Это была его первая ошибка.
В этот вечер Катков и видел Нежина садившимся в такси вместе с представительным Будиным.
Квартира кандидата наук на Песчаной, 40 понравилась Нежину. Палевое масло на стенах, золотистые шторы, картины в тяжелых рамах, книги – все это было красиво, скромно и дорого.
– Вот и моя обитель, – сказал Будин, проводя Нежина в кабинет.
– А моя не особенно хороша, – искренне сорвалось у Нежина.
– Пустяки, – беззаботно отозвался Будин, – квартиру всегда можно купить. Только б желание да деньги. А вот настоящий Гварнери. – И он протянул темно-оранжевую скрипку удивительно красивой формы. – Оцените сами!
Взяв легкий и гулкий инструмент, Нежин начал играть. Будин, откинувшись в мягком кресле, слушал и одобрительно покачивал головой. После серенады Тозелли Нежин исполнил «Пиччикатто», а затем арию Баха, затем «Траумарей». Играл он свободно. Его легато было незаметно в переходах смычка, звук лился нежно и ласково.
– Какое анданте! Какая кантилена! – восхищался Будин. – Вам только на Гварнери и играть.
Нежин был счастлив новым знакомством. Редкая скрипка, совпадение интересов, выпитое вино, атмосфера утонченного дружелюбия, которой его окутал ученый, – все это заглушило в работнике Главурана чувство осторожности.
За поздним ужином Нежин узнал, что Николай Николаевич не только профессиональный статистик, но как и он, работает в металлургии.
– Статистика по металлам – пуп промышленности, – афористически выразился Будин.
Совершенно доверившись ему, Нежин разговорился.
– Если не секрет, Николай Николаевич, какая тема вашей диссертации? – спросил он.
– По статистике, – уклонился Будин, постукивая пальцами по столу.
– Не скрывайте, Николай Николаевич, я тоже ведь статистик.
– И вы по статистике? – обрадовался тот. – У нас, шерами, полное родство душ! Ваши знания я уже вижу ценным грузом на моем диссертационном корабле. Это мы так не оставим! – и кандидат наук достал из стенного шкафа высокую бутылку с золотой головкой.
– Позвольте представить – мускат 1908 года, Португалия.
– 1908 год? – удивился Нежин, глядя на черно-вишневую ароматную жидкость, которую Будин разливал в граненые бокалы.
– Девятьсот восьмой. От чернооких лиссабоночек. Приобрел за границей, в командировке, – и Будин произнес тост: – Пью нашу дружбу, будущее сотрудничество.
Полувековой мускат обжег Нежина тысячью приятных уколов в небо и поразил приятным, ни с чем не сравнимым букетом.
– Черт возьми! – восхищенно вырвалось у него. – Португальцы кой-что смыслят в винах!
Время перевалило за полночь, но ужин продолжался. За мускатом последовало белое «Асти» из Италии.
– От Рафаэля Санти, – пояснил Будин. – Всегда с серебряной пробкой, всегда в треугольной бутылке, – и, разливая, спросил: – Мой бесценный Вадим, я вас не задерживаю?
– Время у меня есть, – ответил Нежин.
– Без работы? – искренне обеспокоился Будин.
– Нет, почему? Работаю в одном учреждении.
– «В одном учреждении», – передразнил его Будин. – Все секреты! Я вот заведовал статистическим отделом в Ростовском облисполкоме. Сейчас у меня годовой отпуск. Работаю в Московском финансово-экономическом институте. Пишу диссертацию и поэтому приехал к вам, ближе к объекту изучения. Так все-таки, в каком вы учреждении?
– В Главуране, статистик по металлургии.
– О! – многозначительно протянул Будин. – Тут уж, конечно, секретно.
– Да.
– Ну, мы с вами ведь и в этом деле пара. Я пишу совершенно секретную диссертацию – «Метод и организация металлургической статистики», – и, придвинувшись к Вадиму, он доверительно прошептал: – Не выхожу из секретных предприятий. Можно сказать, днюю там и ночую. Скоро и у вас должен быть.
А когда бутылка «Асти» опустела, ученый, забыв всякую осторожность, сказал:
– Слушай, мой сошампанник. Я хмелен немного… Но я покажу тебе одно письмецо. – И Будин, достав из бумажника светло-коричневый конверт, вручил его Нежину. – Только помни, секретно!
Польщенный доверием, Нежин вынул плотную голубую бумагу и, пропуская строчки, стал читать:
«Уважаемый товарищ Будин!
Спешу сообщить… для успешной защиты диссертации… только новейшие материалы, включая атомную металлургию… взятые из самой жизни… Помощь для доступа на секретные предприятия и тресты обеспечим письмом Министра…
Профессор Никольский».
– Новейшие материалы! Атомная промышленность! – тут же подчеркнул Будин. – Понятно? – И, взяв Нежина за руку, добавил: – Ты мне поможешь, конечно. У тебя, знаю, в Главуране сплошной атом. Это мне и надо.
– Помогу, – бездумно согласился Нежин. Он, как и Будин, был изрядно навеселе, и, кроме того, успокоен рекомендацией знаменитого Никольского.
– Мой Вадим, – обнял его Будин и налил еще вина. – Скажи, большой у вас главк?
– Да человек 200 будет. В одной нашей группе 14 человек.
– У группы свое название?
– Да. «Спецгруппа при начальнике Главурана».
– Да! Ведь ты в Главуране, – как бы вспоминая что-то, отяжелевшим языком проговорил Будин и упал головой на плечо Нежина.
– Линия, стало быть, военная?
– Оборонная. Вернее, линия атомной промышленности.
Далеко за полночь Нежин согласился давать консультации Будину в его работе над докторской диссертацией. Перед уходом, поддавшись настойчивым уговорам, Нежин сунул в карман 2000 рублей в счет будущего гонорара. Это было его второй ошибкой.
16. Жирные пятна
Язин знал, какими зоркими порой оказываются простые люди, и как помогают их сообщения госбезопасности, если суметь выделить в них рациональное зерно. Вот почему он направил в областное управление милиции своего сотрудника Смирнова, недавно сошедшего с университетской скамьи, но человека весьма проницательного.
– Ищите, Олег Андреевич, среди заявлений все, что может указать на какое-либо секретное место, где мог бы прятаться человек, – сказал ему Язин, по своему обыкновению, коротко и сжато. – При малейшем подозрении шлите людей на проверку. В особых случаях звоните мне.