Восставшая фантазия

Он пролез в спасительную дырку забора. Здесь в одиночестве, в тени лабиринта из гаражей, он почувствовал себя вольнее, чем в солнечном, полном людьми дворе. Этими гаражами он не просто каждый вечер срезал путь к набережной. Здесь он отдыхал.

Набережная реки Гербы встретила прохладным ветром, мигом растрепавшим длинные кудри творца. Рыжий прошел вдоль парапета, на котором расположилась группка неформалов с гитарой, хором исполняющих русскороковый хит. Несколько патлатых парней, заметив Рыжего, махнули ему, не прекращая пения. Он кивнул в ответ. При виде лоточницы у газона живот творца отозвался протяжным урчанием. Рыжий вспомнил, что сегодня еще не ел – все съестное в доме превратилось в закуску. Он выгреб из кармана мелочь, пересчитал и, высыпав все в ладошку лоточницы, получил самый дешевый хот-дог. Впившись в него зубами, Рыжий побрел дальше – к своему излюбленному месту.

«Сегодня надо хоть кого-нибудь нарисовать, – повелел он себе. – А то завтра ноги протяну. Денег – ни копейки».

Установив этюдник и усевшись на стул, творец взглянул на реку. Солнце уже коснулось воды, отчего казалось, что гигантский мост с мчащимися по нему машинами пылает огненным ореолом. По воде к набережной тянулась полоса оранжевых бликов. Мимо не спеша прополз в сторону моста белый прогулочный теплоход с надписью «Москва», грохочущий басами играющей на палубе музыки.

– Чтоб тебя! – выругался Рыжий, увидев, что с хот-дога сорвалась крупная капля кетчупа и растеклась пятном по рубашке. Как теперь отстирывать? Дома ведь ни горсточки стирального порошка!

Какое-то время творец рассматривал эту кроваво-красную кляксу, перевел взгляд на пылающий мост и убегающий к нему теплоход, а затем быстро отложил недоеденный хот-дог, взял черный стержень и вывел в углу чистого листа: «Рамшок». Стержень заскользил по листу, и вскоре на его поверхности появилась черно-белая копия закатного пейзажа: река, мост, теплоход…

– Здорова, Рыжий!

Стержень замер над рисованной рекой. Рыжий поднял голову, отбросил назад наползающий на глаза длинный рыжий чуб и улыбнулся. Перед ним стоял Саша Карасев, он же Карась – друг детства, одногруппник с худграфа и, пожалуй, единственный человек в мире, которого Рыжий действительно был рад видеть.

– Ты чего тут? – удивился Карась. – У нас же завтра экзамен. Подготовиться надо.

Он помахал пакетом, сквозь белый полиэтилен которого просвечивали книжки, карандаши, ластики, альбомные листы.

– Успею еще, – неохотно пробурчал Рыжий.

– Понятно, – вздохнул Карась. – Опять Краб?

Рыжий не ответил. Лишь снова уставился на рисунок, стержень заскользил по бумаге.

– Не понимаю, для чего ты вообще впустил его к себе в дом? – Карась присел рядом на корточки. – Ну учились вы с ним в одном классе, что с того?

– Ему нужна была помощь. Человек находился в безвыходной ситуации. По крайней мере, он так сказал…

– И ты выступил в роли спасителя, да? – Карась взглянул на рисунок. Из реки на листе теперь выглядывали длинные щупальца, одно из которых оплетало теплоход, второе – змеилось рядом, держа в кольце окровавленного человека. – Выходит, в душе ты не такой злодей, как на бумаге.

– Бываю добреньким. Иногда. Только что-то эта доброта мне вечно боком выходит.

– Так выгони его.

– Не могу.

– Почему? Дружков его боишься?

– При чем здесь дружки? – Рыжий снова оторвался от листа. – Куда он пойдет? Ему ведь действительно жить негде!

– А то, что тебе теперь жить негде, это тебя не смущает?

Рыжий опустил голову. Из воды на рисунке появилось еще одно щупальце и обрушилось на мост.

– Думаешь, он ноги протянет, если ты его выставишь? – продолжал Карась. – Твой Краб – это же червь. Есть такой тип людей – паразиты. Выгонишь его – он тут же найдет, к кому еще присосаться. Да только это будешь уже не ты.

– А если он все-таки пропадет? Если совсем опустится? – Рыжий взглянул на приятеля. – Если честно, он ведь неплохой.

– Ага, – усмехнулся Карась. – Только пусть этот хороший от меня подальше держится…

– Я же знаю его много лет. Когда-то даже считал его другом. Он ведь не всегда был таким. Я и сейчас вижу, что в нем время от времени просыпается что-то прежнее. А если я выгоню его, что тогда? Вдруг эти остатки порядочности, честности исчезнут совсем? Просто он запутался и общается с плохими людьми. Неспроста же говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Рыжий снова заводил стержнем по листу.

