Межвековье

– Почему про вас? Про нас, – поправил его Абакумов.

Но Берия его уже его не слышал. Все сходилось. И ящик. И папка. И вопрос, когда эту папку прячут в стол. Это была его папка. Папка для Лаврентия Берия. У него были тысячи, миллионы папок на других, но та малиновая папка была для него. И когда эта папка станет не нужна для Сталина, станет не нужен и сам Берия. И чтобы эта папка потеряла силу, нужно было, чтобы не стало или Берия, или….

Но есть бог на свете, не стало Сталина. И вот он едет в машине, посматривая на часы, словно кто – то может опередить его. Едет в Кремль за малиновой папкой.

3.

В Кремле его ожидали, дежурный офицер и старик-плотник Николаев.

– В кабинет, к Сталину! – сказал Берия и быстро, прошел, прислушиваясь к шагам, позади него.

Когда они прошли в приемную, Берия сказал другому офицеру, дежурившему там:

– Сталин, умер! Я уполномочен опечатать кабинет! Откройте!

Офицер дрожащими руками от волнения и нахлынувшими на него чувствами открыл дверь. Берия вошел в кабинет и, как бы просто осматривая его, прошелся по его периметру. Он заглянул зачем – то за занавески, сейф и наконец, подошел к столу и сел за него. Внимательно осмотрев лежавшие на столе вещи, но, ни к чему не прикасаясь, он наклонился и прикоснулся рукой заветного ящика. Ящик был закрыт. Показывая удивление на лице, Берия еще раз подергал его и с видом человека, который знает, что лежит там и ему это нужно взять приказал плотнику:

– Взломайте!

Плотник недоверчиво взглянул на невозмутимое лицо офицера охраны, пожал плечами и сказал:

– Зачем ломать?

Он взял в руки свой чемоданчик, открыл, достал оттуда небольшое приспособление и через минуту, повозившись с замком, открыл его.

Лаврентий Павлович побагровел от волнения. Он вонзил свой взгляд на плотника и когда тот отошел от стола, медленно открыл ящик. На дне ящика сиротливо лежала малиновая папка. Берия достал ее и положил перед собой на стол. Он еще раз взглянул на офицеров и плотника, стоявших в стороне, и аккуратно открыл папку. И первая же лежавшая наверху бумага, повергла его в шок. Это был лист, с машинописным текстом под которым стояла его размашистая подпись, и чуть правее сноска, подтверждая его автора – «Л. П. Берия».

Все поплыло перед глазами Берии. Пенсне мгновенно запотели, и пот струился градом. Он откинулся на кресло, пытаясь прийти в себя. Берия понимал, что его состояние легко объяснить случившимся и поэтому не спеша дождался, когда ему станет лучше, протер пенсне и устремил свой взгляд на бумагу.

Это было спецсообщение №295 от 5 марта 1945 года Л. П. Берии, И. В. Сталину с показаниями югославского генерала Стефановича о мужественном поведение в плену Якова Джугашвили, старшего сына Сталина.

Берия помнил, как он вручил это сообщение Сталину и тот, взяв его в руки, прошел в другой кабинет и так и не вернулся к нему. Он бережно убрал эту бумагу в сторону. Под ней лежала пожелтевшая немецкая листовка 1941 года о пленение Якова. Под листовкой лежала довоенная фотокарточка Якова и… больше ничего.

Берии опустил руки и дождался, когда в них исчезнет дрожь. Он положил бумаги и фото обратно в папку, бросил ее в ящик и заметил, как облегченно вздохнули офицеры, увидев, что он ничего не взял. Берия встал, прошел к двери, обернулся, еще оглядев кабинет и молча, вышел, ничего не сказав офицерам и плотнику.

Так закончилась история малиновой папки для Лаврентия Берия.

Тайны дипломатии

Действующие лица:

Брежнев Л. И. – Генеральный секретарь ЦК КПСС 1966—1982 г.г.

Косыгин А. Н. – Председатель Совета Министров СССР 1964—1980 г.г.

Громыко А. А. – Министр иностранных дел СССР 1957—1985 г.г.

Андропов Ю. В. – Председатель КГБ СССР 1967 – 1982 г.г.

Неверова М. А. – медсестра горбольницы №63 г. г. Москва 1971 – 1974 г.г.

Зазвонил телефон. Сотрудник отдела поднял трубку и представился:

– Наградной отдел, ответственный секретарь Петров. Слушаю вас, Леонид Ильич! Да – да, здесь! Сейчас передам!

Дрожащими руками Петров протянул трубку и сказал:

– Вас, Юрий Владимирович. Леонид Ильич Брежнев!

