Беседы с учениками. Ноябрь-декабрь 2015

Ученик: А в делах, на переговорах, если разговариваешь с человеком по какому-то делу и понимаешь, что он тебя каким-то образом обманывает.

Учитель: А вы должны быть к переговорам готовы. Если вы идёте на деловые переговоры, вы понимаете, что вы идёте на встречу с таким же ангелом, как и вы, который тоже хочет выручить деньги. И понимать, что он будет хитрить и манипулировать, чтобы ему было удобно и выгодно. Вы всё должны это прикинуть и рассчитать, чтобы играть свою партию. И не ловиться на жадности или ещё на чём-нибудь.

Как-то человек знакомый спрашивал: «Можно мне большую сумму человеку дать? Он обещал мне большие проценты». Я говорю: «Скорее всего обманет». «Ну нет, он такой хороший человек!» Потом приходит: «Всё-таки обманул!» Потому что должен быть здравый смысл-то. Это мы берём чужие, а отдаём свои. Свои всегда отдавать сложнее.

Ученик: И как тогда этот человек думает, который его обманул?

Учитель: Это его проблемы. Это ж его проблемы! Он же не йог! Это же вы йог. Мы не требуем, чтоб все были йогами. Мы не требуем. Мы относимся с уважением к выбору каждого. Каждый может выбрать ту систему веры, которая ему ближе.

Ученик: Ну хорошо. А если меня обманули в такой ситуации?

Учитель: Это зависит от вас, как вы будете думать. Будете думать: «Какой он нехороший человек, что меня обманул». И какая вы не очень внимательная, что допустили этот обман. И какая вы робкая, что видели, что он обманывает, а не посмели ему сказать, что же ты делаешь, Вася, зачем? Я к тебе с открытым сердцем. То есть здесь вопросы, конечно. Они не простые. Конечно, они не легко решаются. Конечно, путь длинный к тому, чтобы взять и принять эту простую вещь, что все разные. В некоторых случаях хочется сказать: «Конечно, я допускаю, что все разные, но не до такой же степени! Понятно, разные, но не настолько же!» Они бывают разные настолько.

Ясно что-нибудь? Что-нибудь понятно?

Так же, как и все самые разнообразные верования. Мы говорили, я приводил пример. Очень сложно, если вы не в теме, допустить, что учёный занимается серьёзной вещью. Я, когда в институте ещё был, там проводили исследования на плазменном фокусе. И на плёнку сняли. Четыре здоровых мужика, серьёзные исследователи, физики глобальные плёнку смотрят. Я думаю: «Дай я тоже посмотрю!» Ни хрена не видно. Маленькое пятнышко, в микроскоп еле различимое. Может, это в плёнке дело? Все: «Ах! Как здорово!» Думаешь: «Надо же, да?» И так в сторону: «Надо же! Кто-нибудь со стороны посмотрел бы – пять мужиков, со мной вместе, маленький кусочек плёночки в микроскоп вставляют, и там такая фигулька». Не поймёшь. Можно с пылинкой спутать её. Но человек в теме понимает, что это не пылинка. Это плазменный фокус, там видеть его надо. А получение плазменного фокуса – это не просто. Это же огромная аппаратура, с километр техники. Трудно представить здравым умом, что какие-то частицы куда-то разгоняются. Это лишь некоторые расчёты подсказывают, что, наверное, что-то разгоняется. Ладно б мячик в бильярде! Там – раз, толкнул, он вроде загнался. А в этой конструкции не видишь, что внутри. Лишь серьёзный огромный микроскоп. И то не поймешь, что делается, только по косвенным измерениям. И поэтому, если не в теме, то, конечно, лучше с лопатами да вилами копать картошку. Оно как-то весомее и понятнее.

