Путешествие на край Земли

и его большой желудок, затмевает сам рассудок.

Это были странные строчки, которые мистер Лоуренс нараспев декламировал публике. И все равно все были довольны.

На всякий случай я сделал несколько эскизов этого потешного артиста, изобразив его в разных позах за пианино.

Быстро прошел час и Эдвард сказал мне, что нужно разбудить профессора, как он просил. Я вызвался это сделать и направился в нашу каюту. В салоне в это время было уже очень тесно, выступление артиста привлекло много новых зрителей и я подумал, что если догадка Эдварда верна, то пароходная компания поступила очень разумно.

На выходе я столкнулся с одним молодым человеком, который по неосторожности наступил мне на ногу. Вероятно, это произошло из-за того, что он на мгновение отвлекся и посмотрел мимо куда-то внутрь салона.

Пробормотав слова извинения, он вежливо пропустил меня, виновато улыбаясь. Невероятно, но он резко изменился в лице, когда хорошенько рассмотрел меня.

И что-то крепко озадачило его.

Я пошел по палубе, раздумывая над тем, не видел ли я его раньше. Его лицо показалось мне очень знакомым. У меня, как известно, хорошая память и я словно фотографический аппарат, раз и навсегда фиксирую любой, сколько-нибудь интересный объект, статический или динамический. Я определенно видел его раньше, но где?

Пока я думал про этого парня, перебирая в своей голове все знакомые лица, я оказался перед дверью в нашу каюту. Два поворота ключа и я уже был внутри и только для того, чтобы убедиться, что профессора здесь нет. Это насторожило меня. Куда он исчез?

Я запер каюту и пошел искать профессора. Мистер де Вольф, по моему предположению, выбрался наружу, чтобы подышать свежим воздухом. Стало быть, он мог стоять возле борта где-нибудь совсем близко. Во всяком случае, человек математического ума, не стал бы идти лишнего, чтобы просто облокотиться на перила, любуясь синими волнами.

Странно, но я не обнаружил его там, где рассчитывал увидеть. По палубе гуляли пассажиры, было много детей, но профессора я не увидел. Вместо этого, на горизонте появился берег. Трудно было сказать, французский он был или уже бельгийский, но я понял, что наше путешествие скоро закончится. Пролив, который французы называют Па-де-Кале мы пересечем и сделаем это точно по расписанию.

Я вернулся в салон, чтобы сказать Эдварду, что профессор пропал, и с облегчением увидел де Вольфа за нашим столиком. Он уже пил кларет, с недовольным видом. Очевидно, он любил только свой джин «Хайманс».

– Кажется, вы разминулись, Джо, – сказал мне кузен, когда я сел на свое место.

Неожиданно отозвался сам де Вольф.

– Ничего страшного, джентльмены, – с расстановкой сказал он. – Я в состоянии позаботиться о себе сам и прийти пообедать в салон.

Я припомнил человека, наступившего мне на ногу и стал искать его взглядом. Его нигде не было.

Эдвард сразу заметил мое оживление.

– Ищешь мистера Лоуренса? Он уже закончил свое выступление и покинул нас под овации.

– Да нет, Эдвард. Я столкнулся в дверях с человеком, лицо которого мне явно знакомо. Я где-то видел его.

Де Вольф сразу встревожился и отставил бокал с кларетом.

– Знакомый? Здесь на корабле? Странное совпадение, Джозеф. Постарайтесь припомнить, где вы его видели.

Я действительно напряг свою память и стал быстро, как по печатной машинке стучат пальцами, перебирать все лица, увиденные мной в последнее время в Лондоне.

Профессору, наконец, принесли ароматный обед в двух тарелках, и выставили их на стол с подноса, но он даже не заметил этого. Он все так же смотрел на меня, гадая, вспомню я или нет.

Я вытащил свой блокнот и быстро, по памяти, воспроизвел внешность моего забытого знакомого. Всмотревшись в получившийся рисунок, меня будто осенило.

– Я вспомнил! Вспомнил, где его видел! И, надо сказать, это было нелегко, ведь я видел этого человека всего лишь минуту и не слишком рассматривал его лицо.

– Кто же он? – спросил Эдвард, удивленный тревожным видом профессора.

– Молодой человек, который помог мне погрузить в автомобиль книги и карты, купленные в магазине на Фаррингдон-стрит.

Профессор закивал головой, как будто успокоившись. Он, наконец, стал обедать, но все же, иногда посматривал на меня, будто о чем-то думая.

