Очерки о пережитом

– Если это шутка какая-то, то уж больно ушлая.

– Если уж дело серьезное, то так с наскоку не делается.

Время шло, надо было принимать решение.

Первый звонок к зоотехнику

– Степаныч, мухой хватай ассимилятора да пару мужиков покрепче и на летний лагерь. Будете, сукины дети, подымать процент стельности в натуральном виде и так показательно, чтобы райкомовскому начальству все этапы были понятны, а я подъеду позже! Головой отвечаешь и за себя, и за быков, хоть стрихнином их корми, а чтобы показательно работали.

– Элеонора. Это я председатель (на другом конце телефонного провода была столовая). Ну-ка быстренько собери на пару-тройку персон харчей, я сейчас подъеду на Ниве – начальство едет некстати, не могу понять для чего, а встретить хорошо надлежит.

Райкомовский уазик и председательская Нива встретились у большого летнего лагеря.

– Ну что, Людмила Павловна, чем это мы Вам не приглянулись, вроде по всем вопросам в передовиках.

– Видимо не во всех. Эти Ваши случки… а меня подняли на райкоме, теперь разбирайся, а я причем.

– Людмила Павловна! Дело не в нас, а в быках, видать они не успевают.

– Я ничего не знаю. Показывайте, что к чему, а я уж разберусь.

На площадке летнего лагеря стоял дикий рев. Разгулявшиеся быки лихо делали свое дело, и для человека несведущего со стороны картина была экстремальная. С одной стороны, долго это наблюдать не было никаких сил, но и оторваться от этих картин натуральной жизни в природе возможности не было.

Людмила Павловна таяла на глазах, сначала все ее лицо покрылось потом, кожа рук и ног дрожала. Ей казалось, что какой-то внутренний жар раздирает ее внутренние органы. Видавший виды председатель понимал, что эту пытку Людмила Павловна с непривычки не выдержит.

– Василий, – обратился он к водителю уазика, – лети-ка ты домой, а я Людмилу Павловну сам привезу в район.

– Людмила Павловна, может поедем посмотрим, как у нас с озимыми, не все же любоваться на летний лагерь. Мы этот Ваш процент поднимем, не сумневайтесь, опыт у нас есть.

В эту ночь председательская Нива поздно поехала к дому, где жила Людмила Павловна. Больше в ее подшефном колхозе проблем со стельностью коров не было.

Приближалось время перестройки. Через 5 лет они поженились, и когда грусть подступала к их душам, они вспоминали эту историю!

7. «Светская любовь»

Любовь – коварное чувство, а светская любовь еще более коварна. Московский бомонд часто испытывал потрясения от любви той или иной крупной величины или знаменитости. Для великой артистки полюбить или проще говоря связать себя временными узами с той или иной особой противоположного пола было делом обыденным. Чаще встречались «так называемые неравные браки»: что-то великое и значимое с одной стороны и простое, но красивое с другой. Новоявленные золушки в надежде найти свою «опору в жизни» то тут, то там мелькали на различных светских приемах. Реже, конечно, появлялись красивые бой-френды значимых, именитых, в основном солидно внешне увядших дам, занимавших знатные места в иерархической лестнице культурного или властного мира. Этих бой-френдов оберегали от внимания толпы, реже афишировали и большей частью использовали для «прямого назначения», – для любви в дорогих апартаментах. Да, не было границ женской благодарности за любовь, которую они получали на этапе своего увядания. Это были не альфонсы – термин, широко распространенный в криминальном мире для определенной категории мужчин, живших за счет зажиточных женщин. Эти чувства были из другой области – здесь с одной стороны были яркие величины лучших представительниц женского пола далеко не бальзаковского возраста и мужчины, близкие по своей внешности к Аполлону, отличавшиеся должной культурой и создававшие своим поведением полный антураж взаимных пылких чувств, пусть и разделенных 25—50 летним возрастным разрывом!

Эта история продолжалась почти 20 лет и ее первый период, носивший в уголовном деле название московского, продолжался около 10 лет. Основными фигурантами, как порой говорят юристы-прагматики, была самая известная наша балерина 60 годов, уже закончившая свою активную творческую сценическую жизнь и молодой человек, которого звали Игорь, проживавший с семьей – женой и ребенком в пригороде Москвы. Как и где они познакомились, было неизвестно, но то, что с первой секунды из встречи между ними возникло сначала непреодолимое влечение, перешедшее в ослепленную любовь, несмотря на разрыв в возрасте в 40 лет. Кто из них обладал магическим чарующим качеством было неизвестно, но оказываясь вместе они лишь немного сдерживали свои чувства на людях и таяли друг у друга, когда сливались в объятиях. Кажется, это продолжалось целую вечность и не сразу в их отношениях появились проблески экономической заинтересованности одной из сторон, но все-таки потом юноша все более и более стал попадать на содержание великой балерины, да не только он один, но и вся его семья. По большому счету эти отношения устраивали лишь «наших» влюбленных, высший свет «косился» на кураж уже не молодой, ну пусть и великой балерины, а жены юноши с большой внутренней трагедией переживала все это, хотя от нее многое и скрывалось. Она не могла смириться с тем фактом, что ее Игорь принадлежал другой, пусть даже за большие деньги, за быстро нарастающую карьеру и обеспеченность их быта. Она чувствовала не только то, что Игорь отдаляется от нее, он становится другим, членом другого общества и его уже эта «мирская жизнь» коробит.

