Черничное королевство

Он залил кипяток и в эту банку и стал ждать, пока лапша разбухнет, однако быстро понял, что и тут что-то пошло не так. Аромат был настолько далек от вчерашней говядины, что больше походил на смесь ацетона и еще какой-то ядреной бытовой химии.

Превозмогая отвращение, Слава все-таки дотронулся языком до получившейся жижи и тут же выплюнул гадость. Это точно нельзя было есть.

«Да что же это такое-то?» – в сердцах воскликнул он и растерянно уставился в окно. Машинально посмотрел на наручные часы – потрепанные жизнью, но массивные, надежные и механические. Бабуля говорила, что отцовские, поэтому Слава носил их, не снимая – благо они выдерживали и удары, и погружение в воду.

Пол девятого.

Стоп!

Он заново уставился на циферблат. Тот был не отзеркален. Ночью изменился весь мир, но только не его часы. Почему?

Почему стала ужасной вся еда? Она что, испортилась за одну ночь?

Что вообще произошло?

Он начал ходить кругами по комнате, как лев в клетке.

Что испортилось: мир или он сам? Однозначно нужен был кто-то еще, кто сказал бы, например, нормальная это еда или нет.

Слава медленно оделся, все пытаясь сочинить гипотезы того, что произошло ночью, но ничего лучше, чем то, что его похитили инопланетяне и провели над ним странные эксперименты, не придумал. Сунул за пазуху теплое синее перо – оставлять его в незнакомом доме совсем не хотелось – и вышел на улицу.

Самым простым способом проверить теорию насчет еды был «Конек-Горбунок». Слава вошел в пустое кафе, где только какие-то цыганки сидели и с большим аппетитом уплетали блинчики. Подходить и спрашивать у них он побоялся, поэтому сел за столик, дождался официанта и произнес: «Мне вот то же самое, что они едят». Он уже заметил, что лежащее на столе меню тоже написано отзеркаленными буквами, так что разбираться в нем не хотел.

Спустя десять очень нервозных минут молодой официант принес блинчики с абрикосовым вареньем. То есть это он так сказал. Абрикосом оно не пахло. Сами блины воняли откровенной тухлятиной, а у джема был странный, но приятный цветочный аромат. Слава с удовольствием соскреб его с испорченных блинов и съел. Сладкий, необычный на вкус, но вполне съедобный.

Само блюдо выглядело точно так же, как и у цыганок. Значит проблема не в окружающем мире. Все вокруг привычно и спокойно ели то, что ему казалось гадостью. Испортилась не еда, а он сам. Ночью что-то произошло таким образом, что теперь он все видит зеркально, а его вкусовые и обонятельные рецепторы напрочь испортились. Как при ковиде у людей отбивался запах, а тут что-то похожее, только и вкус, и аромат теперь воспринимались иначе. Может он действительно просто заболел? Жара он не ощущал, но вдруг тот придет позже?

Возможно, стоило заставить себя съесть эту гадость через силу, но вдруг его желудок тоже теперь не в порядке и начнет отторгать блинчики с ароматом тухлятины?

Странно, но паники не было. Почему-то произошедшее казалось частью какого-то квеста или розыгрыша, включавшего беготню от гипотетически ищущей его полиции и поиска нового жилья. Теперь еще и мир испортился. Казалось, что все это можно выключить, отказаться от приключения и в любой момент вернуться в нормальность. Сдаться в детский дом и тут же все станет обыденным и скучным. А пока… пока это настоящее приключение, с реальными чудесами. Он заглянул за пазуху и перо подмигнуло ему теплым синим светом.

Слава кивнул официанту и передал тому пятьсот рублей. Завтрак стоил всего сто пятьдесят, так что нужно было дождаться сдачи. Парень убежал к кассе, но тут же вернулся:

– А что это вы мне за фигню дали? – он кинул на стол пятисот рублевку.

– Как что? Деньги, – растерянно сказал Слава и в ту же минуту до него дошло.

Для него самого бумажка выглядела совершенно нормальной. Значит для официанта то купюра была отзеркалена!

– Это не деньги, а билет банка приколов какой-то, – нехорошо ухмыльнулся парень.

Слава лихорадочно соображал: он спал в джинсах, где в кармане лежала эта пятисотка и она не изменилась. Часы на руке тоже остались прежними. Вся одежда на нем, между прочим, тоже не отразилась в неведомом магическом зеркале. Изменилось все, что было вовне. Значит остальные деньги в кармашке рюкзака должны выглядеть для всех совершенно нормальными. Вот только кто его из кафе выпустит, чтобы за ними сбегать?

– Извини, перепутал, – смущенно сказал он, – братишка пошутил. Подменил деньги в кармане. Можно я домой схожу, принесу нормальные?

