Смерть найдёт каждого

– Как благородно, – сыронизировал Анатолий.

– Но в итоге, нам же это помогло.

– Почти. Ждём результата генетической экспертизы. И золотой зуб, значит, они тоже не брали?

– Нет.

– Уверен?

– Я надавил на них. Они были напуганы до смерти и не стали бы ничего скрывать. Да и зачем им какой-то там зуб, когда есть бриллиант?

– Тоже верно. И что, большой камушек?

– В каратах они не разбираются…

– Было бы удивительно, если б разбирались.

– …Но, судя по их описанию, размером с ноготь на моём большом пальце.

Анатолий присвистнул.

– То-то и оно, – сказал Вольский. – Так что правь к ломбарду, где они заложили камень. Чувствую, мы напали на верный след.

«Хочется верить», – подумал Герер, езжая кратчайшей дорогой на улицу О.

Глава 9

Среда

Вильсон закончил очередной разговор и отложил смартфон в сторону.

Ну вот, звонки сделаны. Теперь все будут в курсе и вести себя станут более чем осторожно. А в случае осложнений примут меры. Тут, главное, не упустить момент, сообщить вовремя, что Константин и сделал.

– Включи музыку, – сказал Вильсон, откидываясь на спинку кресла.

Продолжая вести машину по оживлённой дороге, Карим правой рукой дотянулся до плеера и включил его. Полилась расслабляющая мелодия без слов.

Вильсон закрыл глаза и постарался представить что-нибудь приятное. Они справятся с этой ситуацией. Ведь уже не раз, когда возникали сложности, им удавалось решать насущные проблемы, и всегда – без осложнений.

Осталось только дождаться отчёта Меченого. А в том, что он скоро последует, Вильсон не сомневался: Меченый – сотрудник исполнительный. Кроме того, Константин был знаком с его способом вести важные дела…

Машина Меченого ехала по направлению к моргу. В багажнике лежали форма полицейского и халат врача и соответствующие бумаги: удостоверение и прочие необходимые документы… Меченый давно вращался в том обществе, которое не сказать чтобы благодарно, но с желанием его приняло, и потому обладал нужными связями. Один из знакомых когда-то, за справедливую плату, сделал ему нужную документацию. Качество – первоклассное, да и работа была проделана оперативно. А что касается формы и халата, раздобыть их гораздо проще: мало, что ли, в стране К фабрик по пошиву одежды? И увлечение косплеем никто не отменял…

Меченый беззвучно фыркнул: это у него сходило за смех. Смеялся он так не из-за снобизма или по какой-то иной, столь же глупой причине, а потому что предпочитал сохранять предельные концентрацию и настороженность, тем более когда находился на задании.

Этому он научился ещё в армии. Его первым и главным учителем стал сержант Прохоров. Невзирая на грубые манеры, Прохоров отличался проницательностью и умом и старался развить их в солдатах, которые попадали под его командование. На войне все средства хороши, и если, чтобы научить «духа» уму-разуму, приходилось отвесить ему пару пинков да подзатыльников, сопроводив это поминанием всем известной матушки, сержант так и поступал.

И Меченый был ему признателен. Вначале он, салага, ненавидел Прохорова, поскольку не понимал. Но возмужав и разобравшись в поведении старшего по званию, принял его точку зрения и согласился с ней. Если бы не Прохоров, Меченого, с его образом жизни, давно бы уже не было в живых. В армии, в сухопутных войсках, он дослужился до младшего лейтенанта; на новом поприще обрёл влиятельных знакомых. А раны… раны заживут. Шрамы же, как давно известно, только украшают мужчину.

Он остановился на пустынной улице, за пару кварталов от морга, и внимательно осмотрелся: ничего подозрительного. Расстояние, разделявшее место, где он припарковался, и здание морга, Меченый прошёл пешком. В руке он держал взятый из багажника свёрток с врачебной маскировкой.

Естественно, у него имелся проработанный план, основанный как на логике текущего момента, так и на богатом опыте подобных операций. Подобравшись к моргу, Меченый собирался в каком-нибудь укромном уголке переодеться во врачебный халат, проникнуть внутрь и выкрасть тело. На очередного врача никто не должен был обратить внимание. И вряд ли кому-нибудь придёт в голову проверять, чьё именно тело он повезёт на тележке к машине «скорой помощи», а рядом с моргом хоть одна, но всегда обязательно стояла. Если возникнут вопросы – а они, скорее всего, возникнут, – он представится врачом, посланным государственной службой безопасности. Якобы гээсбэшникам срочно потребовалось тело, и это дело первостепенной важности, связанное с одним из нынешних расследований, однако подробности он раскрывать не может, да и неизвестны они ему. Обычно, когда речь заходила о ГСБ, к людям, которые её представляли, относились по-особенному: со вниманием и уважением. А у него ещё и имелись при себе превосходно подделанные документы…

