Беседы с учениками (книга 9, февраль-август 2018)

Учитель: Ну надо же думать. Конечно, понятно, что оно же «понимание» просто так-то не придёт. Это же нам надо долго-долго размышлять, долго-долго думать, сопоставлять, пытаться, бороться для того, чтобы однажды дошло. Если бы всё было просто так легко, все бы давно были бы ангелами уже. Потому что, извините, допустим, вас Вася раз обманул, Петя два там обманул, пришёл Миша третий, искренний, скромный, любящий вас безумно, бескорыстно, а вы уж не доверяете после двух первых-то. Уже всё. Миша наивно говорит: «Вот, Фросечка, я тебя так люблю!» А вы ему в ухо сразу же, потому что вы слышите знакомые фразы, от первого такие же были. Ему сразу в ухо. «Фросечка, за что?». Ещё что-то. «Ах, ты меня опять обманываешь!». И так далее. Только убив Мишу случайно, вы вдруг поняли, что «ах-х-х». И потом возвели его в ранг святых, потом над могилочкой поставили памятник ему уже и ходите в платочке всё время каяться каждый день.

Ученик: Ну это уже своя игра получается.

Учитель: Это своя игра уже идёт, потому что убили же вы, а не кто-нибудь. А убили, потому что не поверили вовремя. А не поверили, потому что уже опыт был первых двух.

Ученик: А опыт первых двух был, потому что карма такая.

Учитель: Потому что вы её сложили так. Музыку пишете вы.

Ученик: А, с другой стороны, вы же говорите, что надо быть реалистом и понимать.

Учитель: Реалистом. И понимать, что Миша же настоящий и любящий. А надо в глаза смотреть-то. В глаза смотреть.

Ученик: Так и первому в глаза смотрели.

Учитель: В глаза смотреть надо же. Всегда смотреть в глаза – первому, второму, третьему, и отличать, где чистые глаза, где нет.

Ученик: Ну отличается же на опыте. А опыт получается…

Учитель: Ну почему же на опыте-то? Что же?

Ученик: Ну если ты всё время видел только одни глаза и…

Учитель: И какие глаза видели? Глаза первых.

Ученик: Первых. Вторых.

Учитель: А потом второго, другие глаза уже были. А потом третьего. Наивные, искренние, чистые, а вы уже в страхе, в испуге. В вас этот страх надел шоры на глаза, и вы сквозь эти шоры ничего не слышите.

Ученик: Нет, нет, нет. Мы как вот нам Учитель говорил. Мы ищем мотивацию. Чего-то с мотивацией.

Учитель: Мотивация – это ваше доверие. Я верю каждому, кто скажет, что он любит меня. Поэтому вы поверили первому, поверили второму.

Ученик: Ну это тоже надо как мантру читать, чтобы оно стало…

Учитель: Конечно, да. Конечно. И всё по-настоящему, всё время во благо. Ну вот в чём работа сознания? Она вот сложная. Почему мы с таким трудом к ней подходим? Потому что она не простая. Так там легко, может быть, сесть, подышать, там ещё что-то, посчитать. На самом деле – непростая часть, потому что так ничего не понятно. Потому что то, что мы говорим «благодарность», извините, на фоне общего недоверия, что может вырасти на почве недоверия? Ничего хорошего не вырастет. Одни сорняки вырастут, больше ничего.

А кстати, не знаю, как в Москве, наверное, тоже в Москве уже появились и клопы, и много ещё что-то. Вот как я слышал, ежедневно специалисты выезжают пять раз в день. Бригада выезжает пять раз в день по вызову насчёт клопов, пытается с ними там бороться. В сознании в том числе нашем.

Ученик: То есть это наши тараканы всё?

Учитель: Видимо. Или, может быть, старый замшелый Петербург в сырости погряз. Дома старые, затхлые, вонючие. Кто там ещё может жить? Кто, кто может выжить в тех условиях?

Вот оно – сознание наше.

Как вот вспомним подростковый период свой. Всем наплевать, что там мама говорила. Всем по фигу, что там папа объяснял, всем по фигу. «Я сама знаю. Мне уже всё, мне уже семнадцать. И вообще пила и пить буду, курила и курить буду. И отстаньте все от меня. Сама знаю. Моя жизнь. Умру в двадцать два, ну и хорошо. Сама хочу». Спустя двадцать лет своим деткам объясняем: «Доченька, не пей, пожалуйста, не надо. Дочка, не кури, не надо. Ты же понимаешь, как это важно для твоего организма». Спрашивается, где вы были всё это время? Где голова была? Что было вместо неё? Однозначного ответа нет. Что-то вместо неё было. Но что? Неизвестно.

Ученик: Ну потому что интересы были другие.

Учитель: Интересно, откуда взялись эти интересы?

Ученик: А хотелось быть красивой, с сигаретой.

Учитель: А красивая что? А что мы там по поводу зомбирования говорили?

Ученик: Тверской бульвар, лавочка, мальчики вокруг, и ты с сигаретой. Это же оно, вы не понимаете, это же кайф.

Учитель: И с сигареткой, и в мини-юбочке она такая. «Да ладно, подожди, потом, дай докурю». Да?

Ученик: Мотивация беречь свой организм в восемнадцать не приходит.

Учитель: Да. Уже объясняете дочкам: «Дочка, не надо, не кури, пожалуйста».

Ученик: Я даже не объясняю, толку-то же нет всё равно никакого.

