Сказания о немецких богах. Перевод М. Сиренко

Уже другая картина представлена в книге, которая была издана уже через 150 лет. Ее написал римский автор Тацит (54 – 117 гг. до Н.Э.). В то время отношения между римлянами и германцами уже сильно изменились. В ходе постоянных войн римляне пытались подчинить себе германские племена. Но все-таки в 9 г. Н. Э. Герман Херуск победил римлян в Тевтобургском лесу, но римляне упорно продолжали свои попытки завоевать Германию. Плиний Старший описал ход этих войн в 20 книгах. Тем не менее, торговые отношения позволяли римским купцам проникать в земли германцев вплоть до Балтийского моря. Они знакомились с германцами и приносили знание о них обратно – в Рим.

Нередко германские воины-наемники служили в римских легионах. Возвращаясь домой, они передавали образ римской жизни и римского мировоззрения своим соплеменникам. По-видимому, Тацит принимал участие в одной из германских войн Римской империи и сам смог увидеть землю и людей этих территорий. В любом случае, ему были знакомы народы Германии, и он знал о них больше, чем Юлий Цезарь. Поэтому его свидетельства можно считать более достоверными. В 98 г. Н.Э. в своей книге «Германия» он приводит очень интересные описания современных ему германцев. Они были красивым и сильным народом необыкновенно высокого роста. Рыжие и светлые волосы украшали их головы, а голубые глаза светились храбростью и отвагой. Жили они без излишеств, но в достатке. Занимались земледелием и разведением скота, их любимым занятием была охота и, главное, борьба и война. Больше всего на свете германцы ценили свободу; если кто-то пытался у них ее отнять, то сталкивался с мощным отпором. Защищая свободу, германцы буквально наполнялись огненной яростью. В остальном были они людьми простыми и честными. Об их гостеприимстве ходили легенды. Но больше всего Тацит хвалит силу германских обычаев. Даже привыкнув к нравам римлян и познав разные проявления жизни, он вдохновлялся твердой строгостью и сдержанностью германцев и восхищался ими.

Это свидетельство дошло до нас из уст римлянина, то есть противника германцев, но мы все-таки можем считать его правдивым. И более того, оно тем ценнее он для нас, ведь Тацит не молчит о проблемах германцев, которые он увидел со стороны. Вот что он пишет: «Нередко устраивают они возлияния, оставаясь при этом при оружии. Провести в пиру день и ночь не считается у них пороком. Естественным исходом этого являются частые споры, и редко их участники ограничиваются только словами. Часто приводят они к увечьям и смерти».

Он также осуждает страсть германцев к игре в кости. Тацит пишет, что они играли в азартные игры с таким упорством, что, проиграв все, ставили на кон даже свою жизнь и свободу – и все это только чтобы еще раз бросить кости и испытать судьбу. Но даже несмотря на такие характеристики, запечатленный Тацитом в «Германии» образ предков современных немцев не дает повода их недооценивать.

Многие свидетельства из тех древних времен мы получили в виде старинных ритуальных и поминальных камней, которые обнаружены вблизи реки Рейн и в других местах. Следуя римскому обычаю, возвращающиеся домой после длительных путешествий немецкие воины и купцы ставили памятные камни, на которых были высечены надписи с обращениями к богам и с благодарностями за их помощь. Очень часто мы знаем об этих древнегерманских именах и обычаях благодаря именно таким находкам.

Условия жизни, которые тогда определяли быт и нравы германцев, были не особенно благоприятными. Согласно описанию Тацита, Германия в те времена была сплошным огромным лесом, над которым постоянно висели плотные облака. Но давайте представим себе этот лес! В нем были гигантские деревья. Их кроны поднимались так высоко, что верхушки деревьев было не разглядеть с земли. А если сквозь лесную чащу нужно было пройти, то тропу то и дело взрывали бы корни, толщиной с обычное дерево. И эти корни могли так высоко изгибаться над землей, что всадник на лошади мог проехать под изгибом такого корня. В глубинах этого леса, который был таким плотным, что солнечный свет не мог пробиться в его чащу, жили медведи, волки, кабаны и другие животные. И было их так много, что люди должны были постоянно быть на страже, чтобы не поплатиться своей жизнью при встрече с дикой природой.

