Честь имею

Картель

Светлейший князь Сергей Андреевич Сумароков с семьей вернулись поздно, поэтому дом не спал.

Когда вошел князь, то сразу приметил человека на диванах справа, огонь рядом с ним выдавал в нем человека непростого. При виде князя он тотчас встал и приветствовал его заметным поклоном.

Князь кивнул в его сторону головой, лакей доложил ему:

– До Михайла Петровича, с письмом ждут – с.

– С письмом до Михайло Петровича? – нарочито громко спросил Сергей Андреевич. – Так кто же его к вечеру ждет?! Дай – то бог ему к утру явиться!

Он как бы сделал шаг в сторону этого человека, но тот немедленно приблизился и представился:

– Поручик Романцев, – и прибавил, – С письмом Михаилу Петровичу.

– Думаю, – вздохнул Сергей Андреевич, – Вы его затруднитесь ждать. Оставьте, ему передадут.

– Простите, князь, письмо личного характера, – несколько смущенно ответил поручик.

– Да уж я понял, – заметил князь. – Для посыльного по службе вы чином не вышли. Пройдемте!

Он, резко развернувшись, прошел в ближайший кабинет, так что лакеи, принимающие одежды и освещающие дорогу, едва поспевали за ним.

Князь дождался, когда слуги создали в кабинете уют и удалились, и потребовал:

– Письмо!

– Я подчиняюсь приказу, князь, – сказал поручик и протянул письмо.

– Да, да! – согласился князь Сергей, взял письмо, даже не взглянув, бросил на стол и спросил:

– Картель?

– Так и есть, ваша светлость, – ответил поручик Романцев.

Князь поднял руки и резко потряс ими так, что заколыхались огни на канделябрах.

– Да как вы смели, как смели вы, милостивый сударь, явиться с этим в мой дом! – восклицал он. – Да знаете ли вы, сударь, что наш род, приближенный к престолу, осуждает сие деяние как богу неугодное и отечеству нашему носящие урон и законами осуждаемые!

Поручик, бледный в лице, не смея, что возразить, слушал это и высказывал внимание свое тем, что медленно поворачивался в то место, куда ходил разгневанный князь.

Наконец и он осмелился говорить:

– Князь, я лишь посланец, и дело это не моих рук!

– Да, да, – согласился князь и вдруг совсем подобрел, – Так скажите мне, голубчик, что так вышло? И надо ли это дело как уладить?

Смягченный этими словами, поручик проникся участием к Сергею Андреевичу и заговорил:

– Некоторое время назад в обществе появилась у нас девица, графиня Анна Юрьевна Манина. Из обедневшего рода, но необычайной красоты. Известное дело, красота – есть редкость, и кавалеров ее стало не счесть.

Князь Михаил Петрович также был среди них, и как вы понимаете, никто бы и не осмелился быть у него в противниках. Но красавица эта, то есть Анна Юрьевна, возможно предупрежденная о несерьезности Михаила Петровича, отвергла малейшие знаки его внимания. Думаю, от досады, на последнем балу у графа Самгина, если вы изволите помнить сие событие, князь позволил себе выразиться, что от графини, простите, дурно пахнет. И сделал он это так громко, что девице пришлось покинуть бал, а ее брат, которому донесли, тотчас потребовал у вашего племянника сатисфакции.

Граф Анатолий Манин, мой друг и боевой товарищ, и как вы понимаете, я не мог отказать ему в услуге, возможно, не в лучшем деле.

– Но, как дворянин, служитель отечества, могли бы указать другу вашему на неугодное господу и царю нашему его разрешение.

Поручик Романцев немного помолчал, но затем ответил прямо:

– Светлейший, простите! Вопреки всем моим убеждениям, в таком случае, я поступил бы точно также!

– Скажите – ка, – тогда сказал князь. – В одном полку служите? У кого?

– В полку графа Крестинского, – ответил поручик.

Вот и хорошо, поручик, – повернулся к нему лицом князь. – Считайте, вы сделали свое дело. Отставьте это. Я сам разберусь с этим, идите!

Романцев немного задумался, но выпрямился, откланялся и вышел.

2.

Граф Крестинский, старый вояка и служака, верный долгу и чести, за долгие годы познавший все, уж не боялся никаких вызовов от начальства своего, и потому прибыв на прием к князю Сумарокову, спокойно доложился и так же спокойно стал ожидать поручений.

Однако князь начал не с него.

– Поручик Манин с вами? – поинтересовался прежде князь.

– Да, как вы и велели, – ответил граф.

– Что он за человек? Как служит, есть ли достоинства? – спросил князь.

Граф Крестинский весьма гордился, когда из его полка, кого – нибудь забирали на повышение и, услышав эти слова от князя, сразу понял, что сказанное неспроста. И хотя, на повышение уходили в основном те, у кого были связи, не проявившие, в общем, себя ничем офицеры, он был рад, что один из его любимцев удостоился такой чести.

«Наверняка, – подумал он. – Пошлют командовать, каким – нибудь гарнизоном, где и приличного – то общества нет! Куда князей то не пошлешь! И все – таки для Анатоля это было бы приличным для налаживания дел его!»

– Так точно! – рапортовал он. – Поручик Манин лучший в полку. За службу имеет два ордена и почетное оружие. Умел, храбр, в бою презирает смерть, за отечество готов на все!

– Вот как, – закивал головой князь. – А каково его состояние?

– Он холост, князь, – продолжил граф. – После смерти родителей остались долги, так что едва отстоял родовое имение. Выдал замуж старшую сестру, не очень выгодная партия, но все же. Есть еще одна сестра, настоящая красавица. Думаю, не засидится в невестах. Сам же, пока, весь в службе и тем хорош!

– Эка вы его нахваливаете! – заметил князь. – Ну что же. Позовите – ка вы его, а сами подождите, может, будет нужда.

Когда поручик вошел, прошел к столу князя и представился, тот как будто бы был занят бумагами. Наконец, словно лишь теперь заметил вошедшего, он взглянул на него. Затем, отложил бумаги, но взял другие и стал с не меньшим интересом читать их.

И только потом, отложив и эти бумаги, князь еще раз осмотрел поручика и заговорил с ним:

– Что же, вот я прочитал отзывы о вас, и они говорят мне, что вы, поручик, службист отменный и дворянин, радеющий за процветание отечества.