Беседы с учениками. Ноябрь-декабрь 2015

А про страх смерти мы только так, время от времени говорим, и всё. Поэтому любой следующий этап, который мы делаем, несёт какие-то изменения. Рассчитывается, что с тем, что мы уже делали, дальше вы дома проводите действительно серьёзную работу! То есть мы имеем, что вы до сих пор не можете сесть в пять удобных асан так, как надо. И мотивируете тем, что у меня коленки, ещё что-то. В йоге это никого не интересует. Вы обязаны сделать так, чтобы сидеть в пяти удобных асанах. Коленки у вас, не коленки у вас, что-то отвалилось – никого не волнует. Где-то больно – никого не волнует. Вы обязаны за это время уже это сделать – освоить пять удобных асан. А то, что у вас жир возник лишний, масса, это означает полное безразличие ко всему. С какой стати появится лишний жир? Ну с какой стати? Он появится только в том случае, если вы не обращали на это никакого внимания и ведёте беспорядочный образ жизни.

А в йоге всё, что мы говорили, всё, что мы раз озвучивали… Скажем, мы сказали о фундаментальных законах. Это означает, они уже у вас на вооружении. То есть вы уже знаете, что это такое. Вы уже умеете работать с этим, и никого не волнует то, что до вас ещё не доходит, что такое сила мысли. Самостоятельная работа означает, что вы ищете все способы, как добиться, как справиться с тем сопротивлением внутри, которое есть. Как справиться с теми страхами, которые есть. Ищете все возможные способы, как это сделать. Работаете сами. Ищете помощи со стороны, отвлекаете меня. Я, естественно, пошлю. В редких случаях не пошлю, потому что считается, что это ваша часть. То есть вы обязаны это делать. А не просто – слышали о законах. И что дальше? Да и ничего.

Мы говорим о том, что мы отвечаем за всё, то есть фактически это означает, что мы осознаем, что мы тесно связаны со всем окружающим миром. Тесно, напрямую. Скажем, если взять стакан воды и каким-то фантастическим образом пересчитать в нём все молекулы и вылить стакан воды в ближайшее море или в реку. Через некоторое время как минимум по сто молекул из вашего стакана будет находиться везде. Как минимум, а то и больше. Это означает, что что вы здесь ни сделаете: будете о чём-то думать, ругаться с кем-то, ещё что-то – это сразу отражается на всём мире. В буквальном смысле. Не абстрактно, а в буквальном виде. Совершенно не значит, что кто-то в Афганистане в это время знает, что мы здесь ругаемся. Или в Пекине. Нет, он даже и не понимает, что мы ругаемся. Даже и не знает, есть ли мы вообще или нет. Но состояние энергии он ощущает по изменениям у себя в городе, в семье. Или ещё что-то. Он невольно это ощущает.

Скажем, все аварии с самолётами, и последняя, просто-напросто означают, что в какой-то части накопилось много напряжения, и оно находит способ вот так разрядиться, таким образом. А почему именно таким образом? А потому что сколько сразу эмоций, страданий, переживаний у родственников, переживаний у тех, кто там в последние секунды думал, что всё уже. Это такой всплеск, который на некоторое время снимает напряжение, которое царит в мире. И фундаментальный закон об ответственности абсолютно не означает, что самые негодные люди со всего мира, или в данном случае со всей России, собрались там. Нет, они совершенно, может быть, и невинные. Даже некоторые святые, может быть, там оказались. Чтобы всем было потом мучительно больно за то, что такие святые, они там подверглись, образно выражаясь, распятию за то, что где-то здесь мы что-то не поделили. Вот он – закон об ответственности. Всё тесно взаимосвязано, никуда не убежишь.