Когда германцы решали где-то поселиться, то для того, чтобы освободить место для своих жилищ, им приходилось сначала делать просеки и проходы в лесной чаще. Чаще всего они жили на таких лесных расчистках, а на время долгой зимы они обустраивали прочные и защищенные жилища. Жители Германии как никто другой знали, что такое северная зима. Зима царила в этих местах большую часть года, и иногда холода были такие, что выдержать их было просто невозможно. И тем сильнее ждали германцы прихода весны. С неописуемой радостью они приветствовали окончание тьмы долгих зимних ночей. Первых предвестники нового пробуждения природы показывали, что победа света над тьмой всегда возможна. Но германцы обладали живым чувством природы и знали, что и у зимы тоже есть свои красоты и свои преимущества. Но чего стоили они по сравнению с божественной силой весны и роскошью лета? Эта любовь к весне, связанная с противопоставлением зиме (и реальным страхом перед ней), проникла и в представления германцев о жизни и смерти.

Неудивительно, что они, как сообщает и Цезарь, и Тацит, особо почитали два светила – Солнце и Луну. Так, Солнце славили вместе с огнем. Солнце и огонь имели для германцев одинаковое значение, и обоим приносили богатые жертвы: животных, плоды, цветы, еду и т. д. Согласно древнегерманскому мировоззрению, огонь мог лечить болезни и защищать человека от недугов. Луна не пользовалась таким почтением, как Солнце, но все равно играла важную роль в жизни предков современных немцев. Германцы с живейшим интересом следили за сменами фаз Луны. Новолуние, рост месяца и полнолуние были для них как часы. Как и все арийские народы, изначально они отмеряли время неделями, состоявшими из девяти дней. Три таких недели складывались в месяц, и к нему добавляли еще три дня новолуния, в которые Луна оставалась почти невидимой. И только позже германцы переняли римскую неделю из семи дней. Важные дела старались начинать во время новолуния, и выполнять пока растет месяц. То, что должно было пройти или быть уничтожено, начинали в полнолуние и старались завершить на убывающей Луне. И это воззрение глубоко укоренилось в немецком народе. Посевные работы и посадку растений, начало больших и важных работ, например, стройки, поездки, а то и стрижку, как и многие другие дела, связанные с ростом и наполнением, и сегодня многие стараются перенести на время растущей Луны. Вот так множество наших народных обычаев и традиций дошли и до нас.

То, каким глубоким и искренним было чувство природы наших предков, как они всегда и во всем чувствовали свою связь с природой, яснее всего нам показывает их вера в богов, ведь она полностью выросла из воззрений германцев на окружающую природу. Они с открытыми и глубокими чувствами наблюдали все природные явления и точно различали, какие из них были полезны, а какие могли навредить. Полезным проявлениям природы они отдавали должное и благодарили их с почтением, ну а то, что было враждебно человеку, они ненавидели и старались держаться от этого подальше. Воле добрых и злых сил природы они приписывали смену времен года. В том числе и поэтому жизнь представлялась германцам непрекращающейся борьбой между летом и зимой, между добром и злом. Так как они не могли представить себе что-то бестелесное, то их живое воображение наделило силы природы человеческим обликом. Добрые силы стали божественными существами, которые стояли бок-о-бок с людьми в борьбе со зловещими природными явлениями. А последние в представлении германцев стали ужасными великанами, весь смысл жизни которых сводился к тому, чтобы вредить богам и людям. И хотя германцы и приписывали своим богам сверхчеловеческие силы, они не представляли их вечными и бессмертными. Для германцев боги были такими же земными существами с человеческими добродетелями и пороками. У них были родители и дети, и – как люди – боги могли стареть и слабеть. Существа, которыми германцы населили свое небо, возникли по образу и подобию самих германцев, ведь иного образа и примера божественного у этого народа не было.

В богах германцев мы видим образы наших предков. Та картина, которую мы увидим, посмотрев на мир через призму мировоззрения древних германцев, отмечена благородством и силой. Мы можем уверенно сказать, что ни один другой народ, кроме древних германцев, не создал такой возвышенной и глубокой веры в богов в своем языческом периоде.

Тацит рассказывает нам и о вере германцев. Вот что можно прочитать во второй главе его книги «Германия»: «В древних песнях, их единственных свидетельствах и исторических памятниках, они поют о произрастающем из земли боге Туисто и его сыне Маннусе, первопредке и праотце их народа. У Маннуса было трое сыновей, от которых и происходит имя проживающих у океана германцев».