Уже первая попытка разобраться в отношениях в семье закончилась дикой трагедией. Игорь хладнокровно избил свою жену. Наверное, он избил бы и сына, несмотря на свое отношение к нему, но тот был у бабушки. Игорь был очень практичным и расчетливым, создав имитацию грабежа и изнасилования, он отнес труп свой жены в близлежащую лесополосу и закопал, недалеко от оживленной дороги.

Его жизнь снова продолжалась, он ничего не менял в ней, он никому не рассказывал о случившемся. Он не оставил никаких следов на месте совершения убийства, – он просто продолжал жить. Через несколько дней, как и требовалось, вместе с тещей подал заявление о пропаже жены в милицию и снова продолжал вести себя так, как вел себя до этого.

Несчастье Игоря заключалось в том, что дело о пропаже его жены попало неординарному следователю, который кроме исполнения обязательных в таких случаях оперативно-следственных действий, пошел дальше. Он глубоко разработал личность погибшей, время провождения Игоря, и «несомненно» от его внимания не ускользнули обстоятельства, детали продолжительного романа Великой балерины и Игоря. Постепенно он понял, что если кто и убил Люду – жену Игоря, так это мог быть только он сам. Оставалось самое тяжелое – доказать ему, что он это сделал. Не было несчастья, да счастье помогло. Несомненно, балерина узнала о гибели жены Игоря и, будучи женщиной интеллигентной и старой формации, особых вопросов не задавала. Романтическое равновесие нарушил сам Игорь. Между ними состоялся разговор, который стоил Игорю многих лет свободы.

– Я хочу, чтобы мы жили вместе постоянно. Я не хочу украдкой проникать в твой дом, я хочу бывать с тобой везде вместе, и меня не волнует, что о нас скажут.

– Милый Игорек, сейчас так не модно, нам никто не мешает жить вместе, но поскромнее, не бравируя общественным мнением. Я слишком известная личность, чтобы обо мне писали лишнее в прессе. Я и мое искусство принадлежит народу.

– Ты принадлежишь мне! Разве ты не понимаешь, на что я пошел, чтобы мы были вместе, а ты меня отталкиваешь…

Она все поняла… Она поняла, что ради нее он убил свою жену и, вольно или невольно, стала участницей убийства.

– Игорь, иди в милицию, говори, что совершил в состоянии волнения. Я и мои друзья тебе помогут. Если ты так не сделаешь, недалеко и смертную казнь получить.

– Как это самому идти сдаваться.

– Да, самому, год-два в разлуке и снова жизнь будет прекрасной. Я тебя не брошу, ты не думай!

Когда следователь все больше и больше убеждался в том, что убийство совершил Игорь, он сам пришел к нему и написал явку с повинной. Следствие продолжалось недолго, а суд и того короче. Учитывая ряд обстоятельств, суд приговорил Игоря к 10 годам лишения свободы, отправив его отбывать в одну из Уральских колоний, где и пересеклись наши пути.

Конечно, для «чистенького, ухоженного» москвича Игоря северная колония впечатления не произвела, но постепенно он стал ощущать, что его не забыли. Сначала по распоряжению администрации его забрали из лесной бригады и перевели на работу в жилзону, а затем, нарушив все мыслимые и немыслимые статьи, расконвоировали и перевели на правах домашнего рабочего (обслуги) в особняк начальника колонии.

От балерины из Москвы он почти каждую неделю получал письма, каждое из которых можно было назвать произведением искусства. Сколько они несли тепла, доброты, искренних чувств. Игорь снова стал расцветать, он понимал, что недолго будет продолжаться его черная Уральская полоса в его жизни. Дело его пересмотрели в Верховном суде, скостили почти половину, да и настоящее времяпрепровождение больше подходило на длительную командировку в Уральскую глубинку. Начальник колонии, видимо по чьему-то приказу сверху, разрешил краткосрочную поездку в Москву, где Игорь увидел повзрослевшего сына и свою «как он звал» баронессу. Спустя почти месяц вместо 10 дней счастья и снова на Урал.