Мы в этом мире, как в замкнутой системе, где никуда не выскочишь и не сделаешь вид, что я не имею к этому никакого отношения. Йога как раз стоит на этом, на осознании этого факта. И, соответственно, на простых вещах, когда мы не можем сесть в одну из пяти удобных асан и пренебрегаем этим или ещё что-то, это означает невыполнение. Это означает ваше максимальное эго, что вы лучше знаете, что вам очень плохо, очень больно. И поэтому вы готовы наплевать, скажу даже более грубо, насрать на всё, что вам скажет Учитель. Да наплевать, и видели вы его в гробу. Образно выражаясь. По сути, получается так. Совершенно безразличное отношение. Да мало ли что он сказал! Потряс воздухом, да? Ему-то что? Ему-то хорошо говорить о чём-то, а вот он побыл бы в моей шкуре. Получается такая вот схема. И у каждого: «Пожил бы моей жизнью, тогда бы понял, что к чему!» Это означает полное недоверие, непонимание сути явлений.

И поэтому и начинается всё с работы с телом, потому что это самое лёгкое, что может быть. Потому что оно ясно, конкретно, понятно. Скажем, не можем сесть в одну из пяти удобных асан. Конкретно. Поэтому мы ощущаем, что болит. Мы ощущаем, что надо менять. А когда в сознании что-то не так, или энергию где-то не так ощущаем – это ещё не просто поймать, ощутить, уловить и значимость оценить. Это уже серьёзная, очень серьёзная работа, и требует уже очень хорошего вашего отношения. Поэтому это всё надо иметь в виду.

И ещё одно пояснение. Мы говорим, что мы живём не одну жизнь. И мы иногда удивляемся: «Ой, а почему мне в этой жизни так всё тяжело досталось? Наверное, я в той жизни чего-нибудь такое натворил?» Так, может, это как раз то, что вы не смогли за пятнадцать лет сесть в одну из пяти удобных асан! Этого вполне хватает, чтобы в следующей жизни быть в не очень благоприятном состоянии. Потому что за этим скрывается всё, что я уже сказал: ваши амбиции, эго, недоверие, самомнение, неуважение ни к себе, ни к окружающим. Сразу море всех этих факторов. Хотя, казалось бы, подумаешь, кому какое дело, что я не могу сесть в одну из пяти удобных асан. Конечно, никому не было бы никакого дела, что вы не можете сесть, никому, если бы вы не пришли заниматься йогой! Никому бы не было дела. А раз уж вы пришли…

Никому не было никакого дела до того, как вы поёте, хорошо или плохо, до тех пор, пока вы не пришли на сцену. Пришли на сцену – всё. Пой, раз вышел. И не оправдывайся: «Ой, я не могу, у меня горло болит!» Никого не волнует. Ты уже вышел на сцену, болит или не болит горло – пой. А тут получается что? Я могу сделать вид, что я вообще плохо слышал, и так далее. Этот элемент можно рассматривать как разъяснение фундаментальных законов. Действительно серьёзно, действительно значимо. И те формы оправданий, что ой, я очень боюсь, ой, я не могу справиться со своим страхом, ещё что-то – они никаким образом не принимаются во внимание. На сцену вышел – пой. Боишься? Научись справляться со страхом и лекарство выпей, но пой, раз уже вышел.

Вот здесь момент очень важный и удобный. К тому же, когда вы перешли в йоге к конкретным социальным работам, для многих так и не дошло, что не просто вы перешли на какую-то форму работы. Так, лишь бы: «Ну делать нечего, а чего бы нам и не поработать бы ещё?» Это конкретная йоговская работа. Потому что следующий шаг – на конкретной социальной, то есть внешней форме работы, мы можем очень ярко ощутить, с чем мы уже справились, а с чем нет. Что нам ещё надо делать. Очень хорошо, ярко это увидим, где, что и как. Потому что, пока мы внутри себя слушаем, каждый, когда себя слушает, думает, что он ангел. Он просто ангел! Каждый про себя думает, что более святого человека, чем он сам, может, и не существует! Но как только он начинает состыковывать своё ангельское состояние ещё с кем-то, тоже с ангелом, он начинает понимать, что, как минимум, тот второй не ангел точно. Потом начинает до него доходить: «Ну, может быть, я тоже не совсем ангел?» И начинается уже конкретная ясная работа. Потому что простые вещи – мы говорим об уважении друг к другу.

