Дарья Рябинина о людях Сибири

Гости, подвыпившие, шумели, веселились, пели, плясали, кто

как мог. И в это время звали детей – Дашутку и Андрея.

– А ну-ко, Андрюшенька, тряхни стариной, давай, Андрюха,

давай, стряхни кудрями!

И небольшой белоголовый мальчик с жиденькими волосенками выходил на круг.

– Давай нашу любимую, гармонист, – просили гости, – и русская гармоника, широко разводя руками, заиграет с выходом цыганочку, которую мог и любил танцевать только Андрюшка. Одной

рукой взмахнув и приложив ее к затылку, другой ударив по запятнику ботинка или валенка, или просто босиком, пускался в круг и

постепенно увеличивал быстроту движений, и, наконец, до того

красиво, что старший танцор мог позавидовать его отчаянной пляске, вертелся Андрейка как настоящий цыган.

Дашку уже не просили, зная наперед, что если она дома, то

звать не стоит, забьется в угол, не пойдет, а не позовут – она немного обождет и вылетит и перепляшет, под общий смех, веселье

гостей.

Так и есть – Дашка на круг, бешено трясет своими маленькими

плечами, топает ногами, вскидывая руками, и забывая все на свете, кроме того, что она танцует.

Гармонист порядком уставший, прекращает игру и усталые

дети падают в объятия гостей, которые с радостными криками целуют их, осыпают деньгами:

– За танец, дружок, за танец, не стесняясь, берите! А ну, давай,

подставляй ладони!

Андрюшка вырывался и убегал, а Дашка все принимала и уносила, а найдя Андрейку, совала собранное ему.

– Уйди от меня,– кричал Андрейка и Дашке все доставалось,но не на

Снова неуемная Дашка следом ходила за братом и, зажав в кулачке деньги, умоляла:

– Возьми, Андрюшка, а, Андрюшка, на их!

Но Андрюшка уходил куда-нибудь во двор.

– Спасибо, уважили, – все наперебой хвалили и ласкались к

танцорам гости. В избе было жарко в зимнее время от согретых

разгоряченных тел. В открытую дверь, когда кто-нибудь входил

или выходил, валил клуб пара.

Дашка кричала после того как уходили гости:

– Андреюшка-а-а! – и Андреюшка подходил.

– Чо орешь, дура?

Но Дашка была хитрая, сразу вдруг сделалась ласковая и хныкала,

протягивает руки – «Возьми, Андрюша!»

– Другой раз не бери, – грубо заругает ее брат, сам возьмет из

ее ладошки смятые бумажки и копейки.

***

Мать болела, но все же она ходила, хотя уже не работала.

В эту осень уродила хорошо черемуха и любительница ходила

за ягодами, едва могла она утерпеть от искушения, как бы сходить.

– Пойду, – говорит, – немного наберу свеженькой, – сказала она

отцу, – а потом съездим.

– Нет, – сказал отец, – не пойдем. Ты, мать, немного поправься,

тогда съездим вдвоем – конь-то лучше довезет, чем идти. Хватит

тебе мытарится – отдохни, поправься, потом все сделаем, еще не

поздно.

Отец ушел на свою работу. В это время мать взяла корзинку, узелок с едой и ушла ненадолго. Целый день пробродила по

острову ягодники, по черемушнику – жаль оторваться от осыпанной черным бисером чащобы.

– Как же теперь нести-то, – подумала она, но напарница ей помогла поднять на плечи и пошли они домой. Вначале вроде бы

ничего немного, она почувствовала, что она ничего не ела.

– Давай, кума, посидим, – предложила она напарнице и та

согласилась.