Жизненные откровения. Сборник рассказов

«Обнаглели – тут же вступил в разговор солидный мужчина в шляпе – никакой управы на них нет. Небось начальники не стоят на остановках, их с шиком доставляют».

«Вот заставить бы их потолкаться на остановке по утрянке. Быстро бы порядок навели» – проворчал небритый здоровяк в штормовке.

«Видано ли дело, по всему маршруту пустым в парк ехать – прошепелявил сутулый старичок в офицерском пальто, – Как частник, захотел – повез, не захотел – оставил» – добавил он, еще больше ссутулившись.

Пожилая женщина открыла уж было рот, но заметила приближающийся автобус и засуетилась.

Автобус, недовольно фыркнув, проехал остановку и остановился. Двери автобуса со скрипом отворились, выпуская утомившихся пассажиров. Не успели первые пассажиры выйти из автобуса, как встречный поток уставших ждать ринулся к дверям, толкаясь и поругиваясь.

«Граждане, автобус не резиновый» – прокричал водитель. Он попытался закрыть переднюю дверь, но не тут-то было.

Наконец-то в дверь протискивается бородатый здоровяк, водителю удается закрыть дверь и автобус трогается.

Бородач начинает возмущаться, обращаясь к водителю: «Почему не соблюдается интервал движения? Один автобус по неизвестной причине проехал в парк, а другой вообще не хотел брать пассажиров».

Водитель внимательно следит за дорогой и не отвечает бородачу.

«Ишь ты, он с нами и говорить не желает – тут же отреагировал на молчание длинный прыщавый парень, и в сторону водителя, – вот сообщим, куда следует, тогда будешь знать».

«Я обязательно напишу в газету про эти безобразия» – пообещал бородач.

«Напиши, сынок, напиши. Пусть там разберутся» – прошепелявил сутулый старичок.

Мнения пассажиров разделились. Одни поддержали бородача, а другие стали заступаться за водителя.

Первой в поддержку водителя высказалась сидящая впереди бабка: «Ну, чего раскричались, как бабы» – и обращаясь к бородачу, – А ты, чем в переднюю дверь лезть, шел бы в заднюю. Видела, как ты норовил вперед пробраться».

«Так я же с ребенком, неужели не видите – стал защищаться бородач, – а с ребенком положено заходить в переднюю дверь».

«Все мы знаем, что нам положено, а как шоферами, так никто не хочет быть – вступила в разговор еще одна бабка с большим кулем на коленях, – везде вон объявлениев понавешали – требуются, требуются…..»

«А он, наверное, сам шофером был, да, видать, выгнали» – предположила ее соседка.

Бородач все грозился написать в газету и призывал очевидцев в свидетели.

«Пиши и не бойся – успокаивал бородача человек в штормовке, – а я всегда тебя поддержу. Хватит на них любоваться».

«Запиши-ка и мой телефон – воскликнула пожилая женщина, – если что, звони, обязательно пойду в свидетели».

Пассажиры входили и выходили, мелькали остановки, а разговор все продолжался, то затихая, то вновь усиливаясь. Недовольство людей выплескивалось на водителя.

Водитель же продолжал молча выполнять свои обязанности, зорко следя за дорогой.

Лишь по взмокшей шее и покрасневшему лицу можно было понять, с каким трудом доставалось ему это молчание.

Встреча выпускников

I

Когда в очередной раз Вячеслав Михайлович Арбузов приехал на родину, чтобы навестить родню, встретил он там своих одноклассников, Петьку, то есть Петра Сидоровича Охапкина и Валерку, в настоящее время Валерия Никаноровича Глушкова. И если Валерий Никанорович был уважаемым в районном городке человеком, так как работал главным врачом местного родильного дома, то Петька в свои шестьдесят два года так и не дорос до того, чтобы его называли Петром Сидоровичем. Всю свою сознательную жизнь проработал он слесарем в автобусном парке и карьеристского рвения не испытывал. Хотя после выпитой бутылки дешевенькой водочки в голове у него начинали роиться крамольные мыслишки типа:

– Подумаешь, Глушков, хрен обструганный. Да если бы я захотел, то руководил бы сейчас каким-нибудь министерством, а то и всем правите…

Досказать до конца свою мыслишку у него получалось крайне редко. То ли потому, что в тот момент он вырубался и мог только мычать, то ли потому, что недоговоренная мысль выводила его из себя, и он срывал свой гнев на болезной супружнице Евдокии.

Хорошо, если ей удавалось увернуться от кулака Сидорыча и пересидеть возбужденное состояние мужа у соседей. Но нередко первый же замах Сидорыча заканчивался сильным ударом под Евдокиин глаз. После такого удара Евдокия падала на большущую кровать и начинала тихонько всхлипывать.

К чести Сидорыча, даже в состоянии сильного опьянения он не забывал правило, привитое ему в детстве: лежачих бить негоже.

Наутро глаз Евдокии заплывал и окрашивался красно-синим цветом.

Проснувшийся Сидорыч в недоумении смотрел на проявившийся синяк и спрашивал:

– Опять о косяк стукнулась?

И Евдокия безропотно кивала головой в знак подтверждения мужниного предположения.

Хлебанув из кастрюли кислых щей, Сидорыч одевался и, как ни в чем не бывало, шел в автобусный парк. Каким бы пьяным он ни был накануне, работу он не пропускал и работал прилежно. Именно за это Сидорыча уважало начальство, а его портрет бессменно висел на Доске почета.

Итак, первым Вячеслав Михайлович встретил Сидорыча.

Встреча их состоялась в местной пивной, куда Вячеслав Михайлович зашел для того, чтобы за кружкой пива составить график посещения родственников.

За это время он только и успел, что погостил два дня у старенькой мамы, да пообщался с младшей сестрой, которая после развода жила в доме родителей.

На субботу, по случаю его приезда, в мамин дом были приглашены все родственники. Вот об этом событии Вячеслав Михайлович и думал, сидя за столом.

Через некоторое время в пивной появилась подвыпившая троица. Взяв по кружке пива, она заняла соседний столик и своим громким разговором отвлекла Вячеслава Михайловича от радужных мыслей.

Вячеслав Михайлович взглянул на соседей и в одном из них разглядел что-то знакомое. Он внимательней присмотрелся к седовласому человеку.

– Такие оттопыренные уши и яминка на подбородке могут принадлежать только Петьке Охапкину, – подумал Вячеслав Михайлович.

Отбросив оставшиеся сомнения, он обратился к седовласому:

– Охапкин, Петька, неужели это ты?

Сидорыч подозрительно посмотрел на человека, который так фамильярно обратился к нему. Его уже лет сорок никто не называл Петькой.

– Чего тебе? – вопросом на вопрос ответил он.

– Значит, не узнаешь своего одноклассника? Я Славка, Славка Арбузов, – улыбнувшись, ответил Вячеслав Михайлович.

Сидорыч на мгновенье задумался, потом просиял и обратился к своим сотоварищам:

– Извините, кореша, но это мой друг детства.

Сказав это, он взял кружку и пересел к Вячеславу Михайловичу: