Кто свистит в ночи

– Спасибо, мистер Курио! Для меня большая честь быть членом команды «Прайм фудс». Я провел четыре года в Сиднее. В Мурабуле всего полгода, но горжусь еще больше, ведь теперь я – часть семьи западного филиала! Корри и мальчики приехали только две недели назад, а уже ощущают себя членами этой большой…

– Санта, Санта! Смотрите! Вот он! – заорал какой-то конопатый горлопан.

В открытом кузове пикапа возвышался самый худой Санта-Клаус в мире – Стью, Мохеровая Шапочка. Просторный красный костюм болтался на нем как на вешалке. Размахивая сигаретой, Санта выпускал клубы дыма сквозь криво закрепленную бороду.

Папа Хэла решил сойти со сцены на пике внимания.

– А вот и он, дети: человек часа! Санта-Клаус!

Пикап резко затормозил, и Санта-Клаус едва не вылетел через борт. Волна детей тут же накрыла его с головой. Хэл поддался духу праздника и тоже припустил за рождественскими подарками, влетев в самую гущу гомонящей толпы.

* * *

Гудноу молотил лопатой по сухим комьям глины, которые взрывались красноватыми облачками и пылью оседали на его плечах. По голени ударил камень, отскочил. Мик бросил лопату и подул на свежие волдыри на ладонях. Пары футов в глубину будет достаточно. Он успел сбегать домой по самой жаре, прихватил лопату и плоскогубцы, запер в вольере собак. Стрелки часов уже переползли за два, душ принимать поздно.

Он выдернул рыболовный крючок, укололся и, плюнув на кончик пальца, вытер носовым платком. Сейчас ему только прививки от столбняка не хватало. О черт, черт! Мик упаковал крючок с обрывком лески в пластиковый пакет и сунул в карман, затем поднял Чарли и бережно опустил в неглубокую могилку.

От бочки к месту прежнего захоронения шли следы волочения тела. Убийца перетащил собаку под дерево и засыпал листвой и сучьями. На суглинке отпечатались его следы. Похоже, убийц было двое. А следы-то маленькие. Неужто дети? Мик молил Бога, чтобы это было не так, хотя психи и садисты встречаются в любом возрасте.

Он присел над могилой, взял Чарли за переднюю лапу, и тут ему кое-что бросилось в глаза. Средний коготь отсутствовал, вокруг ранки запеклась кровь. Мик проверил другие лапы – все когти на месте. Дефект был только на передней левой. Мог ли Чарли повредить лапу, протискиваясь сквозь дыры в заборах? Нет, скорее всего, это позабавился убийца. Маленький сувенир на память.

– Что, ублюдок, не мог просто убить собаку? Ты не мог ее просто убить? – Вопль Мика полетел в заросли ив, в чащу кустарника, отразился от грязного желтого автоприцепа на холме. Гудноу швырял глину на тело своего пса и ненавидел весь мир. Напоследок он утрамбовал насыпь над могилой.

– Прощай, Чарли… – тихо сказал он холмику. – Знай, тебя любили.

* * *

Хэл не помнил себя от радости. Новенький пластмассовый бинокль от тощего Санты! Увеличивает в два с половиной раза – во всяком случае, так написано на упаковке. Теперь у него была возможность видеть все «в мельчайших подробностях, с фантастической четкостью». Он приложил бинокль к глазам, обвел взглядом зону для пикника, приблизил деревья за площадкой. Он постепенно регулировал фокус, и вот далекое серо-коричневое пятно превратилось в затылок и плечи мужчины, самого обычного, ничем не примечательного мужчины. Лицом к нему стояла Дженна Риксон, болтала, не переставая улыбаться. Мужчина сунул ей в ладонь какой-то предмет.

Маленькая коробочка. Дженна открыла ее и вдруг прижала руку к губам, потом запустила ее внутрь коробочки и что-то оттуда вытащила. Хэл не мог рассмотреть, что именно оказалось в футляре, но Дженна поднесла руку сначала к одному уху, затем к другому. Серьги! Она потянулась к лицу мужчины и поцеловала его, прикрыв глаза. Не какой-то чмок на прощание, как папа целует маму. Нет, то был настоящий поцелуй, как в кино. Он все длился и длился – самый долгий поцелуй, который приходилось видеть Хэлу. Эти двое никак не хотели выходить из тени деревьев. Потом Дженна вдруг отпрянула от мужчины, засунула коробочку под блузку и, не оглядываясь, побежала к отдыхающим.