И вы попросили ангела, чтоб он что-то такое сделал. Ангел отвлёкся и забыл. А вы же с уважением относитесь. Соответственно, вы должны сделать так, чтоб ему не было больно. Так, чтоб он не страдал. Не говорить ему: «Что ж ты, сука, не сделал? А?» И пинать ногами его. Нет. А вежливо улыбаясь к нему подойти, уточнить: «Всё получается? Нет? Может быть, надо помочь в чём-то?» Он: «Ох, ты знаешь, я забыл!» «Ну ничего, тогда ещё сделаешь. Да, солнышко моё?» Потом ещё раз подойти, уточнить. И тогда это уже будет ближе к уважению. Будет ближе к уважению. Но как его довольно сложно проявить. Хочется сразу в ухо дать. Однозначно. И особенно, когда он начинает с ехидной улыбкой: «А я не хочу!» Тогда точно хочется в ухо дать. А нужно улыбнуться и сказать: «Подожди, может быть, сделаешь ещё? Всё получится, не переживай». Смотришь, до него дойдёт. Наверное.

Это те элементарные вещи о моральных принципах, которые имеют серьёзное значение. Не говоря уже о таких трудных вещах, как зависть. Представляете, вдруг гибче кто-то оказался, от природы гибче оказался. Он в узел сворачивается, а вы с кряхтением еле-еле согнуться можете. Здесь зависть может оказаться.

С другой стороны, если понимаете, что, может быть, его узел ничего не стоит, потому он ему даётся легко, и проблем никаких нет. А то, что вы со скрипом и кряхтением за полгода едва согнулись, это может быть для вас фантастическое достижение, потому что вы приложили огромнейшее усилие для того, чтобы справиться с этой особенностью вашего такого своеобразного тела. И вы смогли хоть что-то из него сделать. Особенно как сложно, когда люди работают вместе и к вам подходят, спрашивают: «Ну как, ты свою работу сделал?» И как сложно удержаться и не сказать: «Она вон тоже не сделала!»

Как сложно удержаться от этого. Потому что ну чего всё Косой да Косой? Хочется ещё на кого-то стрелочки перевести. Что всё мне-то самые вкусности? Хочется поделиться с собратом. А этого делать также нельзя.

Опять же по простой причине – надо доверять руководителю, он знает, что он делает. Он знает и понимает, зачем он к вам подходит в сотый раз, а к другой ни разу. И вы придумали сразу разные глупости, что у него, наверное, с другой иной характер отношений, и так далее. Потому что удобно. Стандартно социальный разум подсказывает именно это. И как сложно от этого освободиться! А оно же всё связано с энергией, даже и не важно, как это словесно выражено.

Можно даже словесно ничего не говорить. Оно связано с внутренней энергией. А энергия… Мы говорим: «Откуда у нас берутся болезни?» А вот отсюда. Однозначно отсюда. От нашего морально-этического состояния. Отсюда берутся и все болезни. По большому счёту, медицина должна бы заниматься морально-этическим состоянием, и тогда девяносто болезней из ста ушли бы. Но медицина пока этим заниматься не умеет, не хочет. Ей легче оставить моральное состояние такое, какое есть, и вам что-нибудь железное вставить. Суставчик заменить, дать лекарства, в которых смысла особого нет, которые непонятно для чего нужны. Или поставить новый сердечный клапан. Только совершенно непонятно зачем, потому что количество установок клапана ограничено. Сначала один поставят, рано или поздно он заканчивается – срок у него ограничен, потом второй. И количество таких смен небольшое. И после последней смены уже ставить ничего нельзя, потому что ставить некуда уже. Ткани там уже разрыхлились и куда вставишь-то? Ставить некуда. И смысла большого в этом нет.