Конечно, ждать освобождения не хотелось, а бежать было просто пределом глупости. И в голове Игоря родился новый план. В семье начальника колонии была старшая дочь почти 25 лет, очень красивая, неглупая, самостоятельная, только что закончившая пединститут, работавшая в Перми и на выходные приезжавшая к родителям. Она не могла не заметить Игоря, а его внешние данные и манеры не могли не приворожить девушку. Она полюбила Игоря своей первой любовью, отдав ему все свои искренние чувства, позабыв о его прошлом, думая лишь о счастливом будущем. Отношения молодых становились все более серьезными, и родители понимали, что влиять на все это уже поздно. Папа-начальник все сделал, чтобы досрочно освободить Игоря, предоставив тому возможность переехать в областной центр – Пермь, где сыграли пышную свадьбу, молодоженам сняли квартиру, и они счастливо зажили. Родители ждали прибавления в семействе. Игорь устроился на работу, но правда иногда уезжал в Москву повидаться с родней и сыном. Эти поездки были короткими, Игорь всегда возвращался в хорошем расположении духа с дорогими подарками для жены и ее родителей. Ничто не предвещало беды, как вдруг однажды Игорь, вернувшись из поездки в Москву, не нашел дома свою жену; не знали где она и в школе, не знали и родители. Начались поиски пропавшей девушки, но они ничего не давали. На Игоря нельзя было смотреть без слез, он был убит горем утраты, ездил к родителям жены, всячески их успокаивал, да и они его жалели.

В это время наша рабоче-крестьянская милиция делала свое дело. Она добросовестно искала труп, ибо все прекрасно понимали, что вряд ли удастся найти девушку живой. И опять Игорю «повезло», розыскник попался дотошный, он не просто выполнял обязательные мероприятия по розыску пропавшей, но и постарался всесторонне изучить личность как исчезнувшей, так и ее мужа. Он скрупулезно ознакомился с предыдущим уголовным делом Игоря, где он обвинялся в убийстве своей жены. Его внимание привлекли ходатайства известных в стране лиц, просивших не применять к Игорю длительного срока заключения. Он понял, что за всем этим стоит известная на весь мир прима нашего балета. Он читал ее полные любви письма и в личном деле осужденного Игоря и прекрасно понимал, что если кто и убил жену Игоря, то он сам и, наверное, сделал это, также как осуществил убийство своей первой жены. Сопоставляя факты, инспектор уголовного розыска понял, что сделал Игорь вероятнее всего по дороге в аэропорт, куда он ехал на машине, в последствии оставив ее на стоянке авиаотряда. Складывалась версия, по которой жена поехала провожать Игоря в аэропорт, а по дороге он и убил ее, а труп закопал рядом с дорогой, используя то обстоятельство, что удобных для этой цели мест по дороге в аэропорт Савино было много. Доложив свою версию руководству УВД, инспектор предложил, используя силы двух училищ МВД и ВВС, осмотреть 30 км путь в аэропорт, особое внимание уделив так называемым удобным местам. Капитан даже не радовался, когда на третий день одна из поисковых групп нашла признаки раскопок в пригородной обочине 21 км дороги Пермь-Савино. Была вызвана следственная группа и после непродолжительных раскопок на глубине около 50—70 см обнаружили труп жены Игоря. Проведенным вскрытием было установлена причина смерти (и тут Игорь был постоянен и вторую жену он убил несколькими ударами молотка по голове), дата смерти, совпавшая с датой отлета Игоря в Москву и др. важные детали. В суде Игорь свою вину не признал, хотя и был приговорен к 12 годам лишения свободы. Следователь, который вел дело, прекрасно понимал, что и срок и сколько он просидит зависит не от сути дела, а от того влияния, которое оказывает знакомая Игоря из Москвы, несмотря на свои 70 лет она продолжала его любить и беречь!

8. Два банкета!

«Красная стрела» стремительно уносилась в ночь, увозя с собой пассажиров, решивших к новогоднему празднику успеть в Санкт-Петербург к своим близким и знакомым. Как метеорит в космическом пространстве, самый быстрый российский пассажирский лайнер разрезал вечернюю тишину.

Люди, уже рассевшись по местам, углубившись в свои дела и мысли, слились в одно целое с красотой салона поезда. Те, кто ехал не в первый раз, в окна особенно не смотрели, ибо быстрое мелькание проносившихся мимо строений, придорожного леса, фрагментов пейзажа только раздражали утомившееся за день зрение.

