая причёска!

– Всё в порядке, – показала Анна зеркало, – ты и так красивенькая.

– К четвергу она уже может встать на ноги, – продолжал Мистер А. А если даже и не встанет, то пара банок твоего абрикосового варенья к ужину приведут её в норму. Сегодня нужно попросить выйти Бориса. Ты ему не звонила?

– Он уже согласился, – закончила делать причёску Анна, бросая на плечи дочки хвост, – они ещё ночью договорились. Я узнавала.

– Хорошо, ему нужно больше практики. А ты умница, – он наклонился, поцеловав её в лоб ещё раз, точно попав в свои очертания губ, и Анна почувствовала, как в холодное осеннее утро тепло пробегает по её спине.

Почтение в семье Мистера А воспринималось как должное, но не умаляло значимости царившего в стенах благополучия. Случайному человеку, попавшему в обиталище Мистера А, проведённое отопление показалось бы камином. Внутренности дома в тёплых тонах обивались подушками, как стены карцера, тонули в мягких диванах, как в трясине, однако эффект имели другой. Любой гость, посетитель, клиент, приходя сюда, просились на повторное посещение, потому Анна решила прекратить приём на дому. И хоть за десятки «домашних» приёмов из вещей ничего не пропало, каждый вошедший пытался поглубже просунуть свой нос в щели закрытых дверей, что Анну всегда настораживало.

– Быть замужем за самым загадочным человеком в городе, – считала она, – небезопасно, равно как и самому быть таким человеком.

Мистер А соглашался с осторожностью жены, но мнение имел своё. С юности он привык отдавать, не требуя взамен. Не требовать, чтобы не захотеть получить это назад.

– Моя семья, – считал Мистер А, – должна быть лучшей, иначе зачем она мне нужна?

– Моя семья, – считал Мистер А, – лучшая, поскольку я уверен в каждой её составляющей.

Работа, учёба, внутрисемейные отношения, забота родственников, дружеская поддержка, веяния прогресса, искажение восприятия – он хотел контролировать всё, до чего доставали его руки, и руки его всегда оставались чистыми.

– Каждый в моей семье, включая меня самого, – считал Мистер А, – прекрасен.

С любовью Мистер А относился и к вещам.

– Чистота, – поучал он, – есть осмысленность и катализатор действия, потворствующие мобильности и успеху.

И Мистера А называли успешным человеком.

В семь тридцать ворота его гаража открываются, и автомобиль с четырьмя колечками на капоте с плавным шершавым звуком выкатывается через подъездной дворик, оставляя слева от себя беседку с небольшим фонтаном, справа – цветочный садик и несколько яблонь, ныне закопанные в снегу, за ворота, на проезжую часть, направляясь в место, где Мистер А занимается очисткой души и гигиеной характера – в центр психологической помощи «Терапия души». Именно это место составляет костяк, главную ценность в его жизни. Здание «Души» – храм веры, облегчение покаявшегося человека. Праведное благородное дело, ждущие очередной встречи люди, комфортная успокаивающая обстановка – такие весомые факторы помогают честным людям оставаться в тонусе.

В семь пятьдесят автомобиль Мистера А паркуется у здания второго корпуса клиники, сотрудничающей с центром, совладелец выбирается наружу, в руке дипломат, и устраивает прогулку по прилежащей территории.

Осенью уже падает снег, обмёрзшие деревья похожи на крючковатые пальцы монстров, но Мистер А всё равно считает день очень хорошим. Верхние пуговицы его лёгкого пальто расстёгнуты, но он не чувствует холода. Мистер А чувствует удовольствие от всего, что происходит вокруг. Ему нравится, как задорно бьёт ветер в лицо, нравится, как снег тает на лице и стекает счастливыми каплями вместо слёз, нравится, как он хрустит под ногами, нравится, как выглядят корпуса клиники, в строительство которой он внёс немалый вклад. Эти утренние прогулки расслабляют и насыщают энергией, они дают время подумать над тем, как пройдёт сегодняшний день. Выйдет ли Катя из отпуска? Принесёт ли Сид новые цветы в глиняных горшках? Посоветуется ли Кристина с ним насчёт интерьера своего нового кабинета? Что ждёт его сегодня?

Смерть.

Мужчина с полуоторванной головой на асфальте.

Страдания.

На фоне трупа из горящего дома пытается выбраться облепленный пеплом человек.

Безумие.

Хаотичные движения руками полусгоревшего трупа, пока он не упал окончательно.

