Дети Великой Реки

Как только закончилось представление, все, кто находился в зале, вереницей двинулись к фонтану и, дойдя до него, ладонями черпали воду и пили, произнося про себя молитву с просьбой позаботиться о благоденствии города, Короля, а также и об их собственном благе. Хизи тоже послушно встала за чью-то спину. Когда подошел ее черед, перед ее мысленным взором все еще проносился танцор, изображавший удалого Шакунга, веселого и сильного. Пока она пила, она молча молилась: «Пошли мне героя. Пошли мне героя». После первых глотков воды она вдруг почувствовала слабость во всем теле – у нее было смутное ощущение, что она совершает предательство. Но в тот момент ею владела одна лишь мысль, и она, глотая воду, продолжала молить: «Пошли мне героя».

Она еще не кончила пить, как вода, дойдя до самого болезненного места в животе, взорвалась, как сосновая шишка, брошенная в костер. Она вскрикнула и упала, но ее успели подхватить заботливые руки Тзэма, а иначе она размозжила бы голову о твердый мраморный пол. Огненная вода бурлила внутри, проникала в вены. Ей казалось, что все тело стало рыхлым, как тесто. Она его почти перестала ощущать. Реальным и ощутимым был только огонь, ее пылающее нутро.

Сотни раз она пила священную воду, которая просто утоляла жажду, но сейчас ей казалось, что она умирает. Сознание, однако, вернулось к ней довольно скоро. Никто, кроме Тзэма, не обратил на нее внимания. Тзэм поднял ее, отнес и положил на скамью у стены. Две женщины, сидевшие на ней, вскочили как ошпаренные, встретив взгляд Тзэма.

Может быть, Тзэм и есть мой герой, подумала она. Но нет, Тзэм, как и она, окружен со всех сторон монстрами. Он, вероятно, один из посланцев вождя, который потерпел неудачу. Но как бы то ни было, Тзэм – большое утешение.

Он положил ее на скамью, и через несколько минут огонь внутри затрепыхал, потом появился зуд и боль исчезла. Но что-то при этом в ней изменилось.

– Я должен отвести тебя домой, принцесса, – сказал Тзэм.

Хизи замотала головой:

– Нет, мне лучше. Это все вода… Мне правда лучше. Я хочу подождать до конца.

– Твоя воля, принцесса. – И все же он довольно долго не разрешал ей встать со скамейки. Когда, наконец, она поднялась, пошатываясь, лицо Тзэма оставалось озабоченным.

– Все в порядке, Тзэм, – заверила она его, хотя ноги сделались ватными и плохо слушались. Подобрав платье, она села обратно на скамью, а шлейф, перекинутый через спинку скамейки, свисал до пола.

Торжественная часть праздника закончилась, и теперь по залу то и дело пробегали слуги с подносами, где на тарелках лежали жареные пирожки с рыбой, яблоки, запеченные в тесте, и какие-то диковинные угощения, каких Хизи никогда не видела. Есть ей совсем не хотелось. Она все же взяла маленькую чашу вина, когда к ней подошел слуга с подносом, и после первого глотка почувствовала себя лучше.

Не успела она снова пригубить чашу, как за ее спиной кто-то робко кашлянул.

– Принцесса, ты позволишь?

Это был мальчик, Вез Йехд Ну. На нем был такой же дурацкий наряд, как на всех остальных, – длинный шелковый балахон, зеленые панталоны и рубашка, крой которой напоминал нагрудник кирасы.

Хизи кивком головы нехотя пригласила его сесть рядом с ней на скамью. Тзэм деликатно отошел подальше.

– Ты, кажется, не очень хорошо себя чувствуешь, – сказал Вез. – И я подумал, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь.

– Нет, не беспокойся, ничего страшного. Я почувствовала легкую дурноту, но теперь мне лучше.

– Рад это слышать, – серьезно сказал Вез. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого стал усиленно разглядывать толпу. Наступило неловкое молчание.

– Мой отец говорит, что такие собрания – источник жизненных сил нашего общества, – наконец произнес Вез. – Мне кажется, он прав. А ты как думаешь?

Хизи вспомнила своего отца.

– Вполне вероятно, – сказала она.

И снова неловкое молчание. Хизи поняла, что с ее губ уже готова сорваться какая-нибудь грубость, но она не дала себе волю. Может быть, близкие ей люди, Тзэм например, не так бы ее раздражали, если бы она хоть немного считалась с их желаниями. И очевидно, поэтому отец так настойчиво требовал, чтобы она сегодня пришла, именно по этой причине. Дочерей выгоднее всего отдавать замуж рано.