Тацит считает, что эта триада богов соответствовала римским богам Меркурию, Геркулесу и Марсу. Еще он упоминает о богине, которую он сравнивает с Изидой. Также он упоминает еще одну богиню, которую зовут Танфана. Но больше всего Тацит говорит о богине, известной под именем Нертус. Он рассказывает, что германцы не делали изображений своих богов и не почитали их в храмах, так как считали, что боги настолько велики, что их нельзя заключить в стенах какого бы то ни было здания. На горах и возвышенностях, в родниках и реках, но лучше всего – в лесу, в тени священных деревьев – они ставили алтари, на которых приносили жертвы своим богам. Свободолюбивые и непокорные германцы почтительно склонялись пред этими алтарями и приходили в священный трепет, соприкасаясь с невидимым и божественным. Они благодарили богов за явленную милость и за защиту. Здесь же в дни нужды и скорби они просили у богов заступничества и помощи. И если им доводилось навлечь на себя гнев богов по своей вине, то они старались загладить вину, принеся у алтаря особую жертву во искупление вины. Здесь же приносили дары-жертвы, которые посвящали богам. Поначалу у германцев не было священнослужителей. Каждый отец семейства мог сам обратиться к богам, принести жертву и попросить у высших существ о помощи. А когда община собиралась на общие молитвы, эти действа вел старейшина – самый старший в роду приносил жертву и обращался к богам от лица всего рода. Позже, когда жертвенные праздники начали включать в себя все большие территории, появились особые священнослужители, которые проводили ритуалы жертвоприношения и постоянно поддерживали священные места, посвященные богам.

Конечно, в немецких землях и сегодня находят остатки таких языческих жертвенников; но к тому времени, когда германцы полностью обратились в христианство, большая часть таких алтарей была уничтожена христианскими священниками. Они считали своей прямой обязанностью уничтожить все зримые следы старой языческой веры. Чтобы ускорить переход в новую веру для сросшихся душой со старыми богами германцев, христианские священники установили многие христианские праздники на даты языческих празднеств. Они совместили старые и новые праздники, чтобы подменить более почитаемых древних богов новыми христианскими святыми. Однако такой переход стал возможен только спустя столетия. Языческие представления и обычаи все равно сохранились в народной жизни.

Из законов и церковных запретов, направленных на остающиеся у германцев языческие обряды, мы получили ценнейшие данные о религиозной жизни предков современных немцев, особенно, в дохристианский период. Например, мы узнали многое о культе загробной жизни. Он был тесно связан с так называемой «верой в духов», то есть с представлениями о том, что человеческая душа после смерти человека становится духом. Для древних германцев душа – это телесное существо, которое обитает в голове и через рот покидает тело человека после его смерти. Такой исход души мог быть последним вздохом, светом или даже каким-нибудь мелким зверьком. Сон и смерть в глазах германцев были братьями (у обоих слов в немецком языке мужской род – der Tod (смерть), der Schlaf (сон), прим. пер.). Считалось, что душа во время сна покидала человеческое тело: она могла переноситься в далекие места и общаться с душами давно умерших людей. Скорее всего, по этой аналогии и после смерти человека у его души сохранялась та же способность. Когда человеческое тело хоронили, душа оставалась либо поблизости, либо жила на ближайших к могиле деревьях или холмах и – подобно защитному духу места – охраняла свое прежнее тело. Также верили в то, что душа человека может перейти в животное, которое останется жить возле дома усопшего и станет его духом-хранителем. Вера в восставших из гроба мертвецов тоже сильно влияла на наших предков: они считали, что души умерших могли найти свое прежнее тело и вселиться в него, чтобы утешить родных и близких, успокоить их или дать важный совет. А еще такой вернувшийся из мира мертвых дух мог и напугать, а то и сурово отомстить оставшимся на этом свете людям за какие-нибудь прижизненные обиды.

