Кто-то торопится умереть

В первом заявлении, написанном по горячим следам со слов своей несовершеннолетней дочери, гражданин Савченко упомянул нападение в подъезде с «целью попытки изнасилования». Позднее, когда следователь снимал показания с потерпевшей в присутствии обоих родителей, девушка об этой самой попытке умалчивала и насчет нападения давала очень противоречивые сведения. Говорила, что испугалась и «возможно, сама спряталась в тамбуре за лифтом».

В показаниях подозреваемого отчетливо вырисовывается линия защиты. Баранов упорно отрицает факт нападения, хотя и подтверждает, что увидел девушку на улице одну, решил проводить и познакомиться, поэтому зашел вслед за ней в подъезд. Его появление испугало девушку, она побежала вниз по лестнице. Он последовал за ней, чтобы успокоить, естественно. Вероятно, в темном тамбуре Валя споткнулась и упала. Он наклонился, чтобы ей помочь, обхватил за спину. В этот самый момент в подвал ворвался гражданин Стрельцов и нанес Баранову телесные повреждения.

Районная прокуратура собирается дело выиграть. Хотя с одной стороны очевидно, что родителей пострадавшей подкупили или пытаются подкупить, чтобы спустить дело на тормозах. С другой стороны, отец Вали Савченко заявление не забрал, значит, окончательное решение им еще не принято. Кроме того, на следующий день после происшествия потерпевшая прошла медицинскую экспертизу. Полученные ею легкие телесные повреждения: синяки и царапины на руках, спине и шее подтверждают показания главного свидетеля происшествия, гражданина Стрельцова. Ну, и наконец, на свой страх и риск следователь попросил знакомых ребят из Телевизионной Службы Безопасности еще раз показать Баранова крупным планом по областному телевидению.

Я не сообщил следователю о вчерашнем визите адвоката Старопольного. Как бы там ни было, но он появился в «Мойдодыре» в качестве клиента, и я считал своей обязанностью сохранить наш разговор в тайне. Тем более, что предложение адвоката не выходило за рамки ожидаемой линии защиты.

С Иголкиным мы расстались вполне дружески и даже пожали друг другу руки на прощание.

4

– Представьтесь, пожалуйста.

– Стрельцов Виктор Эдуардович.

– Ваш род занятий?

– Частный детектив из агентства «Мойдодыр».

Слово «Мойдодыр» у меня вылетело автоматически и прозвучало довольно глупо, вызвав приглушенные смешки в центре зала.

– Как вы сказали? «Мойдодыр»? Ваше агентство называется «Мойдодыр»?

Смех распространился вправо и влево.

– Ну… Агентство называется «МДД». «Мойдодыр» – это для внутреннего пользования.

– Тишина в зале! Свидетель, вы находитесь в суде. Ваш легкомысленный настрой неуместен.

В отличие от публики, я настроен вполне серьезно, но на всякий случай принес извинения за легкомысленный настрой.

– Хорошо… Свидетель, вы также предупреждаетесь об ответственности за дачу ложных показаний и отказ от дачи показаний.

– Я буду говорить правду, Ваша Честь.

– Представитель обвинения, пожалуйста, приступайте.

С представителем обвинения все ясно. Его интересовало, что и как, и при каких обстоятельствах, и как можно точнее. Я так и отвечал. В течение четырех недель, прошедших до начала судебного разбирательства, я не раз мысленно возвращался к сцене в подъезде за лифтом, поэтому в показаниях не путался и на вопросы представителя прокуратуры отвечал очень уверенно. Он остался доволен.

– У обвинения больше нет вопросов к свидетелю.

– Защита, ваша очередь. Прошу вас, приступайте.

Старопольный сделал два шага вперед, повернулся ко мне и слегка склонил голову. Я переступил с ноги на ногу и приготовился повторить все, что уже сказал.

– Свидетель, вы работаете частным детективом. Какие поручения вам приходилось выполнять?

– Это – конфиденциальная информация. Я не могу говорить о делах своих клиентов.

– Безусловно. Но я спрашиваю не о деталях, а о направлении вашей деятельности. Вы следите за неверными супругами? Находите похищенные бриллианты?

– Обвинение протестует! Деятельность свидетеля не относится к делу.

– Деятельность – да, но суд не может не интересовать моральные качества свидетеля, Ваша Честь. Качества, которые как раз определяются деятельностью.

– Протест отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос.

– Нет, за неверными супругами не слежу. Правда, однажды мне удалось помирить супружескую пару, стоявшую на грани разрыва. Бриллианты не находил, но как-то нашел и вернул родителям похищенного ребенка. Для его матери эта находка была гораздо дороже «Великого Могола[2 - Один из крупнейших в мире алмазов, найденный в Индии в 17в.]». Что еще? Вот, недавно охранял машину во дворе, о чем только что докладывал.

Одобрительный гул в зале. Удивление, недовольство на лице адвоката, сменяющееся снисходительной ухмылкой, адресованной не мне, а публике.

– Конечно, конечно. Мы не можем проверить ваши слова – конфиденциальная информация. Насколько я знаю и могу подтвердить уже рассмотренными в судах делами, поисками похищенных детей у нас занимается милиция и ФСБ, а частные детективы как раз находятся по другую сторону линии фронта. Свидетель, ваш бизнес (он сделал ударение на слове «бизнес») – единственная статья ваших доходов?

– Да, единственная.

– Я хочу показать суду, что свидетель не обременен своей деятельностью, по крайней мере, легальной (снова ударение), и не страдает от наплыва клиентов…

– Обвинение протестует!

– Это имеет прямое отношение к рассматриваемому делу! Я хочу сказать, Ваша Честь, что любая, даже весьма и весьма сомнительная реклама сыграла бы для свидетеля важную роль в плане привлечения клиентов.

– Обвинение протестует! Защита высказывает предположение.

– Протест отклоняется. Защита, продолжайте. Поясните, что вы имеете в виду.

– Я имею в виду, что, трактуя происшествие, как попытку изнасилования, свидетель извлек существенную выгоду. Его показали по телевидению, в репортаже прозвучало название агентства. Трудно придумать лучшую, и, что немаловажно для нашего героя, бесплатную рекламу.

– Защита, ваша позиция ясна. У вас еще есть вопросы к свидетелю?

– Да, ваша честь. Свидетель, я внимательно слушал ваши ответы на вопросы представителя обвинения. Меня интересуют события, развивавшиеся после того, как вы вбежали в подъезд вслед за моим подзащитным, Славой Барановым. Почему вы решили, что он напал на Савченко? Вы услышали крики о помощи?

– Нет, поначалу я ничего не услышал. Но еще во дворе я заметил, что Баранов преследовал девушку. То есть, он крался вдоль кустов, а когда она свернула к подъезду, побежал. Кроме того, лифт стоял на первом этаже, и в нем никого не было. Это тоже показалось мне подозрительным.

– Что было дальше?

– Я обошел лифт и только тогда услышал звуки борьбы.

– Звуки борьбы? Будьте добры пояснить, что вы имеете в виду, говоря: «звуки борьбы». Удар гонга? Или крик рефери? Что-нибудь вроде «Ниппон» или «Асахи»?

Адвокат высоко поднял брови и медленно обвел зал недоуменным взглядом. Зал ответил приглушенным одобрительным хихиканьем.

Ему удалось сбить меня с толку. До этого момента я отвечал, не задумываясь.

– Ну… Я услышал какой-то шум внизу… Сдавленное мычание…

Сдавленного мычания почтеннейшая публика не перенесла и разразилась откровенным смехом.

Судья шарахнул молотком по столу.