Официант с сомнением покачал головой:

– Я тебя в первый раз вижу. Ты не местный, а турист заезжий. Нет у тебя никакого дома тут. Сядешь в автобус и уедешь со своей группой. Знаю я вас. А у меня из зарплаты вычтут.

Слава напряженно думал: паспорт тоже в рюкзаке дома. В залог не оставишь. Разве что… Он выложил на стол свой кнопочный телефон.

– Вот. Я оставлю в залог.

– Это старье? – хмыкнул парень. Действительно, это был даже не смартфон, к которым тот привык.

Слава включил экран и показал официанту:

– Видишь, работает и звонит. Стоит он явно дороже полтораста рублей, что я должен. Я схожу за деньгами и вернусь, а ты отдашь мне телефон.

Парень почесал в затылке. Слава добавил для убедительности:

– Ну а какие еще варианты? Полицию звать? Она что ли тебе за меня заплатит? Думаешь они из-за такой суммы серьезно что-то делать будут?

Официант подумал, поморщился и махнул рукой:

– Давай, только быстро. Я подожду.

Телефон, однако, взял и сунул в карман.

Слава побежал в старый дом. На улице неожиданно начался мерзкий дождь, какой бывает только осенью: настолько мелкая морось, что не поймешь туман это или осадки. Плюс ветер в лицо. От такой погоды никакой зонт или капюшон не спасет. Лицо тут же стало мокрым. Благо бежать было близко – за пять минут можно туда и обратно уложиться.

Слава заскочил в дом, мигом взлетел по скрипучей лестнице как птица и недоуменно уставился на выпотрошенный на пол рюкзак и парочку людей, что копалась в его вещах.

Глава 4: Беска

Сначала он решил, что это бомжи, воспользовавшись его отсутствием, залезли в дом, но тут мужчина обернулся на топот и Слава понял, что здорово ошибся. Щегольские подкрученные вверх черные усики и аккуратно уложенные на пробор темные волосы никак не могли принадлежать бездомному бродяге.

Мужчина примерно лет тридцати был среднего роста, пропорционального, спортивного, но не богатырского телосложения и скорее походил на гимнаста, чем на качка или борца, но шансов в драке против него у Славы все равно никаких не было. Это было сразу понятно. Незнакомец одевался даже в чем-то щегольски: темные брюки в тонкую светлую полоску и коричневая кожаная жилетка поверх белой рубахи с необычным большим воротом.

Неизвестный тихо присвистнул, оценивая неловкость возникшей ситуации и тогда обернулась и его миниатюрная напарница.

По сравнению со Славой девушка вообще выглядела как дюймовочка. Под мешковатой черной шелковой рубахой и свободными такими же темными брюками угадывалось очень худенькое, гибкое и юркое тело. Тонкую опоясанную широким кожаным ремнем талию Слава, наверное, смог бы охватить пальцами обеих рук. Темные волосы незнакомки были пострижены коротко, и, хоть и были уложены в какое-то подобие каре, но все равно своим легким хаосом напоминали скорее мальчишечью прическу. С узкого острого личика на Славу зло уставились два огромных глаза, густо и некрасиво подведенных черными тенями.

Девушка достаточно громко шепнула напарнику:

– Это он!

– Я сейчас полицию позову! – стараясь, чтобы прозвучало уверенно, сказал Слава и попятился к лестнице.

Девушка повернулась к мужчине и, приподняв бровь, выжидательно на него посмотрела, но тот только еле заметно улыбнулся уголками губ, демонстративно сложил руки на груди и остался на месте, якобы, не замечая ее молчаливую просьбу сделать хоть что-нибудь.

Слава уже готов был бросится вниз по лестнице, но незнакомка нервным движением откинула за ухо болтающуюся у глаз прядь, а он невольно проследил глазами за ее тонкими пальцами.

Время чуть замедлилось, и, казалось, что этот момент длился дольше, чем это могло быть: в воздухе мгновенно разлилось трепетное ожидание чуда и предчувствие неясного пока, но крайне пронзительного и драгоценного волшебства. Славе даже показалось, что он услышал легкий перезвон невидимых колокольчиков из ранних детских воспоминаний. Он замер. Теперь Слава не сбежал бы, даже если незнакомка направила на него оружие.

Это ушко нельзя было перепутать ни с чьим другим. То самое, напрочь лишенное мочки, что навсегда врезалось в его память после нескольких дней наедине с незнакомой девочкой на берегу реки семь лет назад. Да и голос… он уже был скорее не малиновым, а багровым, но все равно сохранил свою волшебную глубокую бархатистость. Слава пытался вспомнить его столько лет!

Все сошлось! Огромные глаза цвета старого мореного дуба, темные волосы, голос и странные уши. Разве что тогда она казалась старше его, а сейчас он не дал бы ей больше шестнадцати.