Это в определенной степени относилось ко всем мертвым, но особенно к самоубийцам, убитым и жертвам насилия, захороненным не по правилам и к тем, кто умер до срока. Из этих повторяющихся мотивов и сложилась глубоко укоренившаяся вера в привидения. С древности германцы верили в привидения, и сегодня в народе эта вера не исчезла полностью. Из этих воззрений развилась идея о том, что убитый человек мог давать знаки, если убийца встанет на его гроб. Например, раны Зигфрида начали кровоточить, когда Хаген встал на его гроб. Народное поверье гласит, что рука отцеубийцы, а то и родителей, которые убили своего ребенка, обязательно прирастет к гробу жертвы. И только после этого душа невинно убитого человека могла обрести покой. Еще одно поверье гласит, что умерший ребенок не сможет успокоиться в гробу, пока его мать не перестанет плакать. Похожих примеров воззрений германцев на жизнь после смерти очень много.

Блуждающие огоньки, которые ночью появляются на болоте, заливных лугах или на полях, представлялись предкам современных германцев душами умерших. Считалось, что они должны вечно беспокойно скитаться по свету из-за своих или чужих прегрешений. Иногда они светят заблудившимся путникам и показывают им правильную дорогу, но чаще всего блуждающие огоньки обманывают путешественников, заводят их в глухую чащу, где их поджидает смерть.

Вера в способность душ умерших являться в человеческом облике повлияла и на отношение древних германцев к своим усопшим. Причем изначально это выражалось не в почитании своих усопших соплеменников, но скорее в страхе перед их возможным возвращением.

Когда человек умирал, в доме открывали дверь или окно. Это было необходимо для того, чтобы его душа беспрепятственно могла уйти на волю. Умершему клали груз на глаза, чтобы его взгляд случайно не стал «злым глазом», который мог вызвать недуги. Всему, что было в доме, нужно было сообщить о смерти жильца. Поэтому о смерти родственника или близкого человека сообщали не только другим людям, но даже животным в доме и в хлеву, птицам в клетке и пчелам в улье, иначе усопший мог всех их с собой забрать.

Три дня и три ночи в доме умершего прощались с его телом; за телом следили, чтобы защитить его. Во время траура обычай не запрещал громко плакать и печалиться об утрате, однако считали, что слишком сильные выражения чувств могли нарушить покой усопшего. Тацит пишет: «Германцы быстро прекращают плач по умершему, но медленно переживают боль утраты. Если такая скорбь по усопшему у женщин считается почетной, то у мужчин в чести верное воспоминание». Но в ходе прощания с усопшим его также было принято развлекать: умерший должен был расставаться со своими близкими буквально в хорошем настроении. Это нужно для того, чтобы у него не было повода для возвращения в виде живого трупа, который будет наказывать своих родных и близких или за что-то им мстить. При этом древние германцы верили, что душа умершего все еще присутствует где-то рядом, хотя тело уже мертво.

В ходе погребения определяющую роль играла вера в возможное возвращение усопшего в этот мир. Почти всегда отдавали предпочтение погребению в землю, и только в зависимости от определенных обстоятельств и в короткий исторический период германцы прибегали к сожжению тела. Покой усопших хранили каменные надгробия, которые чаще всего делали из больших каменных глыб. Вместе с телом в могилу клали оружие и разные предметы быта, чтобы они могли комфортно вернуться в этот мир и не испытывали бытовых трудностей. Но не забывали и о продуктах питания, хлебе и напитках – их тоже оставляли для усопшего. Даже украшения – часто очень ценные – можно найти в таких старых германских захоронениях.

Еще более древняя черта – это привязанность германцев к своим усопшим родственникам. Некоторые жены добровольно выбирали смерть вслед за умершим супругом: «бесчестным и позорным на всю жизнь», как пишет Тацит, «считалось возвращение воина с поля боя живым, если его вождь пал в бою». Обряды почтения к усопшим проводились не один раз. Им приносили жертвы, выделяя умершему его часть от еды и напитков. Уже сразу после похорон в доме умершего устраивали поминальный пир. В ходе него было принято много есть и пить. И затем в следующие несколько дней, и позже – в определенные поминальные дни – к могиле приносили еду и питье. Как и другие народы индогерманского происхождения, германцы отмечали день памяти умерших весной. В ходе этого праздника особо вкусные угощения на всю ночь оставляли в проеме открытого окна, чтобы души любимых предков, которые решили посетить свой дом, могли отведать праздничные яства. Также германцы никогда не забывали с почтением вспоминать о предках во время праздников и важных событий. И сегодня во многих уголках Германии сохраняется обычай, по которому на свадьбу пара молодоженов обязательно должна помолиться у могилы родителей до и после венчания. А жених во время праздничного свадебного обеда произносит первый тост за умерших предков. К помощи загробного мира обращались и в делах магии. Так как умершим приписывали сверхчеловеческие силы, умение предсказывать будущее, то ночью отправлялись к могилам и спрашивали у духов предков совета. Колдуны и ворожеи занимались этим тайно и пользовались большим уважением у простого народа; также и толковательницы снов были в почете, ведь считалось, что по снам можно предсказать будущее.

