Позывной «Волкодав»

– Есть, товарищ командир. Я все понимаю. Но прежде хотел бы вычистить оружие. А то попал под артобстрел, как бы «дегтярь» мой грязью-то не забился… Да и умыться бы с дороги…

– Мысль дельная! Иди койку занимай. Заодно и оружие почистишь.

Казарма представляла собой типичное временное пристанище полусотни взрослых мужиков. Крепко пахло ружейным маслом, портянками, потом и махоркой. На койках, принесенных в бывший учебный класс, отсыпались красноармейцы. Несколько человек за столом, освещенным керосиновой лампой, писали письма, другие, расположившись на койках, читали или подшивали форму.

У дальней стены горела самодельная буржуйка, длинная коленчатая труба была выведена в окно. Рядом с ней были сложены дрова для растопки. На веревках сушились вещи солдат.

Ракитин припомнил, как в Донецке начиналась вооруженная борьба против современных бандеровцев. Все обстояло точно так же: импровизированные казармы, оружие на стенах в изголовье, пустые пачки и промасленная бумага от упаковок патронов и практически такие же спартанские условия. Только вот компьютеров и мобильных телефонов не хватало.

Поздоровавшись с солдатами и перекинувшись парой слов с дневальным, Виктор занял пустующую койку. Скинул сапоги и поудобнее устроился на сером шерстяном одеяле. Отсоединил круглый дисковый магазин, дважды передернул затвор, проверяя наличие патрона в патроннике, выполнил контрольный спуск, направив ствол в потолок. Быстро и сноровисто разобрал пистолет-пулемет, вынул затвор, разобрал на составные части и его. Вывинтил заглушку в задней части ствольной коробки – короба-кожуха. Вынул возвратно-боевую пружину и направляющий стержень. Разборка-сборка «ППД-41» была даже проще, чем автомата Калашникова.

Виктор усмехнулся собственным мыслям. Там, в его «прошлом-будущем», в двухтысячных годах, разного рода «умники» на интернет-форумах упражнялись в эрудированности по поводу того, что называть автоматом. Формально «дегтярь», который сейчас держал в руках Ракитин, являлся пистолетом-пулеметом – по принципу работы, основанному на отдаче свободного затвора. Но в еще советских книгах о войне везде было упомянуто слово «автоматчики», а не «пистолетчики-пулеметчики». Да и в документах военного времени «ППД-41», «ППШ-41» и «ППС-43» именовались «автоматами». Ракитин помнил, что и в его «прошлом-будущем» пистолеты-пулеметы Шпагина из музейных хранилищ верой и правдой служили ополченцам Донбасса в борьбе против бандеровских фашистов. И не только «ППШ», но и противотанковые ружья конструкции Дегтярева и Симонова, из которых донецкие шахтеры и металлурги били бронетранспортеры под «желто-блакитными» флагами с трезубцем и свастикой. И даже пулеметы Дегтярева «ДП-27». А уж неприхотливых и надежных винтовок и карабинов Мосина хватало с лихвой!

Руки сами выполняли все необходимые операции, включилась так называемая двигательная память. Интересно, что еще он умеет делать так же – не задумываясь, на уровне рефлексов?.. Разборка, чистка и смазка оружия настроили на философский лад. Ракитин наконец-то получил немного свободного времени, чтобы поразмышлять о своей новой судьбе. Кстати, Виктор понял, почему сразу ему в глаза не бросились вопиющие факты неожиданного появления в 1941 году. Для человека гражданского все эти взрывы, неразбериха, артобстрелы были бы чудовищными и необъяснимыми фактами, сразу «навалившимися» на неподготовленный к такому повороту событий рассудок. Но ведь Ракитин воевал уже несколько лет, начиная с самого Славянска!