Или же что психологи делают? Вот у Крисс сомнения: «Что делают психологи? Не понимаю! Они всё говорят: какие-то там родители, что-то там мама… Что мама?» Она про маму давно уже забыла! Мама оставила, видите ли, свой след на её душе! Надо ещё душу найти и след мамы там отыскать! И психолог, главное, хоть бы скальпель в руки взял след этот найти. А то он только спрашивает: «Что, где, когда, зачем?» Всё! И считает, что выручил и помог, освободил, а Крисс выходит: «Что он сделал? Где? Какой след? Почему от мамы? А если от папы ещё рассмотреть?» То есть довольно сложно некоторые вещи даже вообразить и представить себе, что они имеют значение! А не случайно есть такая поговорка, что, когда юноша женится, опытная мама говорит: «Если ты хочешь узнать, что будет с твоей невестой лет через сорок, посмотри на её маму!» Когда посмотрит, о! И начинает думать: «Наверное, я выберу другой вариант. Наверное, другой вариант!» И сами можете посмотреть, что примерно в ста случаях из ста: проходит двадцать пять лет, и становится походка похожая, фигурка близкая.

Ученик: А с мальчиками тоже верно? Как папы будут? Мальчики будут как папа?

Учитель: С мальчиками я не буду выдавать всю тайну. Потому что след-то остаётся, и не только в душе.

Ученик: Нет, я-то имела ввиду совершенно другое. Что мама и её воздействие на меня всё равно зависит от меня.

Учитель: Каким образом?

Ученик: Ну с прошлыми моими жизнями.

Учитель: Не надо в прошлое лезть. Вы разберитесь в этой жизни! Даже элементарные вещи: если вы с мужем живёте лет сорок-сорок пять, то начинаете становиться похожими. Чисто внешне похожими, хотя никто лицо не изменял, чтобы быть одним лицом, нет. Но всё равно что-то внутри меняется каким-то образом. То есть, как ни крути, энергия есть, и биополе есть, и вы в нём находитесь. Представляете, сорок пять лет в одном биополе находиться?

Ученик: А кто больше становится похож: муж на жену или жена на мужа?

Учитель: Они вместе начинают изменяться, и становится уже некое среднее. Оно не всегда уловимо. И всегда кажется, что я могу изменить. Как алкоголик говорит: «Я не алкоголик, нет!» Так и здесь: «Нет, я от мамы не завишу. Конечно, не завишу!» Сейчас, ага! Всё, что мама сказала… Допустим, мама мальчику сказала: «Все женщины – б…» Мальчик наивный спорил с мамой, а потом через двадцать пять лет думает: «Мама была права! Один в один правильно говорила!» И куда от этого денешься? Мама сказала, смотришь этот след – мамин.

Хотя ребёночек сначала, наверное, ерепенился. Сначала ведь все такие наивные, все такие светлые. И вообще. И такое вдруг резкое выражение! Просто ещё не понимая, что хочется напрыгнуть, и надо, чтоб объект напрыгивания был более-менее не бомж и не пах слишком сильно. То есть об этих вещах надо не просто думать, а надо и в себе что-то менять. И менять всё, и не всегда это легко. Всегда это нелегко. Всегда это болезненно. И чем глубже изменения… Легко снимается верхний слой. Хуже снимается уже глубинная часть. Вот след мамы и папы – он снимается хуже, уже сложно его снять. Тут нужны серьёзные усилия, и так далее.

Ученик: А как же тогда не оставлять след в ребёнке? Это ж не получится никак.

Учитель: Всё равно какой-то след оставите.

Ученик: А возможно от мамы, от папы след снять?

Учитель: Если вы это уже осознаёте, вы можете сделать так, что это не будет иметь решающего значения. Одно дело, когда вы не осознаёте, он ведёт вас. Другое дело, когда осознаёте – отчего, что, зачем. Допустим, мама сказала, что все женщины – б… Он посмотрел на свою жену: «Б…, конечно, но любимая. Конечно, мама сказала, но ведь она же не со зла, а по любви. Да она же просто мне глаза открыла. Чтобы я понимал. И я хочу на сторону смотреть, и она тоже хочет смотреть, жена моя. Поэтому тоже пускай с кем-нибудь расслабится в это время».

Ученик: А влияние папы такое же, как и влияние мамы?