И человек невольно живёт в ожидании, что да, этот клапан заканчивает свою службу, скоро ещё другой поставят, потом ещё шесть раз таких смен сделают. И всё. Конечно, с другой стороны, удобно. Он знает срок своей смерти. Он знает: «Ага, вот последний клапан заканчивает свою работу, и я лечу в Космос». Удобно. А, с другой стороны, чисто функционально смысла особого нет.

Конечно, можно придумать разные своеобразные тупиковые версии, что клапан нужно менять только очень нужным людям для того, чтобы они успели сделать какую-нибудь хитрую штуковину. Допустим, он разрабатывает какой-нибудь проект, ему надо успеть – ему клапан быстренько вставили, он проект сделал, теперь может умирать. Всё. Но что-то в этом есть дефектное. Дефектное что-то в этом есть, потому что сразу теряется смысл жизни человека.

Надеюсь, понятно, о чём я? А то опять мне скажут: «Ну что вы говорите? Мы ничего не понимаем. Нам бы в асану встать, постоять бы там, а мы ничего не понимаем». Всё понятно, о чём мы? Только о фундаментальных законах, только об этом. Я не расписываю совсем всё, что надо делать в третьем фундаментальном законе: Мы отвечаем за всё.

Я просто намекаю. Намёками через разные образы, через разные ситуации, через разные мысленные ощущения, состояния, чтобы до вас что-то там доходило. Оно, конечно, движется с трудом, но потихоньку всё ожидаемо. Надеюсь. Если есть вопросы, сразу спрашивайте. Нет вопросов? Замечательно.

Я остановлюсь на силе мысли. Все закон уже выучили? Не выучили? Мысль материальна. Всего два слова, больше ничего там нет.

Теперь нужно понять, о чём речь. В этом законе речь не о том, что можно коврик взять и мыслью поднять в воздух. Нет, конечно, можно, но такими глупыми вещами мы заниматься не будем. Потому что зачем такую важную энергию расходовать на бред? Поднять коврик. Для этого руки есть, и руками его можно вполне взять и поднять. Они от этого не отвалятся. Не отвалятся. А осознание этого закона совершенно в другом. Оно сразу говорит об изменении вашего языка, об изменении тех мыслей, которые вы допускаете к своему пользованию, даже если их никто не слышит.

Допустим, вы подходите к руководителю с вежливой улыбкой на лице, а про себя думаете: «Какая ты сука!» Вот знание этого закона говорит о том, что нельзя такой мысли допускать, не надо. И даже в свой адрес говорить: «Такая я всё-таки сволочь, что так двулично себя веду с начальником. Ему улыбаюсь в лицо, а про себя думаю, что он мерзавец. А потом и про себя думаю, какая ж я сука, что вот…» Закон говорит о том, что этого тоже делать нельзя. И также закон говорит о том, вы где-то слышали или читали, что надо любить своих детей. Оно не любится. Ну не любится. Эти детки только денег хотят, больше им ничего не надо. Поэтому не нужно искусственно пыжиться и, приходя домой, говорить: «Ой, милый Петенька, как я тебя люблю! Можно в маковку тебя поцелую?» Когда он говорит: «Мам, дай две тысячи!» – «Ты чего? На что? Я тебе вчера давала пятьсот рублей!» – «Мам, ты же понимаешь, что мне надо на концерт сходить, да ещё в метро ехать, да ещё что-то». Куда-то любовь исчезает, начинается экономический расчёт со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Ученик: У меня вот не складывается такая штука. Понимаю, что всех людей надо любить, и все люди хорошие.

Учитель: Нет, мы этого не говорим никогда. Всех людей любить не надо. Мы говорим – с уважением относиться. Это разные вещи. А то вы используете такое странное слово – любовь, которое вообще непонятно, что это такое. Пока, на сегодняшний день, под любовью имеется в виду сексуальный интерес. Если у вас ко всем людям сексуальный интерес, тогда что-то не в порядке. Не в порядке. И вам сложно будет удержаться на какой-то грани.

