Скакуны Зеленых Лугов. Разящий

Арон прошел в дальний угол, где стоял дубовый сундук. Отперев крышку с помощью старого чугунного ключа, лежавшего под отцовской подушкой, он достал мешочек и отсыпал из него ровно десять золотых монет в поношенный кошель, висевший на крючке возле сундука.

– Увидимся, отец! – крикнул жеребенок, поскакав во весь дух к городу.

– Конечно, сынок!

Цокая копытами мимо покосившихся домишек, Арон приближался к высокой кирпичной стене. Ему порой думалось, что Агийвия – это все Зеленоземье, а не его маленькая часть. Тем не менее, жеребенок жаждал увидеть и другие земли: Браунитон, Средиземное Озеро или даже Геликонские Горы на границе Агийвии. Что возможно: пойдя по стопам отца, став стражником во дворце, можно дослужиться и до пограничника.

У ворот его встретили двое стражников в доспехах из простеганной ткани и железных шлемах с гребнями. Копытами держали копья, одновременно опираясь на них.

– Здравствуй, Арон, пусть земля облагородит тебя, – поприветствовал вороной конь.

– А вам подарит хороший урожай, – жеребенок отдал честь.

Стражники сделали то же самое.

– Позволь, – попросил рослый черный конь.

Он зубами взял старый мешок и, развязав, поднес его к макушке жеребенка.

– Хоть мы и знаем, что это ты, но правила есть правила.

– Я все понимаю, – подбодрил юный Бурогрив, и вороной стражник высыпал на макушку серебряную пыль.

Та, сверкнув сиреневыми искрами, быстро погасла. Стражники облегченно выдохнули, а Арон встряхнулся, избавив гриву от песка.

– Проходи, Арон, сын Ланса.

– Благодарю.

И жеребенок улыбаясь загарцевал через железные ворота. А второй чубарый охранник сдержанно заржал.

– Что смешного? – удивился вороной.

– Ха-ха, когда ты насыпал ему на макушку лунный песок[2 - Лунный Песок – алхимический материал], я на мгновение поверил, что он единорог.

– Размечтался, единорогов не встречали в Агийвии уже тысячу лун.

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы единороги и дальше не появлялись в наших землях.

– Ну если они нападут, то мы им быстро рога пообломаем! – чубарый аж на дыбы встал от боевого азарта и чуть не выронил копье.

– Молод ты еще, – осудил вороной, а потом строго добавил: – Смирно! Сохраняй субординацию!

Чубарый притих, оперевшись на пику. А вороной довольно фыркнул, и оба устремили взгляды далеко за горизонт – за зеленые луга Агийвии, к дальним краям, где царствуют враждебные народы.

Арон же спокойно блуждал по улице между прилегающими стена к стене двухэтажными кирпичными домами с черепичными крышами, что позвякивали от лап шаловливых воробьев. Посматривая на скачущих мимо фермеров, торговцев, знахарей и патрульных, он напевал про себя задорную мелодию. Если он встречал гуляющего дворянина со свитой, то приветственно кланялся, а дворянин одобрительно улыбался и кивал. По переулкам шныряли жеребятки, сражаясь деревяшками то ли от метел, то ли от топоров. Попутно жеребенок заходил в лавчонки и затаривался яблоками, сеном, сахаром, шишками и мятой.

Когда мидасов осталось три, Арон решил еще немного прогуляться. Ему ведь редко удается сюда заходить, а увидеть царящую за вратами суету – интересно. Жеребенок улыбнулся, посмотрев на деревянную балку, стоявшую на городской стене и перечеркивавшую солнце пополам. Полыхающий диск опустился до середины балки, значит, еще полстолба[3 - Один столб равен суткам в Зеленоземье] до заката. И Арон отправился на центральную площадь перед дворцом. Пока он туда скакал, к нему подбегали уличные зазывалы:

– Жеребчик, жеребчик, купи яблочный сидр. Крепкий, свежий, четыре мидаса.

– Колокольчики! Лучшей ковки!

У Арона возник соблазн согласиться, но вспомнив заветы отца о неразумных тратах, он вежливо отказался и продолжил прогуливаться по узким улочкам со стойким «ароматом» помоев. Пусть этот душок не так привлекателен, как запах цветущих тюльпанов на Фестивале Солнцестояния, но букет из гнилого яблока и скисшего молока тоже заставлял улыбаться.

Проскакав еще несколько улиц, он остановился около музыкантов, играющих на флейте, барабане и лютне. А четвертый задорно рифмовал:

Был пегас очень глуп.

Единорог был очень скуп,

Ни в чем не каясь,

Жили, в золоте купаясь.

И вот пегас ударился о дуб,

Слишком он был глуп!

И вот единорога вор ограбил,

Больше золота не тратил!

Агийвцы заржали, и Арон в том числе. Ему всегда нравились насмешливые стишки о предателях Зеленоземья. Так он смело смотрел за горизонт и не боялся, что вражеские армии покажутся при следующем закате.

Когда в малиновые береты с розовыми перышками посыпались мидасы, юный Бурогрив тоже в долгу не остался и бросил один золотой. И даже выказал поклон уважения, характерно очертя полукруг правым копытом по вымощенной камнями дороге. Менестрели изумились, а певец поблагодарил:

– Спасибо за знак признания, брат-земляк. Кто твой отец, научивший тебя этому поклону?

– Мой отец Ланс Бурогрив, стражник королевского дворца Агийвии!

Музыканты пошептались с певцом и хором пожелали:

– Да наставит Ланса Бурогрива Великий Созидатель!

Публика дружно возликовала. Арон счастливо зарезвился: пожелание менестрелей в Зеленоземье считается предвестником счастья.

Когда толпа начала расходиться, жеребенок посмотрел на солнечный столб и увидел, что до заката осталась треть.

– Надо идти.

Арон уже собрался возвращаться домой, как вдруг заметил жеребенка черно-белого окраса на пару лет младше его самого. Тонкие ноги малыша дрожали, а золотые глаза расширились от страха перед четырьмя крупными серыми жеребцами. Их рваные жилетки с плащами кричали о том, что они из низших слоев. Неотесанные кони угрожающе ухмылялись и безотрывно зыркали красными глазищами на пятнистого малыша.

– Родной, поздновато гуляешь!

– Может мы проводим тебя до дома?!