Нечаянная радость. Христианские рассказы,сказки, притчи

Тогда Антоний говорит:

«Мы три дня будем молиться, и Господь покажет нам».

И вот во время молитвы преподобному Антонию явился вдруг Ангел Божий и сказал:

«Ты обрёл благодать предо мною».

«Господи, – говорит со смирением Антоний, – сделай так, чтобы завтра на всей земле была роса, а на святом месте под церковь – сухо».

И на другой день нашли среди росы это сухое место, и, когда помолились всей братией, с неба вдруг сошёл страшный огонь и все деревья на этом месте выжег, а саму землю глубоко ископал.

Через три года предивную эту церковь во имя Успения Божией Матери построили. Святые старцы Антоний и Феодосий, как предсказала им Богородица, уже отошли к Господу, и тут вдруг приходят из Царьграда иконописцы и говорят:

«Покажите нам старцев Антония и Феодосия, с которыми мы уговорились церковь расписать».

«О дети мои, – отвечает им кротко игумен, – невозможно их показать. Уж десять лет они на небесах пребывают».

Ужаснулись иконописцы и говорят:

«А кто же нам тогда золото дал? Из их рук при многих свидетелях получили».

Так вот, Илюша, иконописцам этим святые старцы после смерти являлись и денег дали.

Начали мастера расписывать церковь, и тотчас случилось дивное знамение. На виду у всех на алтарной стене вдруг сам собой явился чудный образ Богоматери и засиял ярче солнца, так что иконописцы смотреть не могли и пали ниц. А когда опять глянули, то из уст Божией Матери вылетел белый голубь, покружил по церкви, подлетел к иконе Спасителя и исчез в его устах.

Вот так, Илюша, Святой дух проявился в этой дивной, красоты неописуемой церкви.

– Хоть бы одним глазком во сне на неё глянуть, – тихо сказал Илья.

– Да почему во сне-то? Ты, Илюша, вот что, колотись, бейся, а всё надейся. В монастырь этот таких немощных калек привозили – не чета тебе, а как приложатся они к нетленным мощам святых старцев, куда их слепота, глухота и прочая напасть девались.

Я вот сам, как думаешь, зачем столько вёрст в Киев и обратно протопал? Внучка у меня чахнуть стала. Змей ли окаянный её испортил или глаз чей чёрный, не знаю. Вот и несу ей оттуда, глянь-ка, святую просфору, в алтаре освящённую. Старцы сказали, если внучка с верой съест – исцелится.

Дед осторожно, как великую драгоценность, достал из-за пазухи белую тряпицу, развернул её и показал Илье маленький круглый хлебец, на котором были выдавлены крест и четыре буквы: «ИС ХР». Потом так же бережно обратно за пазуху уложил, а Илья заворожённо проводил глазами целебный хлебец, а потом нахмурился и отвернулся…

Из церкви вернулись отец с матерью и умолили сомлевшего от каши и усталости старика ещё что-нибудь про печерских старцев рассказать, когда, мол, ещё такие знатные сказители мимо пройдут.

– Ладно, – говорит польщённый дед, – так и быть, поведаю вам про Григория Чудотворца, что получил от Бога победу над бесами.

Как-то враг-дьявол замыслил пакость учинить, но, не будучи сам в силах Григорию что-либо сделать, напустил на него злых людей. И вот однажды пришли по его наущению воры и влезли ночью к Григорию в вертоград[10 - В е р т о г р а д – огород.], где он зелень сеял. Наполнили овощами свои мешки, а когда уйти хотели, то не смогли сдвинуться с места и так стояли два дня и две ночи, угнетаемые ношей.

Наконец стали вопить:

«Отче святый Григорие! Пусти нас! Мы покаемся в грехе своём и более никогда не пойдём на такое дело».

Пришли черноризцы, хотели стащить их с этого места и не смогли.

«Как вы сюда пришли?» – спрашивают.

«Уже два дня и две ночи здесь стоим!» – вопят воры.

«Мы каждый день здесь проходили и не видели вас».

«Да и мы вас не видели! – плачут воры. – Если б видели, умолили бы спасти нас. Но вот уже изнемогли совсем и просим молить Григория о нас».

Пришёл преподобный Григорий.

«Прожили вы, – говорит, – жизнь свою праздно, воровством занимаясь, так вот и стойте праздными до конца жизни вашей».

Кое-как бедные тати[11 - Т а т и – воры.], со слезами горькими, себя проклиная, умолили старца сжалиться над ними и обещали на братию в вертограде до скончания жизни трудиться.

Что и выполнили.

– Какие чудеса на свете водятся! – всплеснула руками мать.

– А мученики-страстотерпцы среди этих старцев были? – осторожно спрашивает отец.

– Как не быть! Только ты, Илюша, Христа ради столешницу кулачищами своими не круши более, сейчас опять про поганых половцев сказывать буду.

Ну вот. Когда лет тридцать назад злочестивый Боняк, хан половецкий, с войском своим пленили Русь, ворвались они злыми волками и в Печерский монастырь. Всё дочиста ограбили, церковь осквернили и тридцать иноков в плен взяли.

– Да как же Господь попустил такое? – не выдержал Илья.

Старик только руками развёл.

– Знать это никому не дано. Был среди пленных Евстратий-постник, и продали их всех в греческую землю, в град Корсун, некоему жидовину. Богопротивный этот жидовин стал принуждать пленников отвернуться от Христа, а когда они отказались, заковал всех в железо и стал морить голодом.

Тогда Евстратий, укрепляя дух пленников, сказал: «Братия! Кто удостоился принять крещение и верует во Христа, пусть не окажется отступником от Него и нарушителем данного при крещении обета».

И все пленники решили пострадать за Христа, лишь бы не быть иудами.

Через четырнадцать дней все иноки один за другим умерли от голода. Остался один Евстратий. Тогда жидовин тот, распалясь яростью, ведь из-за Евстратия лишился он золота, истраченного на рабов, на Святую Пасху пригвоздил его, как Христа, ко кресту.

Старик с опаской глянул на бледного, с пылающими глазами Илью и продолжал:

– А Евстратий, не евший и не пивший уже пятнадцать дней, оставался ещё живым и говорил с креста: «Великой благодати сподобил меня Господь сегодня, пострадать за святое имя Его на кресте, как и Он за нас страдал. Но ты, распявший меня, и окружающие тебя ужаснётесь, и праздники ваши обратит Господь в плач».

Услышав это, душимый злобой жидовин схватил копьё и пронзил пригвождённого.

И тотчас показалась огненная колесница, и огненные кони вознесли ликующую душу Евстратия на небо. А святое тело его жестокосердный мучитель бросил в море, и никто не смог найти его.

Через несколько лет, неведомо как, святые мощи Евстратия оказались в монастырской пещере, а отмщение злодеям в тот же день исполнилось. Всех греческий царь перебил…

Старик вдруг сонно качнулся, мягко повалился на лавку и засвистел носом так, будто и не нос это был, а свирель скоморошья.

– Сомлел, сердешный, – улыбнулась мать. – А худющий-то, хоть самого в пещеру клади.

Не спал Илья в эту ночь. Новый, чудесносвятой мир узнал он и теперь был душой там, в таинственном пещерном монастыре, где, казалось ему, слышал простые, мудрые слова старцев, кивал головой, беззвучно шептал что-то, яростно сжимал кулаки, крестился и, наконец, под утро, когда на небе Божьи огоньки погасли, так сидя и уснул. Когда же очнулся, старика уже не было, а рядом на лавке лежал маленький белый свёрток.