Ученик: Нет, я не об этом. А, если в сердце что-то происходит, тогда это что?

Учитель: Я уж не знаю, что в сердце у вас происходит. Может быть, это перед инфарктом. Что мы говорили? Всех людей не надо любить, как вы сказали. С уважением относиться ко всем людям, да.

Ученик: С уважением относиться – это, наверное, больше этикет.

Учитель: Почему этикет? С уважением относиться – это значит, что он может резко от вас отличаться, но вы не делаете ему больно. Не унижаете его, не говорите ему… Вот в советское время негров мало было в нашей стране. Вот он стоит в троллейбусе, а наши переговариваются: «Он обезьяна, а ещё разговаривает!» Вы же не будете так поступать? Вы ж не будете унижать его, потому что он негр, он от вас отличается, и то, что мордочка, по вашему понятию, похожа на гориллу. Вы ж не будете говорить: «Эй, горилла! Давай, иди отсюда!» Вот это называется отношение с уважением. И про себя не будете думать, что нет, конечно, я улыбаюсь, а про себя думаю: «Горилла, а! И тупой ещё, не понимает русского языка! Мог бы выучить русский только за то, что им разговаривал Ленин».

Ученик: А если человек над тобой издевается, например? Вот откровенно издевается.

Учитель: Но мы знаем следующий закон: просто так редко кто будет издеваться! Значит, мы что-то сделали для того, чтоб он издевался. Допустим, негр стоит и мы: «Ой, ё!» И он, конечно, тоже будет: «Вот белый гад!» Значит, мы каким-то образом его задели, и он в силу своих особенностей даёт нам реакцию.

Ученик: Ну вот, а про мысли. Отношусь, скажем, к человеку с уважением. И внешне соблюдаю уважительный этикет.

Учитель: И внутренний. Мы ж говорим о внутреннем.

Ученик: А с внутренним получается немножко сложнее.

Учитель: Мы ж говорим, что уважение – оно внутренне уважение. Мы не говорим о внешнем. Оно и внешне должно быть и внутренне.

Ученик: Ну вот, скажем, внешне проще. Выучила этикет и соблюдаю его, всё хорошо.

Учитель: Ничего подобного. Внешне легко, пока вы в более-менее спокойном состоянии. Когда вы, скажем, плохо себя чувствуете, у вас уже не хватает энергии на этикет, и вы уже едва сдерживаетесь. А, если совсем плохо себя чувствуете, то шёл бы он лесом вообще, достал.

Ученик: Тогда получается такая внутренняя вещь: если я о человеке знаю, что у него есть какие-то особенности, как об этих особенностях думать в положительном аспекте?

Учитель: А зачем думать о его особенностях? Вы просто принимаете, что он иной. Это ваши особенности выглядят негативно с вашей позиции. Вот мы ещё в начале занятия говорили об энергии, сегодня вспоминали об энергии. Что, когда вы энергию выводите, складываете в конкретное место, я всегда объяснял, что место должно быть конкретное, находящееся недалеко от вас, чтоб вы всегда знали, где оно. Но многие говорят: «Нет, я лучше в помойку, её увезут, и всё!» Ни в коем случае нельзя это делать, потому что это будет неуважение. Потому что эта энергия – она вам не нужна, но для кого-то она будет жизненно необходима. И здесь надо допустить, что это не означает, что, если эта энергия вызвала у вас боль, болезнь, ещё что-то, а у него наоборот, то он сволочь. Нет, он просто иной. Он, может быть, даже ангел. Но энергия ему необходима эта, и окраски у энергии нет. И невозможно делить её на плохую и хорошую. Она, энергия, вся нормальная. Это так же, скажем, как и пища. Одни любят грибы жареные, а другие не могут их даже и переварить. Их сразу выворачивает. Но не потому, что эти грибы плохие, нет, но просто организм так устроен. И энергия так же.