Сергей ездил в Санкт-Петербург редко, да и только по служебной необходимости. «Криминальный характер» его работы делал его жизнь аскетически расписанной по минутам и соответствующей не только внутреннему распорядку, но и внешней аббревиатуре. Вот уже целые 10 лет он с успехом работал в Генеральной прокуратуре России следователем по особо важным делам. Перевели его туда из уральской провинции, где после расследования серии нашумевших дел и участия в спецбригаде Генпрокуратуры ему было предложено переехать в столицу и работать в Центральном аппарате. Он не был карьеристом, просто это были и престиж, и возможность поработать в «крупном криминальном мире». Сергей прекрасно сознавал, что нити всех солидных группировок, их экономические корни шли из Москвы. Он считал, что там и надо рубить эти концы.

В начале перестроечного периода такие кадровые переходы были уже большой редкостью, и поэтому Сергей без больших уговоров согласился. Кроме всего, уж больно заманчивыми были столичные бытовые условия – быстро предоставлялось жилье, работа супруге, и хорошая школа сыну. В остальном, чисто профессионально изменилось немного – те же командировки – только попродолжительнее и на более далекие расстояния.

Он достаточно быстро привык к Москве, ибо бывал там не часто, больше ездил, но тем не менее обзавелся друзьями, сначала в среде земляков, а затем уже круг расширился и охватил разные слои московского общества. В этом ведущую роль играли специфика его уральского характера: обязательность, общительность, знание меры во всем, открытость, достаточно высокий интеллект при общей скромности. Самым важным было то обстоятельство, что компании, в которых он бывал, не состояли из его коллег и не включали представителей других силовых структур, и беседы редко касались его профессии. Было, о чем и было с кем поговорить.

Жена свободно, без упреков, отпускала Сергея к друзьям, ибо понимала, что мужу надо было расслабиться, и не особенно боялась, что его совратят. Всю совместную жизнь она понимала и свыклась с мыслью, что Сережа упертый, дорожит работой и рисковать своей репутацией не будет. Она прекрасно догадывалась, что в таких компаниях были женщины, но Сергей не давал повода думать о себе плохо. Единственно, что ее беспокоило, это сознание того, что ее благоверный вступил в возраст Христа, был очень красивым, привлекательным мужчиной, который не мог не нравиться женщинам.

Повесив меховую куртку, Сергей уютно устроился в кресле, чуть сдвинув его и заняв комфортное положение, положил на колени дипломат, предварительно достав из него заранее приготовленную книгу, и углубился в чтение. Этот жизненный период у него совпал с чтением книг про Анжелику – «дефицит», который ему доставали его знакомые из нелегального книжного мира.

Начало 90-х годов было интересным, политически и экономически горячим и, тем более при его работе, надо было находить отдушину – расслабление и внутреннюю гармонию в чтении этих романтически приключенческих книг с прекрасным любовным компонентом. Детективы читать ему не хотелось, ибо любое его уголовное дело, даже без «художественной обработки» выглядело не хуже крутого детектива и, что главное, более правдиво.

Читая книги, он любил зрительно представлять образы героев, ощущать напряжение исторической эпохи, чувствовать красоту описываемых пейзажей, переживать интриги и взаимоотношения между людьми.

Прочитав отрывок, он на секунду замирал, уходил в свой внутренний мир и как на экране в своем подсознании представлял прочитанный фрагмент книги.

Так было и на этот раз. В который раз он представил образ Анжелики – собирательный портрет французской красавицы с неповторимым, дышавшим теплом телом, шелковисто гладкой кожей, прекрасными, слегка вьющимися рыжеватыми волосами, широко открытыми глазами, которые искрились радостью и счастьем, с некоторой хитринкой, круглыми щеками, которые полыхали ярким румянцем и точеными алыми губками, как с рекламного щита. Ему казалось, что он чувствовал, как бьется ее сердце и при каждом вздохе подымается пышная грудь, с трудом удерживаемая корсетом. Да, женская красота вечная и всегда будет привлекать мужчин, как в мечтах, так и наяву. Тут ничего не поделаешь.

Прервав свое мечтание, он снова бросил взгляд в строчки книги и тут что-то рядом привлекло его внимание. Он повернул голову и увидел, что рядом с ним сидит женщина. Его даже пробил пот. Он подумал, что это наваждение, ибо рядом сидела Анжелика. Да, женщина, фатально похожая на тот образ, который он увидел в книге. Он не мог оторваться от притягивающей и манящей красоты реальной женщины.

Сергей замер от изумления. Женщина тоже почувствовала такой взгляд и повернула голову в его сторону.

– Что, попутчик, увлекаетесь несовременными сериалами? А мне вот и почитать некогда, полжизни провожу в поездках, только в поезде и отдыхаю. Вы что, домой в Питер?