То, что все усилия по выкорчевыванию ростков этих древних воззрений, будь то вера в духов или культ умерших, не дали результатов, доказывают все еще сохраняющиеся в разных уголках Германии живые обычаи. Для покидающей тело покойника души открывают окно, о смерти человека сообщают всем живущим в доме, вместе с умершим в гроб кладут карманный нож, личную расческу и другие вещи, в Альпах следят за телом усопшего, начиная со смерти и вплоть до погребения, и т. д. Именно в этом и продолжает жить глубина прагерманского мировоззрения и обычая.

Северные германцы, согласно нашим знаниям о доисторических временах этого племени, сохранили больше своей истории, чем центральные и южные. У них осталось больше сказаний, в которых достаточно подробно сохранены истории о богах и героях языческих времен. Самые знаменитые их них – это Старшая и Младшая Эдда. Слово «Эдда» значит «родоначальница» или «прародительница». В первом случае – это общее название для собрания 35 песен о богах и героях, которые были записаны в Исландии с 850 по 1150 год. В 1643 году их обнаружил исландский епископ Бриньольф Свейнссон: списки Эдды оставались в рукописи XIII века. Наиболее выдающееся из этих произведений – «Прорицания вельвы». Оно рассказывает об истории мира от самого начала и до конца света. Поэт использует форму прорицания, рассказа о том, что произойдет, которое говорит вельва – то есть предсказательница.

Младшая Эдда – это скорее учебник поэтики, который примерно в 1200 году написал исландец Снорри Стурлусон. Поэтому ее также называют «Снорра-Эдда». За то, что северные германцы сохранили великое сокровище своей древнейшей народной поэзии, мы можем быть благодарны скальдам. Скальды – это певцы, которые собирали, записывали и исполняли старинные народные песни и сказания. Конечно, многие песни они изменяли и на их основе сочиняли новые. Так древняя народная поэзия передавалась по наследству от одного поколения к другому и дошла до нас.

Обе Эдды и сведения Тацита оказали нам неоценимую помощь в исследовании древней истории германцев. Мы бы ничего достоверного не узнали об их вере и культах, если бы не нашли достаточно следов седой древности в жизни современных германцев. Поддерживаемые сегодня обычаи остались знаками и свидетельствами древней веры. Эти следы всегда были с нами, но мало кто обращал на них внимание и пытался их осмыслить. Еще совсем недавно ученые и специалисты по древним эпохам лучше и глубже разбирались в древнеримских и древнегреческих верованиях, чем в германских. Но потом появился человек, который настолько был преисполнен любовью к своему народу, что все свои могучие силы посвятил только тому, чтобы исследовать древний образ жизни и историю немецкого народа. Он глубоко и со знанием исследовал народную жизнь и «из святочных рассказов, бесчисленных игр, нарядов, праздников, обычаев и суеверий» нашел следы иногда мощного, а иногда едва заметного присутствия германских богов. Так он «воскресил древних великих богов, которые почти полтора тысячелетия были то забыты, то скрыты». Он буквально отыскал их для нас и явил их в светлом величии.

Вот так о Якобе Гримме писал Феликс Дан, крупный немецкий ученый и поэт. Якоб Гримм был великим исследователем, который открыл нам начала истории духа германцев.

Немецкая молодежь знает о нем. Якоб Гримм вместе со своим братом Вильгельмом сделал настоящий подарок миру детей. Конечно, мы имеем в виду собранные ими сказки «Детские и домашние сказки». Это действительно одна из ценнейших книг. Этот сборник сказок – результат глубокой научной работы, проведенной Якобом Гриммом в области исследований германских древностей. Восхитительные результаты его научной деятельности собраны в книге «Германская мифология», в которой он снова открыл нам сокровищницу, наполненную сказаниями о богах и героях.