Ученик: Ну тогда как же внутри формулировать эту мысль, что…

Учитель: Просто надо принять, что люди разные. Люди разные, и не мерить всех своей меркой. Когда вы приходите со своей меркой – она ваша мерка, удобная для вас. Вы приходите мерить свою талию. Померили объем своей талии, и приходите и меряете Еву. У вас вон сколько туда влезет, а там вон… Поэтому мерка должна быть у каждого своя. Просто разные мерки, разные особенности, ситуации разные. Надо взять и принять. Как мы вынуждены принять, что в лесу живут волки, медведи, зайцы, лягушки, и комары жужжат. Вынуждены принять как данность. Поэтому стараемся к ним относиться мирно.

Ученик: Георгий Леонидович, получается, надо научиться жить с этими людьми.

Учитель: Конечно.

Ученик: Мало ли что, но ситуацию не изменить.

Учитель: Нет. Когда вы понимаете, что ситуацию не изменить, вы как бы говорите: «Они, конечно, сволочи, но я принимаю и терплю их». Но терпению этому обычно приходит конец в самый неподходящий момент. Вам просто надо принять как данность, что есть люди другие.

Так же, как женщины вынуждены принять, что есть мужчины. Иногда в период гона они очень хотят этих мужчин, всё равно каких. Но когда гон отступает, они уже начинают выбирать. И то до конца не понимают, что мужчина – это совершенно иное животное. Просто он в буквальном смысле иное животное. Не потому, что какие-то лишние элементы есть, которых у вас нет. Он и психологически, и психически – он просто другой. У него ход мыслей совершенно иной, не понятный женщине. И ему не понятен ход мыслей женщины. Он не понимает, как она может по часу у зеркала стоять и мазаться. Не понимает. И даже в голову не приходит.

Нет, они, конечно, могут логически понять, что она хочет хорошо выглядеть, но не два же часа стоять у зеркала и выдёргивать волоски, которые и так не видно! То есть надо просто принять, что разные животные, абсолютно разные. И что сексуальная заинтересованность – это ещё не критерий любви. Это лишь как любить хлеб. Но ты можешь спокойно изменить и с другим хлебом, если он окажется вкуснее. И даже иногда из любопытства попробовать иную булочку, иначе сделанную. Из любопытства попробовать.

Ученик: Георгий Леонидович, а вот такой пример. Заходишь в метро, а в вагоне сидит бомж, от него запах. И ты понимаешь....

Учитель: Не бомж, а человек иного хода мысли. Он просто хочет жить свободно. Он хочет вот так. Имеет право.

Ученик: А ты принимаешь, что он есть, но ты не обязан терпеть этот запах.

Учитель: Вы можете перейти в другой вагон. Так же, как, если медведь на вас дыхнёт: он зубы не чистит, и поэтому у него там что-то и гниёт, что-то не так пахнет, ещё что-то. Это так приятно посмотреть на мишку в кино – мишка такой гладенький! И кажется автоматически, что и зубки чистенькие. Ничего подобного! Он дикий зверь, мясо какое-нибудь рвал, ел, остатки у него там застряли, у него даже зубочистки нет элементарно. Поэтому все нюансы. Он и попу не моет. Когда покакал, он её не моет. Поэтому, если оно всё хорошо вышло, спокойно, то нормально. А, если у него какие-то там опухоли, то оно растеклось у него всё. И он ходит. Оно слиплось у него всё. Особенно ещё лисы есть. И весной на лису смотреть просто ужасно! Она вся ободранная, облезлая. И думаешь: «Лис показывают – такие хорошие, гладенькие, и хвостик пушистый. А эта облезлая такая. Ноги длинные. Непонятная какая-то. А ещё говорят – лиса! Стыдно!»