Крики ужаса.

Обступившие происшествие люди вздрагивают и пятятся, отчего вопли стоящей на коленях матери с дымящейся простынёй на руках становятся громче.

Хлопья снега падают на трупы, моментально испаряясь. Никто не подойдёт и не проверит пульс у упавшего. Ему уже не помочь. Атмосфера угнетения и ужаса распространяется по воздуху с пеплом от горящего дома, и зеваки отходят всё дальше от огромного костра. Из-за угла выезжает пожарная машина, за ней – скорая, сотрудники выскакивают из машин и спешат на помощь. Мистер А останавливается, широко раскрыв глаза, и на секунду словно цепенеет.

– Господи, что люди сейчас смотрят! – восклицает Мистер А и, бубня под нос, уходит. Он может опоздать, если задержится надолго.

– Зубная паста «Уоллмарт» – выбирают девять из десяти специалистов, – первое, что слышит Мистер А при открытии дверей лифта.

Из кабинета бухгалтера вынесена вся мебель, и на месте столов, стоящих в коридоре, красуется стоматологическое кресло. Человек с камерой машет левой рукой девушке, и та отводит уголок губ немного вправо. В коридоре две человека из съёмочной группы что-то обсуждают и пьют кофе. Мистер А хмурится, но проходит мимо пожелтевших от кофе лиц.

Катастрофа, равно как и съёмки внизу, на территории центра происходили не впервые. Около года назад между главами центра психологической поддержки и местным рекламным агентством было заключено соглашение, согласно которому Мистер А и остальные держатели акций позволяли бесплатно производить съёмки на территории центра. Взамен компания «Эфес» так же бесплатно рекламирует работу центра. На время постройки четвёртого отделения центра психологической поддержки, съёмки не доставляли хлопот: по большей части в готовом крыле снимали медицинский ситком, а в подвале – социальное кино про подростков. Но с началом покрасочных работ задыхающаяся молодёжь вернулась в реальность. Однако рекламщики хорошо выполняли свою работу. О центре психологической поддержки «Терапия души» твердили из каждого утюга, а многие зеваки приходили посмотреть на оборотную сторону кино, часто заглядывая на открытые лекции. Внимания центру уделялось предостаточно, рост продаж услуг успокаивал Мистера А, однако возмущение излишней подвижностью капля за каплей наполняли кашу его терпения. На утреннем собрании он собирался обсудить вопрос прекращения сотрудничества с рекламным агентством. Реклама, так ненавистная лучшей половине его души, приносила необходимую прибыль и популярность. Он не мог не соблюдать условия контракта, и это его коробило, отчего он хмурился и быстро шагал.

После прогулки Мистер А обычно выпивает кофе в компании членов персонала – своих друзей и доверенных лиц. Практически всех он вызволил из различных уголков планеты, из разрушающихся отношений, семей и карьер, собрал, обучил и оставил у себя. К примеру, Грега он вытащил из Техаса, где тот учился на психолога и еле справлялся с расходами на университет в Остине. Мистеру А понравилась гибкость подходов Грега, и при условии, что Грег подучит русский, Мистер А обещал оплатить ему перелёт.

– В нашем деле чаще нужно смотреть не только с двух сторон, но и ещё и чужими глазами, глазами иностранца, который не знает деталей, но понимает суть и правдивость действий. Часто те, кто к нам обращаются, не рассказывают всей правды просто из-за страха, что на них не так посмотрят. Иностранцы, улавливающие правду в складках кожи, будут очень полезны нашей организации, – увещевал друга Мистер А.

Кристину и Сергея он знал с курсов поддержки наркозависимых. Дойдя до шестого шага, Кристина сорвалась, и Мистер А с Сергеем разыскивали её по всему городу, что впоследствии их сблизило. Когда Мистер А пригласил молодожёнов на обучение, они сперва долго отказывались, пока не узнали о психиатрической поддержке для работников.

С Сивиллой Мистер А познакомился у неё дома, куда попал после рок-концерта в Хельсинки, несколько дней жил у неё. Меняя на разбитой её бывшим голове Мистера А повязку, Сивилла влюбилась в него, переехав за ним в Сибирь. Без претензий на отношения Мистер А устроил её на работу. В Сивилле быстро пропал интерес к Мистеру А, но с профессией она угадала. Все, кого Мистер А приглашал к себе на работу, были чем-то обязаны ему и в споре или в конфликте принимали его сторону. В идеальном обществе такие отношения называются командными. В России – кумовством.