Крайний Восток

Милая Томино плюётся драгоценностями.

Томино умерла в одиночестве и брошена в ад,

Ад, тьма, без малейшего цвета…»

– О-о-о, какая жуть! Ха-ха-ха! – Глумливо засмеялась Люй.

Сунь, видя, что подруга не собирается прекращать представление, предприняла слабую попытку вырвать тетрадь у неё из рук, но та, хохоча, отбежала от подруги и принялась искать китайское стихотворение.

К тому времени, как Сунь нагнала её со словами: «Чёртова уханьская девчонка», Люй уже успела добраться до китайского стихотворения и принялась громогласно зачитывать его перед лавкой продавщицы морепродуктами.

Шёл ноябрь 2019 г.

________________________________

Использованы отрывки из стихов Э.Г. Багрицкого «Смерть пионерки» и С. Ясо «Ад Томино».

Из серии «Несколько дзенских притч Таниндзабуро Котэ»

***

Болван

Один монах ужасно боялся гнева своего наставника Буцуки, отличавшегося суровым нравом. Действительно, Буцуки, когда ученики неправильно, по его мнению, отвечали на вопрос, лупил их по голове своим посохом. Именно поэтому ученик, каждый раз, когда Буцуки обращал к нему свой вопрос, старался отвечать в духе дзен.

Так, например, когда Буцуки, увидев спешащего на кухню ученика, спросил у него: «Ты не на кухню отправляешься ли?»; тот ответил: «Луна заходит за склон Исидзути в ночь накануне начала праздника Бон».

Получив несколько раз подобные ответы на, казалось бы, вполне простые и не подразумевающие каких-либо дзенских глубин вопросы, наставник лишь удивлённо поднимал вверх брови, но впоследствии это начало его раздражать и, выслушав подобный ответ ученика (например, «Чу! Слышите, как улитка ползёт по слону Фудзи?» или «Тихо в лесу Аокигахара, только барсук Тануки не дремлет»), он кричал ему вдогонку: «Болван!» или «Идиот!».

Полагая, что учитель доволен ответом, монах разворачивался и, кланяясь, радостно кричал наставнику: «Спасибо, сэнсэй!».

В конце концов Буцуки настолько осерчал на бестолкового монаха, который не мог ответить на элементарные вопросы, наподобие: «Какая нынче погода?» или «Что у нас сегодня на ужин?»; что изловчился и ударил посохом тому по голове.

Монах, воскликнув: «Ха!»; направился к побережью реки Сандзунокавы[2 - Река Сандзунокава – река, к которой стекаются души мертвецов. Через реку перекинут мостик, по которому души эти должны пройти, чтобы попасть в загробный мир. Реку зачастую сравнивают с древнегреческим Стиксом. «Ха!» – восклицание в момент достижения просветления.].

Комментарий Котэ: Хочешь ли ты понравиться наставнику или не хочешь, ты всё равно получишь посохом по голове, продолжив бесконечную череду перерождений, и дзен тут не поможет. Я лично не верю, что в данном случае монах сказал «Ха!», достигнув сатори.

Каверзный вопрос

В монастыре Тандзин-дзи зрел бунт. В один из дней после утренней трапезы, отделившись от кучки шушукающихся монахов, к наставнику Райтонину подошёл монах Рюкусай и спросил:

– Мудрейший, братья задаются вопросом, а не легче ли все интересующие вопросы, касающиеся Дхармы, прояснять в поисковике, например в «гугле», без риска получить оплеуху или удар посохом по голове?

Наставник в мгновение ока поднял палку, на которую опирался, и обрушил удар на голову Рюкусая, от которого слёзы брызнули из глаз монаха.

Волнения в монастыре утихли, ибо достигший просветления монах поведал братьям: «Из ответа наставника я понял, что достигнуть просветления возможно только получив определённое количество ударов посохом по голове».

Умные вопросы

Орокана Шицумон утверждал, что, задавая себе 5 вопросов «Зачем?», можно добраться до сути вещей.

Он, в частности, озадачивал честолюбцев, с лёгкостью наглядно доказывая им, что все их потуги бессмысленны.

Так, Орокана предложил одному хозяину чайного домика, расположенного в весёлом квартале «Ёсивара», по прозвищу Химо сообщить о своём самом сокровенном желании.

Химо, задумчиво покрутив пальцами кончик своей заострённой бородки, поведал Орокане, что, несмотря на изобилие у него железных колесниц, самым сокровенным его желанием является приобретение новой железной колесницы, произведённой либо в Тоёте, либо в Йокогаме.

– Хорошо же. – Сказал Орокана Шицумон. – Зачем ты хочешь приобрести новую железную колесницу?

– Я хочу всех поразить. – Ответил Химо.

– Зачем?

– Хочу, чтобы на меня все обращали внимание.

– Зачем? – Последовал вопрос Шицумона. – Только честно.

– Ну-у, я чувствую себя неуверенно. – Сказал Химо.

– Зачем тебе чувствовать себя уверенно?

– Неуверенность создаёт у меня чувство дискомфорта.

– Зачем устранять чувство дискомфорта таким дорогим способом? – Спросил тогда Шицумон. – Ты думаешь, если у тебя не будет денег, которые уёдут у тебя на железную колесницу, ты будешь чувствовать себя комфортно?

Химо впал в тяжкие раздумья.

Доходчивое объяснение

Князь Асахи Бирува любил посвящать свой досуг не праздным развлечениям, но занятиям, достойным восхищения и полезным для души. Каждый месяц он приглашал настоятелей храмов и учёных монахов для разъяснения ему принципов Дхармы.

К его великому сожалению, настоятель храма Хэй-дзи Канкэцу, который разъяснял ему сложные моменты в сутрах, отправился в паломничество к Пику Грифов, что находится в Стране Небесной Обители.

Прослышал он, что очень толково разъясняет сутры монах по имени Нанкай и решил пригласить его в свой дворец, чтобы попросить его разъяснить некоторые положения «Алмазной сутры».

Явившись во дворец, Нанкай уселся за стол и достал из своей дорожной сумы длинные свитки толкований и комментариев к «Ваджраччхеддике Праджняпарамите сутре». Разложив в одному ему известном порядке свитки, он спросил у князя Асахи:

– Наслышан я, князь, что до меня вам разъяснял тонкости «Алмазной сутры» настоятель Канкэцу. До какого места в сутре вы добрались?

– Э-э-э. – Князь беспомощно оглянулся по сторонам, переводя взгляд с монаха на собравшихся вокруг, пока самый смышленый из служек не воскликнул: «О мудрейший! По-моему, мы прошли абзац, начинающийся так: «Будда сказал Субхути: «Через пять сотен лет после ухода Так Приходящего появятся люди, придерживающиеся благих обетов…».

Монах пошелестел свитками и, найдя интересовавший его абзац, спросил у Асахи:

– И вам всё понятно?

Князь вновь оглянулся на окружавших его членов семьи и прислужников:

– Ну-у да-а… Конечно.