Мишель и Антон. Часть 1

Он положил мне руку на колено и возмутился:

– Не понял. А почему ты с голыми ногами? Еще не лето, да и всякие извращенцы приставать начнут.

– Не нравится – не трогай, – засмеялась я, отпихнув его руку.

Его лицо окаменело, глаза ледяным прищуром впились в меня. Он вернул руку на место, а в следующую секунду та поползла по внутренней стороне бедра и остановилась в сантиметре от трусиков. Я замерла, боясь нападения, или спугнуть.

– Никогда не отталкивай меня, Мишель. Это вызов, который я с удовольствием приму.

Антон опустил взгляд на то место, где находилась его рука под моей юбкой, погладил бедро и нехотя высунул руку.

Я начала вновь дышать.

– Ну что, малышка, куда ехать? – невозмутимо и беззаботно уточнил он.

Я показала ему список адресов, а также выстроенный логистический маршрут, который он одобрил.

– Ты всегда на работе? – спросил он, пока мы ехали по первому адресу.

– Всегда в будни, иногда в выходные. Стараюсь выходные посвящать культурному отдыху и творчеству. И друзьям, конечно. А ты?

– В этом мы похожи, я тоже трудоголик. Но у меня причина веская, я должен заслужить свое место в фирме отца.

– А как ты стал у него работать, при ваших сложных отношениях?

Он засмеялся.

– Я очаровал его деловых партнеров.

– У него партнеры женщины и гомосексуалисты? – удивилась я.

– Нет, Мишель, хотя, задолизов хватает, – добавил он задумчиво. – Случилось мне приехать на отцовский деловой обед в страшном похмелье, после очень веселой ночки, сразу горяченький и за стол. Отказать ему не посмел. Всю встречу я молча надеялся, чтоб никто не учуял перегара от меня. Поэтому рта не открыл, лишь кивал, хотя совершенно не усваивал, о чем они там свои переговоры ведут. В конце встречи партнеры выразили отцу восхищение воспитанием сына, который не лезет со своими сопливыми взглядами избалованного незрелого подростка, а впитывает, что говорят умные дядьки. Короче, через несколько дней отец предложил мне начать работать на него, чтоб в будущем работать вместе. Спустя 5 лет моей усердной работы с самых низов и безусловной любви к делу я стал соучредителем его компании. Но даже теперь довольно часто на производствах работаю сам. Я получаю от этого удовольствие. Мебель в моем офисе и квартире сделана по моему проекту, моими руками. Я не смог доверить свой уют никому.

– Красавин, я тебя вообще не знаю! – воскликнула я. – Я думала, ты избалованный мальчишка и просто пожинаешь плоды своего наследства.

– Нет, Мишель. Лет в пятнадцать – возможно. Тогда еду и учебу оплачивать не приходилось, родители компенсировали свое отношение хорошими финансовыми подарками.

Он нахмурился и покачал головой.

Он взял меня за руку и легонько тряхнул.

– Малышка, что за шокированное лицо?

Я смутилась и попыталась оправдаться:

– Просто всё так удивительно звучит, думала, ты избалованный противный мальчишка.

– Противный значит, – его бровь взлетела вверх, а губа обиженно оттопырилась.

– Прости.

Он засмеялся.

– Все в порядке, может, слишком бурное детство и взросление прошли. Пришло время взрослеть, а, возможно, не хотелось показывать свои хорошие стороны, общество часто их воспринимает за слабость.

– Ты мне очень отравлял жизнь в детстве.

Перед глазами пролетела кинолента школьных лет, его пакости, моя злость, наши ссоры, слезы в подушку, слепая ненависть к нему.

– Ты преувеличиваешь, – веселился он.

– Нисколечко! Вы с дружками обкидали меня грязью в мой день рождения! У меня было такое красивое розовое платье! – почти кричала я.

– Просто ты меня не пригласила, – спокойно ответил он.

– Хорошо, – не сдалась я. – А мой портфель, который ты по тихому увел и спрятал в мужском туалете?

Он задумался, будто припоминая, провел указательным пальцем по губам, а потом тыкнул им в меня:

–Ты сдала учителю что я курил за школой.

Блин.

– Возможно и так. Ну а на это что скажешь – ты всем мальчишкам рассказал, что у меня энурез!

– Я отваживал от тебя других парней, – уверенно заявил он, улыбнувшись как на плакатах в стоматологиях.

– Ну спасибо тебе, Красавин, – прошипела я. – Благодаря твоим стараниям, парни от меня шарахались, и никто на свидания не приглашал.

– Глупости, Мишель, – он опять тыкнул в меня пальцем, от которого я отмахнулась как от пчелы. – Ты многим нравилась, просто вела себя как Снежная Королева, на всех смотрела свысока, со школы бежала домой, и еще, – он сделал гримасу ужаса, – Всегда выполняла домашку.

Он посмотрел на меня, округлив глаза, но мне было не смешно. Вспомнила свой первый поцелуй на выпускном, который больше походил на проявление жалости, и тряхнула головой. Антон не прав, я не была такой…

– Меня никто не понимал, я очень хотела, как и одноклассницы бегать на свидания, тусить в этих отвратительных компаниях, но папа умер, когда я была в 7 классе, я не имела право разочаровать маму, – всхлипнула я.

На глаза навернулись слезы, вызванные болью утраты, острой, несмотря на пролетевшие годы.

– Мне очень жаль, малышка, я не знал, что тебе было одиноко, – погладил он меня по щеке. – Приехали, кажется.

Отстегнулась, попутно вытирая скопившуюся на глазах влагу.

Антон поймал меня у машины за руку и приподнял лицо за подбородок.

– Я никогда тебя больше не обижу, поверь мне, пожалуйста.

Его обещание, словно сосуд с ощущением спокойствия и безопасности, который я приняла и выпила до дна.

– Я сбегаю быстро, подождешь меня в машине? – попыталась его освободить от необходимости хождения по нелицеприятным местам.