Потому-то и не обратил он сразу внимание на окружающую действительность – для него выстрелы и взрывы, тяжесть автомата на ремне и вещмешка за плечами, перебежки от одного укрытия к другому были привычны. Первое время под артобстрелом гитлеровцев он попросту не обращал на все это внимание, сознание сконцентрировалось на том, чтобы выжить, работали благоприобретенные на другой войне, но оттого не менее действенные, рефлексы. Только погодя Виктор обратил внимание на необычный вид собственного автомата и на одежду окружающих людей, будто бы на костюмированном шоу столь популярной в его временах военной реконструкции.

В какой-то мере боевой опыт и спецподготовка бойца штурмовой группы МГБ ДНР помогли ему сразу не потерять рассудок от таких ошеломительных перемен. Теперь же он тщательно обдумывал свое нынешнее положение.

Завершив чистку и смазку пистолета-пулемета Дегтярева, он снова поставил на место дисковый магазин. После достал из кобуры пистолет «ТТ», разобрал, прочистил и смазал и его.

– Пойду в столовую, а то жрать охота, – сказал Виктор, обращаясь к дневальному. Он достал из вещмешка кружку, миску и ложку. – Тебе принести чего-нибудь пожевать?..

– Не, я перед тем, как заступил, поел нормально.

– А кормят-то как? Пшенка – «дробь-шестнадцать»?

– Нет, нормально кормят, еще и добавку дают – что называется, от пуза! Не фрицам же оставлять… Вот и доедаем…

– Понятно…

* * *

В располагавшейся неподалеку столовой Виктор отстоял очередь и предъявил талон. По нему улыбчивая повариха положила внушительную порцию наваристого супа с мясом, а на второе – тушеной картошки, тоже с мясом. Кружка крепкого сладкого чая пришлась кстати серым октябрьским днем 1941 года. Поначалу Виктор удивился неожиданному изобилию, но потом припомнил слова дневального. Кроме довольно обильной порции ему выдали буханку хлеба и целую банку тушенки – неслыханное сокровище по тем временам!

В столовой было много солдат и рабочих. Приглушенные разговоры были однообразны: о том, что немцы на подходе и шахтерская стрелковая дивизия изнемогает в оборонительных боях. Об эвакуации, которая продолжалась с начала месяца. О якобы вражеских агентах, которые по ночам подают сигналы немецким бомбардировщикам, корректируют огонь гитлеровской артиллерии или устраивают диверсии на железной дороге. Было странно слушать почти такие же разговоры под практически такие же, несмолкающие ни днем, ни ночью раскаты артиллерийского грома. И гадать, слыша отдаленные «бахи»: наши – не наши…

Вконец измученный событиями дня, Виктор Ракитин вернулся в казарму и завалился спать тяжким свинцовым сном без сновидений.

* * *

Проснулся-очнулся Виктор оттого, что дневальный настойчиво тормошил его за плечо.

– А, что?..

– Подъем, через час – выходим на патрулирование.

Умывшись, Ракитин надел шинель, шапку, подпоясался ремнем с кобурой и подсумком, повесил на плечо автомат. На улице, у крыльца казармы уже строились отряды бойцов. Компания оказалась довольно пестрой, среди солдат ОРГКС были и такие, как Ракитин, пограничники, и милиционеры, и просто призванные красноармейцы. Многие из них оказались легкоранеными. Ни в тыл, ни на фронт они пока попасть не могли. А вот в комендантскую роту – вполне. Хотя рота – это слишком сильно сказано. Как прикинул Виктор, в подразделении насчитывалось едва ли больше полусотни солдат. Так, пара взводов, и это – на целый город!

Конечно, в отличие от современного Донецка город Сталино был существенно меньше, но все же весьма значительным по протяженности. К тому же вместо знакомых Виктору строгих кварталов новостроек были узкие кривые улочки шахтерских поселков по окраинам. Да и, естественно, даже студент-историк практически не ориентировался в названиях и расположении улиц «тогдашнего» – ставшего «теперешним» – Сталино.

– Равняйсь! Смирно!

Строй красноармейцев подтянулся, привычно выполнив уставные команды. Разговоры смолкли, теперь все внимание было обращено к старшему лейтенанту Сергею Ерохину.

