Смерть за 50 копеек

Ирина увидела, что к их столику движется Сережа, но вряд ли он что-то исправит. В отчаянии она посмотрела на Евгения. Лицо его от злости покраснело, но тени страха на нем не было.

– Женя, не надо!

– Надо, киска, – прогудел над ухом бритый жлоб, – надо.

Он шагнул вперед. Ира спиной чувствовала, как замерли приятели танцора, готовые двинуться следом. Неужели Женя не понимает, что шансов у него нет?

Евгений вдруг одним прыжком догнал противника и врезал ему по почке. Танцор скорчился, Женя ударил коленом в лицо и опрокинул врага на чужой столик. Приятели бросились на помощь бритому, Сережа принял сторону Жени, клиенты из-за разбитого столика махали кулаками без разбору, мстя сразу всем. Началась общая свалка. Ирина, кажется, кричала от страха. Но она совершенно точно видела, как с пола поднялся танцор и с рычанием кинулся на противника. Женина рука по-змеиному скользнула в карман, а хищный проблеск стали метнулся и погас, когда лезвие погрузилось в тело по рукоятку…

2.

– Редактор на месте? – спросил Игорь секретаршу Любочку и тут же смутился ненужности вопроса. Из-за дверей доносился мощный ораторский голос.

–…Я тебя зачем на работу брал?! Ты какого хрена тут все дни по коридорам бегаешь, служебное рвение демонстрируешь?! Юность комсомольскую вспомнил? Лысина на темя – деловитость в ребро?..

А Любочка только плечами пожала. Она устроилась в редакцию недавно и до сих пор полагала, что Станислав Юрьевич любезный воспитанный человек, любящий пошутить ну и, может быть, чуть-чуть пофлиртовать.

Свистун решил подождать, в компании с Любочкой это совсем не скучно. Журналист присел на стул и сосредоточил внимание на чуть вздернутом носике, серых, чистой воды, глазах и поджатых губках – Любе было неудобно за начальника, который разорался так не кстати.

–… и сводки эти мне в нос не тычь! Я и без тебя знаю, сколько официально "Курьер" газет продает. Ты скажи – сколько подпольно!

Упоминание про лысину позволило Игорю предположить, что нагоняй получает либо бухгалтер, либо заместитель. Реплика про агентство "Курьер" прояснила ситуацию – нагоняй получал Рыбкин. Заместитель начальника по оргвопросам отвечал за распространение как родной газеты, так и ее коммерческого приложения – "Лавки объявлений".

– Что-нибудь срочное? – мило сморщив носик, спросила Любочка. Неужели, имея такое хорошенькое личико, она еще не привыкла быть объектом разглядывания? И это ее смущает?

– Нет, нет, – сказал журналист, – лучше я пойду перекурю. Голос шефа гремел без остановки – как на митинге. Буря разыгралась всерьез и надолго, а лезть после этого ора к Стасику с просьбами нет никакого резона. Пусть поостынет. Даже неплохо, что современное начальство сидит не за двойными советскими дверями, а за простыми фанерными. Теперь, чтобы узнать, какое у шефа настроение, совсем не обязательно лезть к нему в кабинет. Достаточно минутку пооколачиваться рядом.

– Я позову, – пообещала Любочка.

– Не стоит, я попозже загляну.

В курилке Свистун принял эстафету от Палыча, начальника компьютерного участка.

– Привет, – сказал тот, делая последнюю затяжку, – как дела?

– Здорово.

– А у нас опять машины посыпались. У меня виснет, Васину увезли на родину – в "Паккард", а у шефа винды сбоят.

Игорь кивнул, будто понял, прикурил и дал дельный совет, естественно, в области, далекой от современных технологий:

– К Стасику сейчас не ходи. Он на зама орет так, что Любочка краснеет.

– У меня и без него дел полно, хорошо хоть "Лавка" сегодня вышла, – заметил Палыч, выбрасывая окурок и покидая помещение.

– Я вот хотел посоветоваться.., – но Игорь с вопросом опоздал, компьютерщик уже бодро шагал по коридору.