Андропов с удивлением взглянул на сотрудника, но трубку взял и проговорил в нее:

– Андропов у телефона.

– Кхе – хе! – раздался знакомый смешок Брежнева. – Здравствуйте, Юрий Владимирович, удивились? Вот видите, не только вы обо всех знаете, но и мы знаем о вас, где бы вы не находились! Кстати, а что вы делаете в Наградном отделе, мы вроде бы вас не награждали?

– Здравствуйте, Леонид Ильич! Действительно удивили. А я здесь по делу, Леонид Ильич. Видите ли, многие наши сотрудники находятся в длительных, так сказать командировках, и поэтому их государственные награды время от времени в Наградном отделе забираю я, под роспись. А потом, когда они возвращаются, мы у себя в Комитете, насколько это возможно, торжественно вручаем им эти награды.

– М – да, – проговорил в трубке Брежнев. – А я вот и не знал об этом. Очень трогательно, знаете ли. Хм – хм, но я, однако, к вам по делу звоню. Есть тут у правительства одна проблема и никак мы без вас ее решить не можем. Ну если уж вы рядом пройдите ко мне, тут у меня как раз нужные для беседы люди сидят. Я скажу, чтобы вас пропустили.

– Хорошо, Леонид Ильич, я сейчас же иду к вам, – сказал Андропов и дождавшись, когда в трубке послышались гудки, передал ее сотруднику.

Он поставил роспись на расписке и, указав, на аккуратно сложенные коробки с орденами сопровождавшему его офицеру сказал:

– Возьмите это все и ждите меня в машине.

Андропов вышел из кабинета, прошел несколько коридоров и этажей и вскоре оказался в приемной Брежнева, где его немедленно пропустили к хозяину кабинета.

2.

В кабинете Брежнев действительно был не один. Вместе с ним за столом сидели глава правительства Косыгин и министр иностранных дел Громыко, с которыми он просматривал видеозапись вчерашней церемонии награждения Леонида Ильича очередным орденом. Эта видеозапись, очевидно, нравилась хозяину кабинета, так как, с появлением Андропова в кабинете, он с явным сожалением отключил запись и пригласил рукой вошедшего к столу. Дождавшись, когда Андропов, поздоровавшись со всеми, присел к столу, Брежнев обратился к нему:

– Юрий Владимирович, сейчас товарищи вам изложат проблему, которая, как они утверждают, связана с вашим комитетом. Надеюсь, вы найдете общий язык для ее разрешения. Давайте, занимайтесь, – подсказал Леонид Ильич сидящим за столом и, развернувшись, к рядом стоящему телевизору, включил видеозапись, не без видимого удовольствия добавил, – А я вот пока потихоньку запись посмотрю. Андропов согласно кивнул головой, улыбнулся и, повернувшись к будущим собеседникам, сказал:

– Я внимательно слушаю вас.

Первым начал говорить Косыгин, об эрудированности и интеллекте которого ходили легенды, и перед его личностью Андропов всегда испытывал некий трепет. – Юрий Владимирович, – сказал он. – Я думаю, вы знаете, что наши торговые отношения с Западом носят несколько иной характер, нежели со странами Варшавского договора. И если с дружественными нам странами мы можем вести прямые переговоры с поставщиками или покупателями продукции, то те же отношения с западными компаниями во многом зависят от наших с ними международных отношений.

– Разумеется, знаем, – ответил Андропов. – Могу прибавить, что мы даже контролируем эти отношения, поскольку в эти торговые сделки вкладываются миллионы народных денег.

Косыгин согласно кивнул головой и продолжил: – Да, конечно. В ЦК не секрет, что ни одна такая сделка не совершается без утверждения вашего комитета. Юрий Владимирович, а что вы знаете о поставках оборудования на новый завод в Сибири из Республики N?

– Ну, наверное, то, что и вы, Алексей Николаевич. Велись успешные переговоры по этим поставкам, но в связи с резким ухудшением отношений с Республикой N они практически, сошли, на нет, и поэтому теперь находятся пределах отношений министерств иностранных дел, вернее, наших дипломатических торговых представительств.

– Совершенно верно, – согласился Косыгин. – Мы вынуждены были передать это дело под контроль наших дипломатов, но там товарищи неожиданно наткнулись на неожиданное препятствие и виной всему, как они заявляют, являются ваши сотрудники Юрий Владимирович.

– Вот как! – удивился Андропов. – Хотелось узнать подробности.

– А подробности у Андрея Андреевича, – сказал Косыгин и, повернувшись к Громыко, предложил: – Прошу вас.