Золото Ван-Чина. Премия имени Ф. М. Достоевского

Суп был вкуснейший. Мы быстро расправились с котелком. Потом долго пили чай с лимонником.

Ручей журчал под нашими ногами. День угасал, как керосиновая лампа. Было прохладно, но тепло от костра приятно согревали наши души. Мы словно отшельники вселенной, прижавшись друг к другу, обменивались энергией.

– Вера, на осмотр! – грозно приказал я и полез в палатку: по технике безопасности мы должны были перед сном осматривать друг друга и снимать с себя самых наглых клещей.

Я приготовил фонарик. Вера сняла с себя верхнюю одежду. И я провел тщательное обследование.

– Теперь снимай все остальное.

– Это как? – Вера улыбнулась моей наглости, сняла с себе трико и майку и закрыла грудь руками.

Я был восхищен:

– Вера, ты Афродита! Трусики тоже!

– Григорий, ты просто наглый хулиган!

Она улыбнулась и сняла с себя все остальное.

– Докладываю: клещи не обнаружены. Но одеваться не надо. Теперь снимай с меня вампиров клещей.

Я быстро разделся. И без всего предстал пред ней. Она продолжительно изучала меня, поворачивая из стороны в сторону, и констатировала с ухмылкой:

– Клещей нет.

– Спасибо, дорогая! Лезем в один спальный мешок. Так будет теплее!

И мы, голенькие, прижавшись друг к другу, в одноместном спальнике провели волшебную ночь.

Дорога жизни

По приходу в базовый лагерь я связался с экспедицией по рации. Попросил на связь позвать главного геолога Хельманна.

– Привет, Григорий! Как дела?

– Дела идут своей чередой. Но есть осложнения. Вчера обследовали правые водотоки Ван-Чина. Обнаружили в шлихах весовое золото.

– Сколько грамм?

– 3—4 грамма в каждой пробе, но здесь не все однозначно. На эту россыпь покушались еще хунхузы. Их трупы мы нашли около ручьев. Причем застрелили их скорее всего местные жители – охотники. Я считаю, что местные жители незаконно моют золотишко. И среди них жесточайшая конкуренция со стрельбой.

– Ко мне зачастили местные тузы и практически все просили приостановить работы. Да и китаец приезжал не случайно. Он что-то искал. Ходил здесь, как старожил. Будто здесь когда-то охотился.

– В общем, я боюсь отпускать своих людей в тайгу. Могут быть всякие провокации. Еще пристрелят кого-нибудь.

– Типун тебе на язык! – возмутился Лёня. – Напиши развёрнутую докладную. Мы выйдем на милицию и на Комитет государственной безопасности.

– Леонид Борисович! Если их разворошить, они начнут мстить исподтишка. Здесь нужны точечные действия. Иначе стрелять будут. В тайге только медведь хозяин. Местные мне говорили, что, когда в тайге чужака встречают, стреляют без предупреждения. Я боюсь за людей.

– Ладно мы свяжемся с районом. Пусть милиция хотя бы трупы китайцев обследует.

– Ну да, бросится сейчас милиция за 70 километров пешкодралом по горам ходить?

– А ты когда дорогу на участок построишь?

– Давайте пригоняйте бульдозеры между поселками Сокольчи – Милоградово. Оттуда буду вести дорогу.

– На недели жди. Сколько тебе добираться до развилки с дороги?

– 8 часов.

– Мы тебе сообщим. Когда будут готовы к отправке бульдозеры?

Через два дня я собрался на трассирование дороги. Утром собрались все инженерно-технические работники в камеральной палатке.

– Ребята, я уезжаю на 3—4 дня. Текущую работу выполнять согласно действующему проекту. Исполнять обязанности начальника партии вместо меня будет Вера. В тайгу по одиночке не ходить. Ответственным за горные работы назначаю Мишу. Все маршруты отменяются. Завхозу подготовить список необходимых продуктов и оборудования. Как говорится, до скорой встречи!

Все разошлись, обсуждая очередное безумие руководства. Строить автомобильную трассу через тайгу? Медведь по этим местам не везде бродит. На пути будущей дороги: перевалы, глухие пади, непроходимые чащобы, значительные перепады высот, переправы через реки. В общем, переход Суворова через Альпы.

– Вера! Я тебя попрошу остаться.

Вера смотрела на меня, словно я улетал на Марс.

– Григорий, если ты не вернешься через 4 дня, я умру!

– Вера, милая! Я постараюсь не заблудиться и выжить! Береги себя!

Я поцеловал Веру.

Взял рюкзак и пошел по тропе вдоль реки в сторону поселка Милоградово. Тропа извивалась, переходила с берега на берег, обходила нависающие над рекой скалы, ныряла в гранитные кручи и петляла вдоль берега. Двенадцать раз пришлось переходить реку вброд. Вода была невыносимо холодная. Каждый раз приходилось снимать штаны, носки, сапоги и в одних трусах пересекать реку. Течение горной реки сшибало с ног. Глубина воды достигала пояса. На дне под ступнями топорщились скользкие, холодные гальки. Я переправлялся через реку с рогатиной, которую нашел на берегу. Первые метры обычно проходил быстро. Но потом от холода на ногах сжимались все кровеносные сосуды, и страшная боль парализовала сознание. Я громко орал с визгом от боли. Вдобавок ко всему, несколько раз падал, и меня мгновенно увлекало течение горной реки. Цепляясь за спасительную палку, я выкарабкивался. Вставал на ноги и шлепал дальше, кусая от холода и боли губы. В конце концов с криком выскакивал на противоположный берег.

Падал на холодную гальку и судорожно растирал бесчувственные ноги шерстяным носком. И так – двенадцать раз. Это были невыносимые муки.

В ближайший поселок, от которого уже шла дорога на Сокольчи я добрался поздно вечером в 22 часа. Надо было подумать о ночлеге. Гостиницы или автостанции в поселке не было. Я бродил одиноко по пустым улицам в надежде, что кто-то приютит меня, но люди мне не встречались. Хотя окна в домах за высокими заборами светились электрическим огнем.

И вдруг я увидел старую кирпичную кочегарку, которая притулилась к продолговатому зданию. По всей видимости – это была школа. Я зашел в кочегарку. Там было тепло и даже жарко. Пахло углем и горелыми газетами. В кочегарке сидел за столом рыжий носастый мужичек с голубыми добрыми глазами. Он на меня посмотрел, как на долгожданного гостя, и улыбнулся так, что тесная кочегарка преобратилась в дворец бракосочетаний.

– Привет, Земеля! Ты монах, что ли? Борода у тебя – как на иконе. Тебя мне бог послал. Садись чай пить.

– Привет, земляк! Не приютишь до утра? Геолог я. Григорием звать.

– А меня Жорой все кличут. Располагайся. Первая печь твоя. Пей чай. Сахару только нема! Живем скудно. Прости. Будем балаболить. Все смена быстрее пройдет. А то жинка со мной не разговаривает. Дуется. Давеча загулял я. Три дня пил с шурином.

Я достал сгущенку. Чай был с толком заваренный. Благоухал местными травами. Мы стали жадно пить чай из алюминиевых кружек, разбавив кипяток сгущёнкой.

– Ты вот скажи, мил человек. Что бабам надо? Работаю. Зарплату всю отдаю. Огород содержу. Охотой промышляю. А ей все не так!

Жора ждал от меня советов. А я сам живу как сыч. Разошелся с женой. Считай, бросил детей. Не нашел себя в семейной жизни. Все время бредил какими-то прожектами и мимолетными увлечениями. Да этот Жора крепче и надежнее любого из нас.