– Еще раз повторю: ситуация в городе Сталино – сложная. На нас возложена задача по обеспечению сохранности имущества заводов, подготовленного к эвакуации. Также мы обеспечиваем социалистическую законность и порядок. Будьте особенно осторожны при проверке документов. По улицам бродят шайки мародеров и просто – «блатных». С этими – не церемониться! Все ясно?

– Так точно!..

– Старшина Самохвалов!

– Я!

– Твоя группа заступает на охрану железнодорожного вокзала. Особое внимание обратить на район складов. Взаимодействовать будешь с начальником ВОХР[5 - ВОХР – военизированная охрана.].

– Это с Семенычем?..

– Точно так, с ним.

– О, споемся!..

– Старший сержант Володин!

– Я!

– Охраняешь центр и район металлургического завода… – Инструктаж проходил своим чередом. Начался нудный и мелкий осенний дождь, как будто небу было мало ниспосланных людям испытаний. С запада протяжно бахала артиллерия. Отблески света из окон падали на сосредоточенные лица солдат, таких разных и таких одинаковых в своем стремлении защитить этот город. «Прямо как мы в Народном ополчении Донбасса», – подумал Виктор.

– Новоприбывший старший сержант Погранслужбы Ракитин поступает в распоряжение маневренной группы на огневое усиление.

– Есть!

Маневренная группа состояла из восьми человек и водителя, на ее вооружении был старенький, чуть ли не дореволюционный грузовик «Форд», мобилизованный на заводе. Но его неоспоримым преимуществом являлся порядком изорванный тент, который все же давал какую-никакую защиту от ветра, дождя и грязи из-под колес.

В казарме был установлен полевой телефон. Отсюда дежурный мог напрямую получить оперативную информацию из любого района Сталино. Старший лейтенант Ерохин имел возможность отслеживать обстановку в городе. Немедленно по вызову и должна была выезжать машина маневренной группы.

А пока, чтобы не мокнуть понапрасну под дождем, бойцы мангруппы коротали время в школьном вестибюле. За остальными солдатами приехали «полуторки» и развезли их на охраняемые объекты.

Ближе к двенадцати ночи раздался телефонный звонок – какие-то подозрительные личности были замечены в районе Смолгоры[6 - Ныне – центральная часть Куйбышевского района города Донецка.]. А рядом находятся склады и угольные шахты…

– Тревога! Маневренная группа – в ружье!

Через несколько секунд бойцы уже запрыгивали в старенький «Форд». «На грузовую «газельку» похоже», – подумал Виктор, забираясь под тент. Рядом усаживались прямо на дощатый пол кузова остальные солдаты маневренной группы. Вооружены они были укороченными карабинами Мосина, только у старшего лейтенанта на плече висел автомат «ППШ». Чихнул и завелся изношенный двигатель «Форда». Грузовичок покатил по опустевшим темным улицам Сталино. В октябре темнеет быстро, и город замирал до утра за темными от светомаскировки окнами, заклеенными крест-накрест полосами бумаги. Ракитин сидел у заднего борта и смотрел на эти темные, безжизненные улицы. Канонада на западной стороне города, там, где когда-то в будущем отстроят Донецкий аэропорт имени Прокофьева, заметно усилилась. За ближайшим терриконом прерывисто ухали наши зенитки, настороженно шарили по небу лучи прожекторов, выискивая в темном небе черные кресты.

Виктор узнавал и не узнавал город, в котором он родился и вырос. «Воспоминания о будущем», о новой войне, тяготили его душу. Вот так же – во многом самодеятельно, без должной организации ополчение Донбасса защищало Донецк страшным летом 2014 года. Сейчас, за более чем полвека до тех событий, вот так же и они, защитники Сталино, пытаются сдержать орду настоящих фашистов. Стояли насмерть перед превосходящими силами гитлеровцев воины 383-й шахтерской стрелковой дивизии и другие солдаты Красной Армии.

А вот в самом городе уже орудовали банды и диверсионные группы врага…

* * *