Феликс Дан в своем замечательном труде «Вальхалла» пишет:

«Так как германцы сотворили себе богов по своему образу и подобию, то в образах их божеств мы видим именно идеалы наших предков, говорящие нам о мудрости, героизме, верности, чистоте, красоте и любви. В этом заключается высокое значение, которое мир веры наших предков передал нам. Эта вера стала зеркалом божественного в нашем собственном народе: так, как сам этот народ помыслил для себя эти достоинства – в простом, грубом, но при этом мощном и чистом собственном образе. В этом смысле германские сказания о богах и героях – это бесценный фундамент, наш вечный источник молодости, исток нашей народности. И это значит, что если мы должным образом сможем испить из него, он укрепит душу соприкоснувшегося с ним человека. Ведь этот родник всегда рядом с нами. Он хранит величайшее достояние немецкого народа. Он хранит сам немецкий народ».

Потому мы призываем любимую немецкую молодежь подойти к источнику молодости нации, научиться у него величию и благу собственного народа. Германцы тысячелетиями черпают из него свои силы. В нем человеку открывается то, что он может гордиться своими предками, гордиться своим – немецким – родом. И узнав это, человек полюбит свой народ и отчизну. И увидит святую обязанность, исполнение которой сулит радость и полноту существования. Это право и обязанность: жить по древнему немецкому завету так, чтобы в твоем лице о немцах говорили с честью и с верностью.

С богами и по-божески!

Das walte Gott!

Сотворение мира и богов

Древние германцы, считали, что в самом начале, то есть до появления нашего мира, было широкое и пустое место. Его называли «зияющая пустота». Она существовала всегда, от века. Шло время, и на севере этого безжизненного пространства появилась холодная и пустынная область, Небельхейм (Нифльхейм), а в противовес ей, с южного края, образовалось море огня, Муспельхейм. В глубине Нифльхейма находился колодец Цвергельмир (Zwergelmir, его еще называли «Шумящий котел»). Из него вытекало двенадцать мощных потоков, которые несли свои воды на дно «Зияющей пустоты» мира. Те потоки, которые текли ближе к Нифльхейму, сковало льдом; но прибой и течение других вод перенесли эти массы льда на юг, в сторону Муспельхейма. А яростный раскаленный жар, вырывающийся из Муспельхейма, растопил массы льда, и из этой смеси огня и тающих льдов и инея (Eis – Reiss – Riese) появился инеистый великан Имир (что значит «бурлящий»). Пока он спал, под его руками родились его сын и дочь. От Имира и его детей ведут свой род все инеистые великаны. Каждый год с новой силой разгорается невероятная по своим масштабам борьба лета с зимой. Именно она дала нам прообраз германской истории сотворения мира.

Три великана сначала питались молоком коровы Аудумлы, которая появилась на свет одновременно с Имиром. Так как у этой коровы не было пастбища, она лизала глыбы льда, которые лежали вокруг нее. Так в первый день она слизнула один слой ледяной глыбы, и стали видны волосы с головы человека, на второй день из-под слизанного коровой льда появилась его голова, а на третий день – весь человек. Это был прекрасный и статный мужчина, который взял себе имя Бури. Его сын – Бёр (то есть «рожденный», Geborene) взял в жены дочь великана Бестлу. У них родилось три сына. Их звали Воден (Дух), Вили (Воля) и Ве (Благословение). Три брата столкнулись в суровой сватке с великаном Имиром. В итоге им удалось победить Имира. Его сбросили в огромную зияющую пустоту, и его тело полностью ее заполнило. Кровь великана нескончаемыми потоками потекла по миру, и в ней утонули все инеистые великаны. Исключением был только один инеистый великан – Бергельмир, который, как в истории с Ноем и его ковчегом, взял свою жену и спасся с ней на корабле. Эта пара великанов стала прародителями второго рода великанов.

Так германцы рассказывали друг другу историю о Всемирном потопе, которая встречается почти у всех народов.

Война трех братьев с этим великаном – это начало войны добра, созидательности и творческих сил против разрушительных и стихийных устремлений. И этой войной отмечен весь мир германских богов. Самые первые боги – Воден (Вотан, Один) и его братья – одержали победу. С тех пор они называли себя асами, то есть опорами и столпами мира.

