Дарья Рябинина о людях Сибири

– Вот холера, уцепилась, как кошка, и не слетела, а конь-то и

седока не слушает! Но и седок, язви его! – раскатываясь смехом

над ее видом, пошел, снял Дашку и поставил на землю. – Другой

раз кальсоны одевай, всадник, а то конь-то чует, что всадник-то

безштанный. Не залазь больше! Отец доиграется – лучше так бы

отпустил, сам добежит, без наездника – не шибко далеко!

Дашка пошла домой, затая злобу на обидчика:

– Ну, Колька, тятьке я не скажу – горяч больно, а Андрюхе обязательно, – и не заметила, как поравнялась с домом Кольки.

В это время Колька высунулся в окно и состроил рожицу.

Дашка, долго не думая, поднимает с земли увесистый камень и

кидает в окно Кольке:

– На, получай, обезьяна!

Дашка попадает в оконный переплет, и стекла как не бывало. Что-то затопало, застучало, хлопнули двери и… а в это время

Дашка мчалась домой, закидывая высоко ноги, и не успела захлопнуть ворота, как подлетел Колька, а Дашка уже на крыльце

своего дома, а во дворе большая серая собака.

Сначала Колька подумал: «Выбью я им тоже, – и квита», но

отца Дашки все боялись, особенно мальчишки. Колька вышел

и пошел домой, а в окно показал Дашке кулак.

Мать поняла, что опять, варнаки, подрались – как мальчишка

дерется, вот девка!

– Что у вас там случилось, Даша?

Даша молчала.

– Отца нет дома, рассказывай! В чем дело? – сердито приказала

мать, – что наделала, говори!

– Я ехала, а он коня пугнул, и я чуть…, – и заплакала.

– Ну и что дальше? Ты упала – нет?

–Нет,– промычала Дашка.– Я шла обратно,а он рожи сказал

в окно. Я кинула камнем в окно…

– Все ясно – ты хулиган! – Мать встала, скрестила руки на груди и задумалась: Что же делать? Отец придет, и те придут – он

пороть будет ее, не отберешь.

Скрипнули ворота, пришел отец.

– Ну вот, дождались! Сейчас он тебе, шельма, задаст и в кого

только уродилась? Последняя, балованная, парнишкой, видно,

надо было быть тебе! – Мать села на ящик, стоявший у кровати и

поглядела на дочку.

Дашка зыркнула на мать глазами и, как кошка, прыгнула на

печку, забилась в угол и задернула занавеску.

Отец замешкался в сенках, как кто-то залетает в ворота –

это Колькина мать и ее рыжий сынок. Мать тащит его за руку. Собака

кинулась навстречу, громко лая, и, сколько хватало цепи, натягивалась, хрипела, прыгала.

– Цыц, окаянный!– замахнувшись батогом, прикрикнул отец. –

Больша, сватать идут? – пошутил он.

Мать Кольки метнула глазами, как молниями и приказала проводить в избу.

– Где ваша девчонка? – строго спросила она.

– Заходи, заходи. Не знаю пока, где наша девчонка – коня отводила, а где теперь – увидим, поди.

Протолкнув вперед свое чадо, которому уже тринадцать лет,

а Дашке всего десять, вошла сама. Отец, войдя, сел на кровать, а

мать с Колькой сели на лавку.

– Ну, рассказывайте, с чем пожаловали, – сказал отец.

И мать Кольки стала говорить, кричать то, что совсем не видала. Колька рад: «Во мамка за меня как! Ох и дадут