Человек из пропавшей страны

– Да.

Никогда в будущем он не увидит женщины счастливее. Ее влюбленные глаза, открытые и ясные. В них было столько надежды и доверия! Казалось, что, повиснув над пропастью на одном волоске, она поверит ему, если он скажет, что все в порядке, что он удержит.

– Мм, это самый лучший в мире поцелуй. Лучший. Лучше всех. Поцелуй под дождем, – шептала она разгоряченно. – Я схожу с ума, слышишь, я не могу… Я не смогу жить без тебя… Это ты, это ты виноват. Что ты со мной сделал?

А он только крепко обнимал ее. В эту ночь она нарушила табу матери и осталась до утра, потому что утром он уезжал.

– Мы еще встретимся? – спросила она, когда он с вещами стоял у калитки. Мимо, оглядываясь, шли прохожие, но молодые не обращали на них никакого внимания.

– Конечно. Конечно увидимся. Ты ведь моя боевая подруга.

– Подруга? И все? – она смотрела снизу-вверх глазами, готовыми расплакаться. Затем со слабой надеждой в голосе спросила:

– Ты меня любишь?

– Люблю, – произнес он после небольшой паузы. – Но, смотря что вкладывать в слово “любовь”.

Ее глаза потускнели.

– Дурак ты! – прошептала она, сглотнула горький комок и несильно стукнула его кулаком в грудь. – Иди уже!

Марат наклонился, чтобы поцеловать ее, но большой козырек его бейсболки ткнул ее в лоб. Момент был испорчен. Он повернул козырек набок и все же поцеловал ее. Ее губы слабо ответили, словно на нее накатила безнадежная тоска.

Он пошел прочь и тут же услышал ее голос:

– Стой же!

Светка подбежала и крепко обняла его, словно хотела слиться с ним в одно, прилипнуть навсегда и никуда не пускать. Сафаров удивился, откуда в ней столько силы. Она дрожала, а из глаз катили слезы. Затем она порывисто оторвалась и сказала, вытирая глаза рукой:

– Не хочу, чтобы ты запомнил меня ревущей.

Она постаралась улыбнуться, но в ее улыбке было столько боли, что Сафаров отвел глаза.

– Все, иди…

С тяжелым чувством и одновременно с неудержимой тягой к новой жизни, он твердо зашагал к автобусной остановке. Свободный и молодой. Где-то впереди маячило светлое будущее, хотя его очертания оставались размыты и обманчивы. А в стране носился дух свободы, предчувствие новой жизни, долгожданных перемен к лучшему. Выстраданных перемен.

Глава 9. Город тысячи труб

Через пять часов Сафаров шагал по большому промышленному городу. Его одежда все еще пахла духами, но глаза смотрели вперед, на серый, грязный и покрытый смогом Чирупинск. Горизонт со всех сторон украшали чадящие трубы, грузовики выплевывали недогоревшую солярку, коптили легковушки со старыми моторами, вонял битумом перегретый на солнце асфальт, засыпанный мусором и помоями. Толпы людей с хронически серьезными лицами сновали по тротуарам и набивались в автобусы, которые не могли закрыть двери из-за свисающих со ступенек пассажиров. Впрочем, тот же Младогорск, откуда он родом, только крупнее и грязнее. Марат переночевал у дальних родственников, а наутро отправился в институт.

Политехнический институт создавал впечатление чего-то великого и системного. Машина образования. Сюда поступают студентами и уезжают специалистами. Такой автономный отлаженный с годами механизм. Подав документы на поступление, Сафаров прогулялся по большим коридорам и лестницам, оценивая архитектуру и размеры.

Первый же экзамен по математике он завалил. Получив экзаменационный билет, он обнаружил, насколько отставало образование его деревни. Из четырех заданий он сделал только два, и сидел, от безысходности тешась над ситуацией. Не прошло и половины времени, отпущенного для экзамена, а он уже знал, что завалил. Проходной балл автоматически стал не доступен. Абитуриенты вокруг, склонившись над столами, напряженно работали мозгами и потели, а Марат расслабленно смотрел на все как будто сверху. Как орел, парящий высоко в небе, смотрит на копошащихся мышей. Он рассуждал о дальнейшей жизни. Возвращаться в деревню он не хотел. И неужели только институт дает право на жизнь? Счастье наверняка не в этом.