– Странное совпадение, Джо, – сказал Эдвард, облокотившись на стол в раздумье. – Не кажется ли тебе, что этот малый следит за нами?

Такое мне и в голову прийти не могло, но я припомнил, как смутился тот молодчик, когда увидел мое лицо. Если он узнал меня так же, как я его, что же мешало сказать об этом? Неужели он действительно шпионит за нами?

– Но зачем? – спросил я. – Что он может выгадать из своей слежки, Эдвард?

– Видишь ли, Джо… я говорил тебе еще в поезде, что наши конкуренты не любят тайн. Многие журналы, прежде всего американские, отдали бы немало денег за то, чтобы знать, куда мы едем и что обнаружим. Я уже показывал тебе «Энигму». Они не столь богаты, как издания по ту сторону Атлантики, но нанять какого-нибудь шпика, чтобы тот докладывал им о нашем маршруте им вполне по силам. Если еще раз увидишь этого парня здесь на корабле, до того, как мы сойдем, покажи его мне.

В последующие полчаса в салоне не произошло ничего примечательного, кроме того, что было объявлено, о скором прибытии парохода в порт Остенде.

Профессор уже закончил обед и в сопровождении Эдварда направился в нашу каюту, а я решил сделать несколько снимков приближающегося бельгийского берега. Пока мои товарищи приготавливались к тому, чтобы покинуть каюту, я установил фотографический аппарат на треногу и стал снимать. Я удивился насколько берег был низкий, и поразился множеству строений, длинной цепочкой вытянувшихся в линию.

Я сделал несколько панорамных снимков и тоже направился в каюту.

Когда мы вышли на палубу все вместе, «Принцесса Клементина» уже пришвартовывалась у пирса.

Эдвард сказал нам, что лучше будет подождать, пока ажиотаж спадет и только тогда идти к трапу.

– Поверьте, друзья мои, у нас сейчас немало шансов быть растоптанными этой обезумевшей толпой. Многие излишне суетятся, стремясь поскорее сойти на берег, хотя на самом деле никуда не торопятся. Такова психология некоторых людей. Они хотят быть первыми в любой ситуации.

Мы немного постояли на носу судна, ожидая, пока сойдут наиболее ретивые пассажиры, а затем и сами спустились вниз по широкому трапу. Едва мы оказались на пирсе, Эдвард похлопал меня по плечу и сказал:

– Ну, вот мы и на континенте, дружище!

Глава двенадцатая

На пути в Амстердам

Порт Остенде был относительно невелик. Во всяком случае, он уступал по размерам и дуврскому и бристольскому, где я уже имел честь побывать. Эдвард сказал, что это всего лишь небольшой транзитный порт, чтобы попасть в Брюссель по железной дороге или морем дальше в Голландию.

Мы прошли необходимые таможенные процедуры и вскоре оказались перед небольшим пароходом, стоявшим у причала. Это был винтовой корабль, более современный. На корме крупными белыми буквами было написано «Фрисландия» и буквами поменьше «Амстердам» чуть ниже. Я не стал спрашивать у Эдварда, почему в этом порту так запросто может стоять у причала винтовой корабль, ведь это противоречило тому, что он рассказывал сегодня. Я догадался, что это скромное судно слишком мало, чтобы иметь большую осадку. Во всяком случае, «Фрисландия» заметно уступала в размерах «Принцессе Клементине».

Эдвард куда-то умчался, наказав нам, никуда не уходить и не отпускать двух носильщиков, которые перенесли с борта чемодан, два ящика и одну большую коробку. Все остальное, весившее гораздо меньше, перенес на причал я сам.

Трап был уже подан и отдельные пассажиры карабкались по крутым ступеням, под порывами сильного ветра. Профессор стоял молча, придерживая шляпу рукой. Он иногда посматривал в мою сторону, будто собираясь о чем-то спросить меня, но, всякий раз снова отворачивался, словно не решаясь это сделать.

Вскоре появился мой кузен, с очень довольным видом.

– Прекрасная штука, телеграф! – сообщил нам Эдвард. – Стоило мне заранее послать телеграмму из Лондона и в конторе голландской пароходной компании для меня оставили три билета в каюту первого класса. Вот что значит авторитет нашего журнала, Джо. Кстати, в Амстердам тоже уже послана телеграмма, так что с билетами не будет сложностей.

– Мы можем идти наверх? – спросил голландец.

– Да, все в порядке, мистер де Вольф, мы можем подниматься на борт «Фрисландии».