– Я вообще считаю, что плохих людей не бывает, – продолжал он. – Просто в разных ситуациях одни и те же люди ведут себя по-разному. Это и понятно: человек от природы всегда приспосабливается к окружающим условиям. Да и одни и те же качества при разных обстоятельствах могут быть плохими, а могут – хорошими. Скажем, умение правдоподобно врать – плохо? А отправь такого человека шпионить, и эти качества – просто находка. Или взять любого уличного гопника. Здесь он людям жизнь отравляет, никому прохода не дает, кулаки распускает, а отправь его на фронт – окажется бесстрашным героем, способным с голыми руками броситься на врага. Я так думаю: если люди начинают осуждать чьи-то качества, значит, тот человек находится не в том месте, где должен быть. Не там, где может принести пользу. Просто каждый человек должен жить на своем месте, в этаком своем мирке – в том, где ему самому хорошо и комфортно и где его качества работают во благо. У каждого должен быть свой собственный мир!

– И как же узнать, каков твой мир? – усмехнулся Карась.

– Вот это-то и проблема, – вздохнул Рыжий. – Если бы каждый знал, где его место, и мог там оказаться, все были бы счастливы. А так большинство людей лишь говорят, что им живется хорошо, а сами мучаются и мучают других. Им же нужно лишь разыскать свое место в жизни, свой мир и обрести там счастье.

– А какой твой мир, Рыжий?

Тот пожал плечами.

– Не знаю. Но точно не такой, как этот.

И, взглянув на монстра, продолжил рисовать. Какое-то время Карась молча наблюдал, как из чернильной реки появляются все новые и новые щупальца.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Рыжий? – наконец сказал он. – Ты только на бумаге суров, а по жизни – слишком добрый.

– Я не добрый. Я просто не делаю другим зла. Это разные вещи. Да и вообще не понимаю, что плохого, если у человека мягкий характер?

– Плохо то, что мягким тут не выжить. Так устроен мир. Сильный всегда пожирает слабого. Уйдет Краб – появится другой, тот, кто сядет тебе на шею. Нужно быть жестким, уметь показывать зубы. Тогда никто на тебе ездить не будет.

– А по мне, мир потому и мерзок, что все в нем только и делают, что показывают друг другу зубы. Я показал зубы тебе, ты – другому, тот – третьему, дошло до четвертого, пятого… А потом кто-нибудь из них отыграется на мне, чтобы я снова на ком-нибудь сорвал злость. Так? И получается какой-то злобный замкнутый круг. И в итоге все только и делают, что скалятся – вокруг сплошные оскалы. По мне, так лучше улыбки!

– И это говорит человек, который рисует монстров! – рассмеялся Карась.

– Я предпочитаю срывать злость на бумаге, а не в реальности, – ответил Рыжий. – Да только все почему-то убеждают меня поступать наоборот. Лично я не хочу ни с кем воевать, не хочу никому грубить, не хочу становиться жестким. Я хочу просто жить, радоваться и заниматься любимым делом. Так почему бы всем не оставить меня в покое? И знаешь, Карась, что меня пугает? Я ведь и правда становлюсь жестче! Сатанею с каждым днем! Еще вчера я не мог пройти мимо бабушки с протянутой рукой, не бросив ей монетку, а сегодня – легко. Мол, не у тебя одной проблемы! Я уже могу отвернуться от парня, который избивает девушку. Не мое дело! Могу сделать вид, что не замечаю, как какой-нибудь малолетний подонок палит из пневматики по кошкам. Не моя ведь кошка! И я совершенно не удивлюсь, когда меня самого будут раздевать посреди улицы какие-нибудь гопники, а никто не остановится, даже полицию не вызовет. Они ведь мне ничем не обязаны. Каждый за себя! И рано или поздно, быть может, наступит момент, когда я устану получать по мордам и действительно сменю холст и кисть на боксерские перчатки или пистолет. Что ты скажешь тогда? Молодец? Да только это уже буду не я! Понимаешь?

– Это все философия, Рыжий, – помолчав, ответил Карась. – Но факт остается фактом: в твоей квартире появился мудак, который мешает тебе жить. Так найди в себе силы хотя бы раз поступить жестко и выставить его вон. Очистишь свою территорию от паразитов, а дальше снова становись добряком и живи у себя дома так, как тебе нравится!

На дороге неподалеку паслась стайка голубей. Вдруг откуда ни возьмись рядом появился малыш лет четырех на вид. В руке он сжимал огромную резиновую дубинку. Взмах! – и его оружие просвистело в воздухе, едва не задев одну из птиц. Стайка в панике рванула кто куда. Малыш, потрясая дубинкой, устремился к следующему голубю, неуклюже отставшему от своих собратьев.

