Гетерозис. Хроники боли и радости

– Это вопрос к тебе.

И я ушел. Но пришло время, и я вернулся. На этот раз более эффектно, почти по-ковбойски, выбивая дверь с ноги.

– Я ждала тебя, Билли.

Старуха по-прежнему сидела в своем кресле. Ее лицо взирало на меня с призрением каменного монумента, величественного сфинкса, терпеливо ждущего добычу. В нем не было прежней доброты, участия, чего-то нежно-ласкового и чуткого. Лишь холод, которым веяло от нее на сотню миль вокруг.

Я даже испугался чуть-чуть и чуть-чуть оступился. Но позади толпа кричала:

– Давай!!! Время не ждет.

И я опять осмелел. Стал прежним и не менее холодным, чем она.

– Так что? – спросила миссис Хадсон, – Ты нашел ответ?

– Я…

– Смелее!.. Смотри, что у нас на кону.

Я повернул голову и там, где ранее стоял гроб, теперь красовалась отрубленная голова ее племянницы, брошенная на стол, словно на мясницкий пьедестал.

Оценив мое внимание, голова зашевелилась, встала на обрубок шеи и уставилась на меня. Я не хотел смотреть ей в глаза. Но это была голова… Как можно было упустить такой шанс?!

Ее мертвые губы зашевелились, будто бы ей захотелось что-то сказать. Только вот звуки почему-то не рождались. Наверное, дело было в связках. Точнее в их отсутствии.

И голова злилась, пыхтела, плевалась мертвецки вонючей слюной, но бес толку. И лишь когда я вновь заглянул в ее извечно живые глаза, то понял, в чем собственно дело. И ужаснулся. И ужас объял меня, да так, что захотелось убежать далеко и надолго.

Но вместо меня побежал другой, тот кого она любила больше жизни, но ненавидела после смерти.

– Постой! – крикнул я ему вслед, – Конец неизбежен.

Индус остановился и стал пятиться, будто боясь получить от меня удар в спину.

– Вернись, я все прощу!

Но видимо прощение не было в его планах. Наоборот, он метнулся от него как ошпаренный, сходу налетев на штырь в стене.

Толпа визжала в безумном экстазе, словно ребенок, которому дали полизать эскимо.

Я подошел к свежеиспеченному трупу. Кровь тихо капала на пол, образуя багровое пятно на ковре.

– Жаль, – прошептал я, – Хороший был ковер.

– Всегда одно и то же.

Миссис Хадсон, видимо, потянуло на философские выкладки.

– Тайна раскрыта. Чем же вы не довольны?

– А ты не знаешь? Подойди к столу.

Голова давно исчезла. Вместо нее на столе лежали маленькие кусочки бумаги, словно мне предстояло тянуть жребий.

– Возьми три.

Я взял, но почему-то вместо трех все десять.

– В чем дело? Я слишком жадный?

– Всегда одно и то же.

Первым ощущением было то, что кто-то тащит меня за ноги. Захотелось разглядеть этих негодяев, но в этот момент мне по башке вдарили створки лифта.

– Осторожнее, черт возьми!

Голос был знаком. Очень знаком.

– Давайте, давайте!!! Быстрее!

Когда меня оттащили еще немного, надо мной склонился Ассистент. Ну, конечно. Его голос был мне хорошо знаком.

– Фридрих, все будет в порядке. Вы помните меня? Я – ваш доктор. Геннадий Петрович. Мы позаботимся о вас.

Следующее, что я помню, это сигнал монитора, белая пелена перед глазами и чей-то диалог.

– Мы чуть его не потеряли.

– Вы так переживаете? Это странно. Предыдущие сорок семь подопытных вас не волновали.

– Ничего странного. Мы не уверены, что они мертвы.

– Тогда где же они?

– Не знаю.

– Вот именно. И мне плевать на горстку психов. Единственное, что меня волнует, так это то, откуда взялся этот гребаный лифт и куда делся ваш предшественник? Вам все ясно?

– Да.

– Тогда работайте.

Далее время тянулось невыносимо долго. Прошла неделя или две прежде, чем я смог встать на ноги. Ни Доктора, ни Ассистента я не видел за все это время ни разу. Лишь парочка медсестер и каких-то смурных врачей периодически появлялись и исчезали. Но я знал, что они всего лишь ждут своего часа. И, в конце концов, часы бытия барабанной дробью отбили этот самый миг счастья.

Тогда они пришли за мной. Меня привели в комнату, какие часто показывают в кино. Голые стены, в центре стол и два-три стула, а еще огромное одностороннее зеркало. Мне предстоял допрос, это было очевидно.

Лишь спустя полчаса в комнату вошел Геннадий Петрович. Видимо они хотели заставить меня понервничать, созреть для допроса.

– Как вы себя чувствуете?