Сдав работу раньше всех, он с самодовольной улыбкой на лице вышел из института и отправился гулять по городу. Времени навалом. Его забавляли толпы людей на улицах, много машин на дорогах, шум и толкотня. Город жил, город дышал. Он зашел на рынок, где бурно шла торговля, походил по рядам, осмотрелся. В кармане было немного денег на пропитание. Сглотнув слюну, он прошел мимо ларьков с беляшами. Голод обострял все чувства и дарил ощущение мобилизации внутренних сил. Этакая легкость в ногах и голове. Дорогу преградил грузовик в узком проходе.

– Забирай товар быстрее, мне ехать надо, – послышался голос водителя.

– Вай, а у меня грузчика нет. Слушай, сам можешь разгрузить? Я не могу, спина болит. Заплачу сколько скажешь.

– Твои проблемы, я разгружать не стану, – ответил водитель.

Сафаров протиснулся в узкий проход и наткнулся на располневшего армянина.

– Эй, слушай, помоги разгрузить. Я заплачу. Санько ушел, а я сам не могу, спина болит.

Марат обошел фургон и прикинул что к чему. Физически работать ему не привыкать.

– Куда ставить?

– Ставь вот здесь, у входа, а потом занесешь внутрь. Машину надо отпустить.

Это была водка в ящиках. Минут за двадцать ящики оказались на земле, а после отправились в большой ларек с зарешеченными окошками. Хозяин ларька пожилой армянин, которого звали Артем, попросил потаскать еще и коробки из склада неподалеку.

– Вот молодец, вот спасибо, это за работу, – Артем протянул несколько помятых купюр. Марат столько зарабатывал за месяц работы в совхозе на летних каникулах. Конечно, в стране свирепствовала инфляция, но все же…

– Могу и завтра помочь, – сказал он, пряча деньги в карман.

– Завтра Сашко придет, но если хочешь, приходи, работу всегда найдем. Если водку не пьешь, тебе цены не будет.

На следующий день Сашко не пришел, и Марат снова подключился к делу.

У Артема в ларьке работали две продавщицы. Местные, обе с высшим образованием. Учительница Валентина, женщина в возрасте, проворно считала деньги, гремела бутылками, отвешивала крупу и приговаривала:

– Ну вот я – учитель математики. У нас в школе учителя полгода зарплату не видели. У меня муж на комбинате работает, так там тоже денег нет, хошь, говорят, забирай продукцией. А там болванки чугунные выпускают. Так куда мы эти болванки денем? Вот здесь я и работаю. Артем хороший человек, не обижает. Я всю семью теперь кормлю и детям помогаю.

Вторая продавщица, стройная и миниатюрная молодая женщина по имени Елена, бывший инженер по технике безопасности. Попала под сокращение на заводе стального проката и теперь помогала Валентине. На рынке все общались по-простому, без отчеств. На заводе она Елена Борисовна, а здесь просто Ленка. Так и называл ее Артем без образования, ее начальник.

– Марат, принеси со склада мешок риса. Рис разобрали. Ключ на гвозде. Коробку маргарина тоже. И консервы захвати внизу. Голодные все, прямо не знаю, – ворчала Валентина. Сафаров сбегал на склад и махом принес все, что нужно.

– Хороший ты парень, Марат, – сказала Валентина, глядя на него с материнской теплотой, когда они пили чай вечером. – Не женился еще? Тебе невесту надо бы найти. Вон, Ленка, она ведь тоже одна. И квартира есть. В самый раз.

Ленка в это время протирала весы тряпкой. Ее бледные щеки порозовели.

– Молодой еще для женитьбы. Пусть погуляет пока, – отмахнулась она.

– У меня девушка есть, – ответил Марат, подумав о Светке.

– И где она? Здесь, или в твоей деревне осталась? Ты вообще что думаешь? Тут болтаться или обратно ехать?

– Здесь пока.

Валентина налила себе еще чаю.

– Ну и правильно. Работа всегда будет, а что в твоей деревне? Тут самое главное быть поближе к продуктам. В стране сейчас бардак, того и гляди голодать начнем. Вон, с прошлого месяца цены в два раза аж подскочили. А народ прет, как с голодного края. То ли еще будет, – Валентина закачала головой, размешивая сахар. – А лет то тебе сколько?

– Семнадцать, скоро восемнадцать.