– Перестань! – строго окликнула малыша идущая позади барышня, видимо, мамаша. – Дубинка протрется об асфальт и лопнет. Другую я тебе не куплю!

Да уж, аргумент железный, чтобы не истреблять других живых существ! Что такое жизнь в сравнении с купленной за копейки резиновой хренью?.. Рыжий встал и, сложив этюдник, сунул в папку листок с очередным монстром.

– Может, ты и прав, Карась, – задумчиво сказал он, провожая взглядом потрясающего дубинкой малыша. – Может, ты и прав…

Творец, именуемый Рыжим, не всегда рисовал монстров. Он с детства рос мальчиком отзывчивым и добрым. Даже чересчур. Его никогда не нужно было о чем-либо просить. Рыжему, которого в то время называли Ромочкой, хватало мимолетного взгляда, чтобы оценить ситуацию и понять, что кто-то нуждается в помощи, и он тут же, даже не спрашивая, нужно или нет, начинал помогать. К примеру, если Рыжий видел бабушку, идущую из магазина с нагруженной авоськой, он сразу же подбегал и молча брался за вторую ручку. Какой-нибудь мужик что-то ремонтировал – Рома тут же появлялся рядом с молотком и гаечным ключом. А уж про домашние дела и речи нет: вынос мусора, помощь маме в уборке и стирке, полив цветов – он всегда был тут как тут. Честно говоря, Рыжему вовсе не нравилось заниматься всей этой работой. Как и другие ребята, он предпочел бы провести время, играя со сверстниками. Он просто не мог иначе. Раз человеку нужна помощь, он должен помочь, даже если это тяжело, нудно и неприятно. Взрослые реагировали на это с улыбкой, говорили: «Какой хороший мальчик» – и порой угощали конфетами, которыми уставший Рыжий бескорыстно делился с не менее уставшими в играх приятелями.

Когда Рыжий пошел в четвертый класс, ему на шею повязали красный галстук. Ведь он родился до развала Советского Союза и его детство выпало на годы, когда еще принимали в пионеры. Не только он стоял посреди торжественно украшенного актового зала поселковой школы, вскинув руку в пионерском салюте, и обещал быть «надежным товарищем, уважать старших, заботиться о младших, всегда поступать по совести и чести». Но лишь для него эти слова возымели особое, можно даже сказать, сакральное значение. Если раньше Рыжий помогал другим как-то интуитивно, неосознанно, по какой-то природной потребности не мог пройти мимо чужих трудностей, то теперь же в помощи другим он увидел смысл своего существования. Я же теперь пионер! Я же поклялся!

Поначалу его удивило, что лишь он отнесся к пионерским законам и клятве и серьезно. Для остальных его сверстников в жизни мало что поменялось: лишь к школьной форме добавились галстук и значок с портретом Ленина да к школьному расписанию – уроки политинформации. Принесенная же ими пионерская клятва прозвучала как дежурные слова, необходимые для того, чтобы перейти на следующий жизненный этап. Надо сказать – сказали, ничего личного. Впрочем, Рыжий никогда не руководствовался поступками других. Его принципом было «следи за собой». Сам он с той поры даже вне школы постоянно носил красный галстук и с упоением читал о Тимуре и его команде, думая: «Вот какими должны быть настоящие пионеры!» Диснеевский мультсериал «Чип и Дейл спешат на помощь», который в то время начали показывать по советскому телевидению, стал его любимым. То, что отважные бурундуки не носят красных галстуков, а истории о них снимает идеологический враг его государства, его совершенно не волновало. Доброта интернациональна, вне политик и религий! Рыжий на этот счет думал, что пионер – лишь название, главное – поступки.

Новоиспеченный пионер тут же сколотил вокруг себя ватагу из таких же десятилетних пацанов. Те с радостью включились в игру. Они ходили по дворам бабушек, предлагая помощь в перекопе огородов, рубке дров, бегали в магазин за продуктами, грузили кирпичи, таскали тяжелые носилки. Впрочем, пионерский отряд «Рома и его команда» просуществовал недолго. Спустя несколько дней ребятам наскучила игра в пионеров, и они нашли другое веселое занятие. Дольше всех рядом с Рыжим пробыл его лучший друг Сашка Карась, да и то лишь потому что не хотел бросать товарища. Однако и тот в итоге сдался. Рыжий продолжал трудиться – с упорством, коим природа наградила его не меньше, чем добродетелью. Вообще, его не сильно огорчало то, что он остался один. Ведь он и до этого в одиночку помогал всем и вся. Признаться, он больше переживал за то, что ребята нарушают данные ими пионерские обещания. Ведь разве можно бросать слова на ветер?