Идея приобрести домашний компьютер распространяется воздушно–капельным путем и заразиться ею очень легко. Свистун незаметно для себя тоже оказался инфицирован ветрянкой всеобщей компьютеризации. А поскольку он ничего не понимал в материнских платах, винчестерах, драйверах и всем прочем, то без помощи Палыча рисковал приобрести новенький корпус, заполненный хламом, которому больше подошла бы упаковка в виде помойного ведра. Можно действовать по-другому – просто купить самую дорогую машину, вряд ли она окажется самой плохой. Но так широко из коллег жил только Гера Шварцев, а на какие шиши – никто не знал. Профессиональное ноу-хау!

– Черт бы его побрал, дай прикурить! – в курилку влетел Виктор Иванович Рыбкин. Сигарета в пальцах зама плясала, как марионетка.

Игорь заглянул Виктору в глаза. В них отражался праведный гнев подчиненного, получившего нагоняй и, конечно, несправедливый.

– Вот зараза, нашел крайнего! – продолжал зам по оргвопросам. – Можно подумать, такое в первый раз случается!

– А в чем дело? – для поддержания разговора спросил Свистун. – Что случилось-то?

– "Лавка" вышла, – коротко, между затяжками, объяснил Рыбкин.

– Что ж тут плохого?

– Ничего, если не считать, что наше коммерческое приложение печатается большим тиражом, чем мы заказываем.

– Так может быть?

Виктор посмотрел на Свистуна, как на идиота.

– Все может быть. Уже не в первый раз мы получаем сигнал, что у "Лавки объявлений" реальный тираж выше. Но по бумагам издательства проходит наш тираж.

– Что же так нервирует редактора? Мы ведь и оплачиваем производство только нашего тиража. Перерасход бумаги? – Игорь все не мог взять в толк причину конфликта.

– Левый неучтенный тираж параллельно с нашим развозится по газетным киоскам и продается в первую очередь. Это же чистая стопроцентная прибыль! – зам. по оргвопросам опять перешел на повышенный тон.

– А редактор?

– Я ему объясняю, что сигналы мне известны, что я работаю в этом направлении, а он орет. Причем так, что если бы его распиливали бензопилой "Дружба", он бы и ее заглушил. Можно подумать, что это я печатаю лишнюю пару тысяч "Лавки объявлений". – Тут Рыбкин подозрительно посмотрел на Игоря. – Но думать так у редактора нет никаких оснований!

– Конечно, – сразу кивнул Свистун, отводя взгляд от чересчур честных глаз зама. Когда человек с горячностью заявляет о своей кристальной чистоте, поневоле закрадывается сомнение. Игорь отбросил неприятную мысль. В конце концов, у него тоже нет оснований в чем–либо подозревать Виктора.

– Я, может, ночи не сплю, думаю, как этих гадов изловить,

– продолжал зам, – но что я могу сделать один, если в городе двести газетных киосков и еще сотня точек, через которые распространяются печатные издания.

– Сочувствую, – сказал журналист, вспомнив, что у Рыбкина нет машины и гоняться за преступниками ему придется "на своих двоих".

– Это настоящая мафия, – переходя на шепот, сказал Виктор Иванович. – Представь: лишнюю газету нужно отпечатать, упаковать, развести по киоскам и продать. Все эти операции выполняют разные люди, значит, все они в этом участвуют. Вся технологическая цепочка.

– Что же делать? Арестовывать тираж в издательстве и пересчитывать? – Игорь заинтересовался проблемой газетной мафии.

– А печатники скажут, что лишние экземпляры – это брак, что вполне допустимо. Есть даже какая-то норма на списывание в брак, процент от тиража, – Рыбкин покачал головой. – Я такой вариант прикидывал. Нет, левак нужно ловить по конкретным киоскам, в продаже.

– Хорошо, накроешь ты киоск, проведешь инвентаризацию, выявишь лишние экземпляры "Лавки", а киоскерша…

– Она скажет: ой, ошибочка вышла, ой, экспедитор лишнюю пачку дал, перепутал, с кем не бывает, – Виктор Иванович смешно передразнил плаксивый голос киоскерши. – Это тоже чепуха, но у меня в запасе – ход конем. Я могу отличить газету из левого тиража от нашей.

– Но ведь на них серийных номеров нету?

– Ты, Игорь, от жизни отстал, – зам лучился превосходством и Свистуну расхотелось его дальше жалеть.