Учитель: Лучше в ухо сразу. «Брось сигарету, дура!» Да? Оно конкретней и понятней. В следующий раз будет неповадно. А сначала оглядится, есть там вы рядом, нет, потом покурит. Да?

Вот они – наши игры сознания все, здесь они все, в этом. А всё говорили: «Да, там была животная сила!» Она и была, потому что в сознании у всех хаос был, у родителей хаос в сознании, они не понимают закономерностей, и культуры не было никакой, которую бы вкладывать надо с первых дней жизни. И вот этот хаос. А мы сейчас уже говорим о том, что вы уже профессионалы, должны понимать что, отчего, как. А не просто стихийно. «Ну вот гормоны полезли. Ну клопы полезли. Ну что теперь с ними сделаешь? Пускай кусают». Клопы сознания пускай кусают, мозг разъедают.

Или, как мы тут говорим, формируйте свою внутреннюю философию в конце концов. Чем вы живёте? Что? Что для вас вот конкретно ценно? Можно даже не делиться ничем. Вот про себя-то уж знайте про себя, что вот это моё – курила, курю, курить буду; самцам отдавалась, отдаюсь, отдаваться буду; сифилисом болела, болею болеть буду. Вот нормально тогда будет. Всё ясно. Надо осознавать внятно и чётко, что оно вот пока вот так. И то, что лучше обвенчаться в церкви, чтобы надёжнее брак был. Ребёнка лучше покрестить, конечно, я не верю, но на всякий случай, мало ли, а вдруг чего-нибудь есть. Вдруг чего-нибудь есть, надо окунуть ребёночка пару раз. Ну и так далее. То есть надо хапнуть отовсюду на всякий случай. И лучше как можно больше лучшего. Получается так?

Как раньше покупали бумагу туалетную, такими уже этими венками почти целыми, вдруг на всякий случай, потому что могут не завезти. А завтра в туалет нечем, зад вытирать нечем. Вот они – игры сознания нашего. А всё-таки как хочется самца рядом или самочку, да?

Ученик: Ну, конечно, это ж один из элементов любви.

Учитель: Ой! Что же такое любовь-то? Куда же она потом девается-то? Куда же она потом вот девается-то, любовь-то?

Ученик: Мы же про иногда говорим.

Учитель: Чего иногда? Иногда то есть любовь есть. Ну то есть вы звоните Ваське: «Васька, я тебя сегодня вечером люблю. Приезжай». Назавтра: «Васька, пошёл отсюда. Надоел. Мне нужен Колька теперь. Всё». Так что ли? Или как? Я люблю до конца, но не только тебя одного. Вот попробовал бы Вася это вам сказать. Вот это бы я посмотрел! Вот бы посмотрел на ваше выражение лица! И на то, что у вас в руках будет. Не дай Бог, вы тесто раскатываете скалкой в это время. Вот не дай Бог! Не дожил бы Вася до конца жизни своей. Хотя за пять минут до этого вы думали о том, что Вася такой замечательный, такой розовый, такой прям поросёночек, прямо так хочется. А через пять минут Вася: «Ты знаешь, я ведь тебя люблю, но не тебя одну. Сейчас я иду к Наташке». И тут всё. Скалка, хорошо бы она летит под стол, тарелки разбиваются об его голову. Истерика в голосе: «Пшёл вон вообще!!!» Но дверь закрывается, чтобы не пошёл. Получает по полной. Сдержанный, со слезами на глазах сел и плачет. Говорит: «Извини, любимая. Ну я же действительно так думал, искренне. Хорошо. Если тебе не нравится, что ещё Наташка есть, я не буду больше с Наташкой». Но такого надо найти. Такого надо найти. Или скажете, что у вас не так? Да? Вот я посмотрю, вот я посмотрю на то, как будут развиваться события в подобной ситуации. Конечно, вы думаете: «Ну со мной подобной ситуации не будет никогда! Ну чтобы у меня так! Да никогда!». Через день она нагрянет. Ба! Да вы сами не заметите, как тарелка вырвалась у вас из рук и разбилась об его голову. Вы даже сами не успеете пикнуть, как она уже будет там. И тесто будет валяться на полу, и любимый будет с пола соскребать его.

Ученик: Вот всё не из этой жизни. И тесто, и скалка. Это какое-то первобытное общество описываете.

Учитель: Вы никогда пироги не делали, да? Ну даже в двадцать первом веке, Фрося, да вы что? Оно должно подходить. Поставили его в шесть вечера, чтоб к одиннадцати оно уже подошло. Муку рассыпали, всё тесто – раз, немножко примяли, разложили, раскатали его.

Ученик: Это воспоминание из детства. Когда бабушка была жива, я лепила всё.

Учитель: Я сам лепил их сколько раз.

Ученик: Пусть цивилизацию мужчины развивают, чтобы скалок уже не было. Чтобы им не попадало.

Учитель: Сейчас матриархат. Всё. Сейчас матриархат, я же говорю, сейчас же норма. Если раньше увидеть женщину в винном баре одну – это фантастика, это редкость. Сейчас это норма. Норма. Приходит женщина одна, две, сядут, вина возьмут, себе спокойно попьют. Всё. Уже мужчинка становится редкостью в винном баре. Редкостью.

Ученик: Но зато мужчинка становится не редкостью где-то в СПА или маникюре. Раньше, допустим, если мужчина пошёл на маникюр – это было вообще прям, ты чего.

Учитель: Конечно. Ногти покрасить, ещё чего-нибудь. Маникюр себе сделать. А как же? Всё нормально.

Ученик: Меняемся мы. Но вот всё-таки такой вопрос про любовь-то.