Учитель: Конечно. Есть какие-то эмоции в зависимости от сложившихся отношений, и так далее. Конечно, он влияет, бесспорно. И мама, и папа, и бабушка, и дедушка влияют. Все. Все прикладывают свою руку.

Ученик: А, если мама изменилась, то у детей может этот след тоже измениться?

Учитель: Смотря в каком возрасте мама изменилась. Если вы уже выросли, вам уже под сорок, и тут мама изменилась, то всё-таки то, что мама вложила, оно останется. Конечно, с уважением отнесётесь к тому, что мама изменилась и, скорее всего, припишите это старческому маразму.

Ученик: И исправить уже нельзя? Вот подойти к ребенку и сказать: «Вот я тебе так мысль заложила…»

Учитель: Ага. Отдай мне её. А ребёнок скажет: «Ты что, мама, хочешь взять с меня все деньги, которые в меня вложила? За образование, за воспитание?»

Ученик: Георгий Леонидович, а если что-то явно цепляет в другом человеке. Вот оно цепляет! Эта непохожесть. Она раздражает там, внутри.

Учитель: А, может, это не всегда непохожесть? А, может, это чаще всего означает, что что-то в вас сходное есть?

Ученик: То есть тогда нужно переключить внимание на себя и понять, что именно.

Учитель: Всё равно сначала все требования выставляем к себе. Все требования к себе выставляем. Все. Вы должны быть внимательными, вы должны быть уважительными, вы должны быть добрыми. Таким-то. А дальше к людям.

Ученик: Тогда, если мы проблемы видим в себе, то не обязательно там искать и маму, и папу, и бабушек?

Учитель: Нет, здесь может быть следующий момент. От чего они возникли, проблемы у вас? Иногда, чтобы освободиться, легче узнать от чего. Допустим, вы знаете, что это от заезжего молодца. Ага, значит, мама была не совсем верна мужу. Значит, семья была не совсем розовая. Значит, мама где-то на стороне с кем-то общалась, и эти особенности у вас от молодца. Это может вам помочь разобраться и в семье, и в семейных особенностях. А так вы думали, что ах, семья святая, ещё что-то. И никак не могли понять, откуда у вас такой интерес на сторону? Потом узнали: «А, тогда всё понятно, тогда вполне здоровая нормальная семья! Можно расслабиться».

Ученик: Почему Вселенной важно, что разбился самолёт, люди ведь… Трагедия.

Учитель: Вселенной не важно. Абсолютно не важно Вселенной. Но, если вы вдруг в раздражении находитесь внутри дома, в квартире, и как случайный выход, не почему-либо, просто не заметили и разбили стакан, потом уронили чайник, потом два пальца случайно сунули в розетку. Просто так, шли, задели рукой. И потом бокалы разбиты, стакан разбит, ещё что-то разбили, в розетке разряд получили – всё нормально, теперь можно пол мыть, убирать всё, что накопилось. Вы успокоились, и таким образом свершилась разрядка. Так и всё остальное.

Ученик: Либо подышали.

Учитель: Подышать сложнее. Потому что подышать – это надо усилие. Надо, чтобы от мамы остался след, что если что: «Дыши, сынок!» А, если этого нет, а от папы остался след: «Если напряжение, лучше выпей водочки», – то…

Ученик: То есть в этом самолёте были люди, которые случайно туда попали?

Учитель: Конечно.

Ученик: Но случайностей же не бывает?

Учитель: Как не бывает? Всё бывает.

Ученик: Но на них же это тоже повлияет, на какие-то их дальнейшие воплощения?

Учитель: И на них будет влиять. Да, естественно.

Ученик: А исполнители всего этого? Если, допустим, это всё-таки был теракт?

Учитель: А какая разница? Это не принципиально, это не имеет никакого значения. Абсолютно. Он, может, случайно мимо шёл, видит пушка, думает: «Дай нажму». И случайно попал.

Ученик: А дальше это уже изыски наших фантазий?

Учитель: А дальше уже игры, в обществе начинают играть во всё это.

Ученик: Пассажиры… в смысле, вот в этой жизни они не загадывали такой конец?