Вез был довольно любезный, да и внешне выглядел приятно. Если даже за героя он не сойдет, то уж другом он может стать, почему же нет. Она ухватилась за эту мысль – обрести близкого друга, которого потерять было бы так же жалко, как Дьена. Но, правда, сейчас об этой утрате она уже думала спокойно, она перестала быть невыносимой, как год назад или еще даже несколько дней назад.

– У меня есть лодка, – начал осторожно Вез. – Маленькая барка с каютой. Отец подарил мне ее на мое пятнадцатилетие. Ты любишь кататься на лодке?

«Почему, – размышляла Хизи, – этот мгновенный переход от источника жизненных сил общества к лодке?»

– Не знаю. Мне никогда не приходилось кататься, – сказала она.

– О, это так здорово! – воскликнул он радостно. – Представь себе, что ты пират из Болотных Царств, как в романтических пьесах. Кстати, ты любишь такие пьесы? Большинство девчонок от них без ума.

Хизи видела несколько пьес, которыми так восхищается Вез. Жалкая стряпня по сравнению с эпическими постановками вроде той, что они только что смотрели.

– А мне понравились танцы, которые мы видели, – удивительно тонкое воссоздание эпоса Шакунга.

– Мне показалось немного скучновато, – возразил неуверенно Вез, – как-то старомодно. На днях я смотрел драму о Чиихе, это такой пират…

– А на старом наречии это означает комар, – ответила Хизи.

Глаза у Веза расширились.

– Правда? – спросил он с удивлением. – Этим, наверное, объясняется, почему у него такой длинный и тонкий меч. Может ли это быть? Как ты здорово все истолковала. Не сомневаюсь, ты сделала бы массу тонких наблюдений, если б пошла посмотреть такую пьесу. Может, даже со мной вместе? – Он нервно оглядел комнату.

– Ты ищешь пиратов? – поинтересовалась Хизи не без сарказма. – Не думаю, что мой отец одобрил бы их.

– Нет, конечно же нет. Я был…

Он закрыл глаза и прочистил горло.

– Мм-м… куда, куда уйдет твоя блистательная краса! Язык мой не смеет выговорить твое имя…

Из-за того, что он торопился и сбивался, слова превращались в нечленораздельную кашу, и Хизи только после двух строф поняла, что Вез читает свои – или скорее всего чужие – стихи.

– Прости, – прервала она его, неожиданно встав со скамьи, – прости меня, Вез Йехд Ну, но я вынуждена расстаться с тобой и пожелать тебе всяческого благополучия.

Вез поперхнулся словами и замолк, но вид у него был озадаченный и несчастный.

– Тебе снова нехорошо, принцесса? – спросил он.

– Да, Вез, ты угадал.

Отвернувшись от него, она жестом поманила Тзэма, который поглядел на нее с явным неодобрением. Прежде чем покинуть зал, она обернулась и окинула его взглядом; фонтан был на месте и вода в нем не поднималась выше обычного уровня, но среди сверкающих капелек, ей показалось, она увидела, как со дна поднимается что-то темное. Она невольно вздрогнула и ушла, не сказав больше ни слова обеспокоенному Везу.

– Не очень-то учтиво с твоей стороны, принцесса, – упрекнул ее Тзэм, когда они вернулись обратно в Зал Мгновений, где их не могли подслушать. В зале вдоль стен стояли стражники в доспехах. Одинокий жрец усердно мел своей особой метлой для уничтожения духов, от которой шел дым, а мальчик-прислужник обычной метлой сгребал пепел в совок. Но все они находились довольно далеко и не могли слышать, о чем говорит принцесса со своим телохранителем.

Хизи пожала плечами.

– Он идиот, Тзэм, глупый и необразованный. Что мне за польза от такого молодого человека?

– Ты когда-нибудь поймешь, какая польза от мужчин, или же проживешь всю жизнь старой девой… и может, выдадут тебя замуж без твоего согласия.

– Мне кажется, все браки вынужденные, если такие, как Вез, явление распространенное.

Тзэм покачал головой, потом почтительно наклонился, когда мимо прошли старый жрец с послушником.

– Но помимо всего прочего, я не совсем здорова, и ты это знаешь.