После Всемирного потопа мир был ужасно пуст и тосклив. Это не понравилось трем асам. И потому они сразу же начали строить новый мир из тела побежденного великана. Из плоти Имира они создали землю, из его крови – реки и ручьи, из волос великана – деревья, из его пота – море, из его костей – горы, а из зубов Имира – скалы и каменные глыбы. Из его бровей асы построили жилье для грядущего человека и назвали его Мидгард, то есть «срединную крепость». Он был так высоко над землей, что был одинаково надежно защищен и от моря, и от великанов. Мозг Имира асы подбросили в небеса, и он превратился в облака, которые так и остались парить в небе. Из черепа Имира асы сотворили небосвод, по четырем углам которого посадили четырех гномов: Аустри, Вестри, Нордри и Зудри – они стали хранителями небосвода.

Но мир все еще был темным. Чтобы исправить это, асы взяли огненные искры из Муспельхейма и оставили их на небе как звезды. По велению асов великанша Натт (ее имя значит «ночь» — Nacht) вышла замуж за аса по имени Деллинг (то есть «сумерки» — D?mmerung), и от их брака родился светлый ас Даг (то есть день – Tag). У великана Мундильфари (его имя буквально значит «движущий оси») асы отобрали детей – Соль (Солнце) и Мани (Луна) и оставили их светилами на небе. Асы поступили так, чтобы наказать их гордого отца, решившего вознести своих детей на один уровень с богами. Его дочь Соль должна была управлять созданной из искр огненной колесницей, в которую были запряжены два огненных коня. Чтобы лучи Солнца не сожгли все живое на земле, перед ними находился щит.

Движением месяца управлял Мани, который ведал появлением «нового света и полного света», то есть новолунием и полнолунием. Но оба светила – Солнце и Луну – всегда сопровождали два мрачных волка, Сколь и Хати. Когда они слишком сильно приближались к этим светилам, Солнце и Луна темнели. Так германцы объясняли себе солнечные и лунные затмения. В конце света эти волки-преследователи должны были догнать и проглотить Солнце и Луну.

Вокруг земли асы устроили мировой океан, который подобно ужасной змее опоясывал сушу. Великанам асы повелели жить на берегу, вдалеке от Мидгарда.

Асы создали и ветер. Они придали ему вид гигантского орла, который жил на северной стороне неба. Каждый раз, когда он взмахивал своими мощными крыльями, на земле поднимался ветер.

И, наконец, асы установили смену времен года. Ежегодно, сменяя друг друга, приходила «суровая, жестокосердная зима, а за ней – жизнелюбивая весна, и они были наполнены великими силами, которые постоянно и ожесточенно боролись друг с другом».

И когда все это было сделано, боги создали первых людей из ясеня и ольхи. Водан-Один дал им душу, Хенир – дух, Лодур-Локи – жизненное тепло и живой цвет тела. А согласно другой легенде вместо трех братьев (Водана, Вилли и Ве) позже встречаются Один, Хенир и Лодур (он же Локи).

Мировой ясень Иггдрасиль

Древние германцы верили, что люди появились из деревьев. Но так же они представляли себе и устройство Вселенной: это был огромный ясень, ветви которого затеняли землю, а само дерево доставало кроной до самого неба. Этот мировой ясень называли Иггдрасиль. У него было три мощных корня. Один корень доставал до Мидгарда и до живущих в нем людей, второй корень был связан с Ётунхеймом, то есть с миром великанов, а третий уходил в Хельхейм, то есть в подземный мир.

Мировое дерево все время подстерегали разные опасности, на него пытались повлиять разные темные силы. Его уходящие в подземный мир корни подтачивал злой дракон Нидхёгг, а к нему в этом злодействе присоединялись и другие отвратительные создания. Листья с ветвей мирового ясеня подъедали четыре оленя и коза Хайдрун. На макушке этого дерева сидел огромный орел. А между ними постоянно бегала шустрая белка, она носилась от этого орла к сидящему в корнях дракону и обратно, чтобы нашептать одному то, что говорит другой, и посеять раздор.

«Рататоск белка
резво снует
по ясеню Иггдрасиль;
все речи орла
спешит отнести она