Если вдруг на собранья троянские с ними ходили, —
Всех плечами широкими царь Менелай заслонял; {210}
Если вместе сидят, Одиссея видней находили.
Если вдруг пред собранием думы и речи сплели, —
Менелай царь, когда говорил, речи бегло бежали,
Кратко очень, разительно, слов бы немного нашли,
И в речах неразборчив был, – хоть и моложе годами. {215}
Но, когда Одиссея, столь умного, речи текли, —
Он стоял тихо, в землю смотря, и потупив глазами;
Скиптр в руке неподвижный, назад и вперед не сдвигал,
Только крепко держал, как простой, а не равный с богами.
Ты бы счёл его мужем разгневанным, но без ума. {220}
Но когда издавал он могучий свой голос всей грудью, —
Речь, как снежная вьюга, из уст устремлялась сама!
С Одиссеем никто не дерзнул бы поднять слов орудья;
Но не дивный, как нынче, тогда Одиссей имел вид!»
Видя третьим Аякса, опять он вопросом утрудил: {225}
«Кто ахеянин этот могучий, огромный стоит?
Головой и плечами аргивян он всех перевысил!»
Знаменитая в жёнах Елена так вновь говорит:
«Этот муж, – царь Аякс, он твердыня ахеян, как вышка.
Там, средь критских дружин, возвышается, словно, как бог, – {230}
Это Идоменей, он критян предводитель всевышний.
Часто сам Менелай угощал дружелюбно, как мог,
В нашем доме его, когда шёл он из славного Крита.
Вижу многих других быстроглазых ахеян исток;
Всех узнаю легко и поведаю имя, – смотрите. {235}
Двух нигде я не вижу строителей воинств, – незрим
Кастор князь, и могучий боец Полидевк знаменитый!
Братья, мать родила их со мною под небом одним.
Иль они не оставили град Лакедемон, не бедный?
Иль, быть может, и здесь принеслись в кораблях, поглядим, – {240}
Но одни не желают вступать в бой с мужами победный,
Тяготясь срамом, страшным позором, что давит меня!»
Говорила; но их уже матерь земля скрыла в недрах,
В Лакедемоне, родине общей с сестрой, их храня.
Всем богам в жертву клирики для клятвы верной приносят {245}
Двух овец, дар полей, веселящего сердце вина,
В мехе козьем несут, и блестящие чаши выносят;
И глашатай Идей золотые им кубки даёт.
Он же к старцу спешит, призывая того, чинно просит:
«Лаомедонта сын, зовут выйти вельможи вперёд, {250}
Трои всадники все, и ахеяне в кованых латах!
Выйти в ратное поле, там клятва святая нас ждёт!
Там герой Александр, с воеводой, царём Менелаем
Будут длинными копьями биться одни за жену.
Победитель женой и сокровищем пусть обладает; {255}
Мы же, клятвы за дружбу подав, враз окончим войну, —
Будем Троей владеть, а они пусть плывут, как хотели,
То ли в конный Аргос, то ль в Ахайю, обнять чтоб жену!»