Конечно, была вероятность, что ему не поверят. Такое на практике Меченого происходило лишь раз за долгие годы его «службы». Тогда пришлось решать проблему пистолетом. Он, верный полуавтоматический друг с пятнадцатью патронами, и сейчас был при убийце. Он – а ещё бомба: если потребуется, он взорвёт морозильник морга вместе с телом. Как он понимал, самое важное в теперешнем задании – не допустить утечки информации. Он не знал, но хорошо представлял себе ставки в этой игре и цену ошибки. В случае форс-мажора он провернёт всё предельно шумно и эффективно: устроит настоящий хаос, в котором невозможно разобраться. И скроется. Его, Меченого, никто никогда не найдёт – поможет его годами отточенное умение прятаться и ждать. И, безусловно, высокие покровители, без которых он – ничто, но которые без него пропадут. Он слишком много знает. Однако Меченый упорным, самоотверженным трудом доказал, что ему можно доверять, и они не захотят ставить себя под удар, потеряв одного из лучших исполнителей. Если бы хотели, давно бы избавились от него; а они не хотят – более того, платят ему немалые деньги, большАя часть которых идёт на подготовку к новым заданиям…

Меченый завернул в глухой переулок, куда не выходили окна домов. Идеальное место, чтобы переодеться. Однако времени в обрез, надо торопиться.

Он уже начал раздеваться, когда услышал позади чей-то возмущённый голос:

– Что это ты тут собрался делать?!

Меченый вздрогнул – возможно, впервые за много лет. Повернулся и увидел перед собой какого-то дрища в аляповатой одежде.

– А ну вали отсюда, – разорялся дрищ, – не то полицию вызову! Нам тут не нужны неприятности! Давай-давай, бомжатина, или кто ты там, проваливай!..

План операции – чрезвычайно важной операции – оказался под угрозой. Меченый понял, что действовать надо быстро и решительно. Как на войне.

Он достал пистолет.

Дрищ тут же замолк и отступил, выставив перед собой руки.

– Да ладно-ладно, я пошутил. Делай что хочешь. В конце концов, даже если ты извращенец или вор, это не мои проблемы…

«Слишком много шума, – подумал Меченый, – и слишком велика опасность».

И выстрелил из пистолета с глушителем.

Нечаянный свидетель, оказавшийся не в том месте не в то время, упал с пробитой пулей головой.

Меченый понимал, что рискует, делая то, что делает, и оставляя следы своего пребывания, но сохранить жизнь дрищу, который видел его, не мог. На войне не так – там можно помириться… как-нибудь, когда-нибудь… Здесь же всё гораздо хуже и опаснее.

Меченый убрал пистолет, поднял выпавшую из оружия гильзу, спрятал в карман и затащил тело убитого подальше в переулок. Поискал глазами, куда можно его спрятать, и обнаружил мусорный контейнер. Поднапрягся и забросил труп внутрь. Вытер следы крови тряпьём из мусорки. Это было лучшее, что он мог предпринять в сложившейся ситуации. Отправив куски материи обратно в контейнер, захлопнул крышку.

От спокойствия Меченого веяло замогильной жутью – оно не раз помогало убийце в, казалось бы, безвыходных ситуациях, действуя на врагов, точно гипноз змеи – на зайца. Неважно где: на войне или в «мирной» жизни.

Часы тикали…

Меченый бросил картонку, которую отыскал здесь же, поверх кровяных разводов, маскируя их; сморщился при виде такого непрофессионализма и из-за столь неудачного стечения обстоятельств и вернулся к переодеванию. Вернее, хотел вернуться, уже начал стягивать одежду через голову, когда его остановил какой-то громкий шум. Доносился он – чуткий на ухо Меченый легко это определил – со стороны морга.

Меченый бесшумно прошёл к началу переулка. Шум не стихал. Убийца молниеносно выглянул наружу, оценил ситуацию и спрятался обратно. У него перехватило дыхание от смеси эмоций: гнева, негодования и смятения. Смятение было ненавистнее всего. Меченый любил контролировать ситуацию; всё, что не подчинялось ему, рассматривалось как враждебное и вредоносное.

Меченый мигом сориентировался и, прихватив свёрток с халатом и документами врача, бросился прочь. Плутая переулками, он направлялся к своей оставленной за пару кварталов неприметной машине. На ходу он достал смартфон, сделал звонок и, не дождавшись ответа, сказал несколько слов, после чего прервал связь.

Константин Вильсон сидел с озабоченным лицом. Страх грыз заммэра изнутри.

План сорвался. Меченый не смог избавиться от тела. Это плохо; это ужасно.

Более того, если убийца не врал – а не верить ему нет смысла, – ситуация складывалась наихудшим образом. Вокруг происходящего творилось слишком много суматохи и звучало чересчур много шума.