Кто свистит в ночи

Хэл перевел взгляд на другой берег Разлома, всмотрелся в загадочную даль.

– Ну и чего мы ждем? Чтобы я перевел тебя под ручку?

Он прыгнул на камень, торчавший посреди ручья, и перескочил на каменистый берег.

– Эй, погоди! Папа говорил… Хэл!

Эван все еще топтался на цыпочках, увязая в грязи, а Хэл уже вскарабкался вверх по берегу на другой стороне. Он стоял на небольшом пригорке, напряженно всматриваясь вниз. Эван с трудом взобрался по склону, встал рядом и тихо охнул. Братья не могли оторвать взгляд от странного желтоватого дома, переделанного из автомобиля.

Пустая кабина грузовика была приставлена к дряхлому прицепу. Жилище напоминало диковинную гусеницу, голова и хвост которой принадлежали разным особям. Крышка капота валялась на земле. Части двигателя, покрытые пятнами ржавчины, были разбросаны вокруг, точно игрушки сумасшедшего механика. Вместо колес кто-то поставил три деревянных чурбака, на которых и покоилась машина-призрак. Рядом стояла покосившаяся будка, ее крыша догнивала в траве.

На когда-то желто-коричневом прицепе красовалась выцветшая вывеска: «Придорожный дворец». Овальные окна где-то треснули, где-то были выбиты, и осколки стекла сверкали точно кривые зубы. Изнутри все еще висели клочья занавесок.

– Ого… – прошептал Эван.

– Надо заглянуть внутрь, – выдохнул Хэл. Ему казалось, что стоит только отвести взгляд от дома, и тот исчезнет.

Эван вдруг сорвался с места и подбежал к ржавой бочке на 44 галлона, вертикально стоявшей на твердой глинистой почве.

– Давай спустим ее с холма!

Он схватился было за металлический край, но тут же взвизгнул:

– Хэл! Она мертвая!

– Что? – Хэл обернулся к брату.

– Она… Хэл, тут дохлая собака! Смотри!

Хэл отодвинул брата в сторону и заглянул внутрь бочки. На дне действительно лежала мертвая собака. Кобель, судя по яичкам, зажатым между поджарыми коричневыми ляжками. Лапы животного были выкручены, словно его с чудовищной силой пытались засунуть в бочку головой вниз, заталкивали внутрь, будто узел с тряпьем. Хэл наклонился и тут же отпрянул, почувствовав какой-то запах. Наклонился снова, втягивая воздух. Ему был знаком запах мертвых животных, но чтобы так близко да еще в такое пекло…

– Фу, как воняет! – сморщился Эван.

– Ну уж и воняет…

Кроме слабого душка мочи тянуло еще чем-то ржавым и сладковатым: наверное, кровью, – но в основном пахло мокрой собачьей шерстью.

– Еще свежий…

На дне бочки, рядом с головой пса, собралась лужица крови. И тут до Хэла дошло.

– О господи! – Он содрогнулся.

– Что такое?

– Это тот самый пес, который выл. Точно он.

– Наверное, случайно туда попал и не смог вылезти, – предположил Эван.

– Не-а. Кто-то его сюда впихнул, только он уже тогда был мертвым. Господи Иисусе! Давай вытащим его.

Они опрокинули бочку на бок, и задняя часть пса выскользнула наружу. Хэл схватил животное за лапы и вытянул на траву.

– Видишь? Даже не окоченел еще. Значит, недавно умер. Может, час назад.

Они положили труп рядом с бочкой. Коричневая шерсть еще отдавала тепло.

– Гляди, сколько крови! – вздрогнул Эван.

Раны на голове собаки были покрыты уже подсохшей корочкой. Очевидно, пса били чем-то тяжелым. Под запекшейся кровью на собачьей морде блеснул крюк, продетый сквозь щеку. Хэл боялся представить, что здесь произошло, – сразу начинало тошнить.

– Не смотри сюда! – Он попытался отпихнуть брата в сторону.

– Хочу – и смотрю! – Эван стряхнул с плеча руку Хэла и уставился на труп.

Кто мог сотворить такое с несчастной собакой? Не просто собакой – крутой немецкой овчаркой. Конечно, это был мужчина; Хэл не мог себе представить, что женщина способна на такую жестокость. Нужно что-то сделать.

– Помоги мне похоронить его.

– Ладно. – Хоть раз в жизни Эван не спорил.

Они дотащили пса до ближайшего дерева, положили у ствола. Хэл собирался выкопать ямку, но земля была твердой как камень, а лопаты у них не было. Братья натаскали мелких веток, прутиков, листьев и засыпали собаку, закутав ее в своеобразный кокон.

– Прочитаешь молитву?

– Я не буду. Читай, если хочешь.

Эван кивнул, прикрыл глаза и сложил руки у груди. Хэл тоже склонил голову – так, на всякий случай.

– Мы не знали тебя, но ты был хорошим псом. Кто-то сотворил с тобой ужасные вещи, но Иисус ждет тебя на небесах, и ангелы ждут, и разные другие собаки…

– Побойся Бога, Эван! У собак нет души, – проворчал Хэл.

– Еще как есть! – возразил тот и продолжил молитву.

Хэлу уже невмоготу было слушать брата: даже не потому, что он сам не верил в Бога, – просто не мог отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает и потихоньку глумится над устроенной церемонией. А в Бога он и в самом деле больше не верил, ведь тот не отозвался ни на одну из его молитв. А уж как Хэл молился, чтобы Бог не дал им уехать из Сиднея…

Эван продолжал с чувством молиться, а Хэл тем временем шарил глазами по рощице, холму и оврагу, напряженно прислушивался – не раздастся ли где звук шагов. Цикады вдруг замолкли, и за деревьями что-то хрустнуло. Скрипнуло окно прицепа. По рукам Хэла пробежали мурашки, хотя он по-прежнему никого не видел.

Он вытащил часы. Пять минут двенадцатого? Черт, не может быть! Часы опять остановились. Хэл прищурился, глянул на пылающее солнце. Оно зависло прямо над головой.

– Половина двенадцатого. Бежим домой! – толкнул он Эвана.

– Ибо Твое есть Царство, и сила, и…

– Папа нас убьет, Эван!

– Не убьет… Во веки веков. Аминь.