Бинокль Хэла был по-прежнему направлен на затылок мужчины, скрытого в тени камедного дерева. Человек отбросил волосы со лба, прикурил, потянулся, словно старый пес, затем повернулся лицом к Хэлу.

Это был его отец.

Глава 4

В половине третьего того же самого жаркого субботнего дня сержант Брэдли официально объявил, что можно приступать к празднованию. У старшего констебля Блая имелась бутылка мексиканского пойла, которое привез ему брат-отставник, возвращаясь из Вьетнама. Мескаль, сказал брат: видишь, вон и червяк на дне бутылки. Сержант вытащил стопки, достал лимон из собственного сада. Пе?трович сбегал за солью: незнакомый напиток требовал странного ритуала, и Блай настаивал, что его нужно придерживаться.

После первых двух стопок все расслабились. Пе?трович накинул разноцветную мишуру на хилое деревце в углу кабинета. Из радио звучали «Серебряные колокола» в исполнении Джима Ривза. Стопки наполнили в третий раз. Кто-то предложил пари – в чью стопку попадет мерзкий коричневый червяк со дна бутылки.

– Ставлю пять баксов на Гудноу! – заявил Брэдли, завидев в дверях Мика.

От констебля пахло так, точно он спал в одном фургоне с овцами. Впрочем, выглядел Мик еще хуже. Гулянка резко прекратилась.

– Мик, да ты, похоже, дашь нам фору, – вскинул брови сержант.

В разговор встрял Пе?трович, пошатываясь и набирая воздух для каждого слова:

– Стало быть, Гудноу, решил гульнуть на деньги налогоплательщиков?

– Я хоронил своего пса, сержант.

Все трое уставились на Мика остекленевшими глазами.

Росс Блай вздрогнул.

– О боже, Мик!

– От тебя воняет так, будто ты не хоронил, а выкапывал собаку, прости господи. – Брэдли помахал рукой, разгоняя воздух. Пе?трович фыркнул.

Давай, ляпни еще что-нибудь, сынок. Взгляд Мика прошел сквозь ухмыляющегося Брэдли и уперся в стену. Мику представилось, как его кулак крушит штукатурку. Он задержал дыхание, сосчитал до десяти. Так хоть немного, да лучше.

– Плохо дело, Мик! Кто умер? – сочувственно сморщился Блай. У него тоже была собака, туповатый спаниель Ринго.

– Чарли, самый молодой. Кто-то поймал его на крючок и убил.

– Поймал на крючок? То есть как?.. – Блай изо всех сил пытался не обидеть Мика.

Мик вытащил из кармана пакетик, показал полицейским.

– Вот на эту штуковину? – скривился Брэдли.

– Именно.

Три пары глаз молча изучали Мика и рыболовный крючок, упавший на пол. Коллеги не знали, как реагировать: то ли поддаться приступу ярости, поскольку пострадал их товарищ, то ли обидеться на него – ведь Мик прервал застолье.

– Значит, тут шляется какой-то больной ублюдок, – наконец пробурчал Брэдли. – Кто еще мог такое сотворить, да еще в канун Рождества…

– Даже не представляю. Что думаете? – Мик поднял с пола крючок с зазубринами, за которым потянулся обрывок лески.

Блай внимательно рассмотрел крючок.

– Мик, с такими ходят на акул. Пит?

Пе?трович бросил взгляд на бутылку с текилой и судорожно сглотнул.

Брэдли похлопал Мика по плечу мясистой пятерней.

– Слушай, может, он просто ловил морского окуня, а Чарли нырнул и схватил приманку? Напоролся на крюк, и рыбаку ничего не оставалось, как добить его?

– Во-первых, река далековато, – постарался сохранить спокойствие Мик. – Во-вторых, кто-то кинул собаке кусок бараньей отбивной с крючком, выудил его как рыбу, ударил по голове и перерезал горло. Да, и еще: ему вырвали коготь. Мне не показалось, что Чарли убили из милосердия. Я думаю, детективов это может заинтересовать.

Блай снова сморщился, глянув на пакетик с крючком. Наступила неловкая пауза. Брэдли покачивал головой. Пе?трович потихоньку зеленел. Веселье словно пылесосом высосали из кабинета.

– Жуткое дело… наверное, какой-то сумасшедший, – подал голос Блай. – И все же это только собака, Мик. Мы не общество защиты животных…

Мик только сейчас ощутил, как от него пахнет. От гостей, как от рыбы, через три дня воротит, подумалось ему. Он был здесь гостем полгода и, похоже, никого не радовал своим присутствием.