Оценить:
 Рейтинг: 0

Оценщик. Поединщик поневоле

Год написания книги
2024
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 9 >>
На страницу:
3 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Не очень-то большой кабинет был оформлен в классическом английском стиле. Мне уже хватало знаний, чтобы разбираться даже в антикварном интерьере. Причем большинство вещей и предметов мебели, включая дубовые стенные панели, обладали небольшим зарядом энергии творения и точно не являлись репликами. Предмет моего дальнейшего изучения мы с Макнилом обсудили заранее, поэтому я тут же нашел взглядом не очень крупное полотно, размером полтора на метр. Картина висела на противоположной от входа стене и должна была занимать место над массивным резным креслом у рабочего стола. Ну, сейчас кресло стояло в углу комнаты, да и вообще кабинет казался каким-то нежилым, что ли. Не исключаю, что хозяин не появлялся здесь уже несколько дней.

Заказчик как вошел в кабинет, сделав три шага вперед и два в сторону, чтобы мне было удобнее пройти, так и замер, завороженно смотря на картину. В принципе я его понимаю. В магическом городе хватает не только простых волшебников, чьи действия вполне вписываются в новые магические законы, но и мастеров проклятий, к которым остальные пусть и с большим скрипом, но уже привыкли. Так что вещами, которые, как говорится, находятся за гранью реальности, женевцев не удивишь, но вот проявления энергии творения, порой наделяющей творения гениальных мастеров не только определенными малообъяснимыми свойствами, немного нарушает общий психологический устой. Не говоря уж о зарождении энергетических сущностей. Не только простые маги, но и опытные чародеи относятся к таким непоняткам настороженно, как к привидениям и другим необъяснимым даже законами прикладной магии явлениям. Насколько я понял, сам Макнил является неплохим артефактором, но, столкнувшись с тем, что он не может ни измерить с помощью магического инструментария, ни тем более прочувствовать, бедолага испытывал если не мистический ужас, то по крайней мере ощущение крайней настороженности. А если приплести сюда страшилки об энергетических сущностях, которые ходят по городу, то получается чистый хоррор.

– Что скажете? – спросил хозяин кабинета, не дождавшись, пока я параллельно с размышлениями закончу первичный осмотр картины. – Она как-то плохо влияет на меня? Там сидит опасная сущность?

Не люблю, когда меня отвлекают в такие моменты, но человек он вроде неплохой, и его переживания вызывали у меня искреннее сочувствие. К тому же уже сейчас было понятно, что никакой угрозы своему владельцу картина не несет. Теперь нужно понять, насколько она может быть ему полезна, ну, кроме того, что будет радовать взгляд и дарить эстетическое удовольствие. А еще выяснить, с чего он так переполошился. Я никакого дискомфорта не ощущал, и это было странно.

– Не беспокойтесь, энергетической сущности внутри нет. Заряд достаточно сильный, и определенными пока неизвестными мне свойствами картина точно обладает. Причем сразу могу сказать, что вредоносность их крайне сомнительна. Позвольте мне закончить оценку, и я дам более подробное и внятное заключение.

– Простите, месье Петров, я не хотел вас отвлекать. – Англичанин обезоруживающе выставил вперед ладони и даже сделал шаг назад к двери.

Вот как можно злиться на такого плюшевого интеллигента? Я ответил ему подбадривающей улыбкой и решительно направился к картине великого мастера. В том, что это подлинник творения Микеланджело Караваджо под названием «Давид с головой Голиафа», сомнений не было. Даже нет необходимости в распознании эмоций, с которыми художник подписывал полотно. Никакой имитатор не способен влить в холст такую прорву энергии творения.

Процесс оценки для меня уже давно превратился в некий ритуал. Я поставил на стол саквояж с инструментами, которые, скорее всего, мне не пригодятся, встал прямо перед картиной и внимательно всмотрелся в детали. Когда-то, подобно людям из своего старого круга, причем не только на уровне детского дома, но и уже обучаясь в институте, я с насмешкой относился к посетителям картинных галерей, надолго замиравшим перед какой-то мазней. Мне всегда казалось, что они не ищут в полотне нечто незаметное с первого взгляда или вообще недоступное простым смертным, а просто обезьянничают, чтобы не выделяться из стаи таких же лицемеров. Те времена давно прошли, и я сам завороженно застываю перед холстами по-настоящему гениальных художников, чтобы увидеть что-то потаенное, глубоко спрятанное творцом от слишком поверхностных людей. С каждой секундой созерцания картина словно расцветала, наполняясь дополнительными красками и смыслами, словно проявляя второй, невидимый слой эмоциональной глубины.

Заезженный до дыр библейский сюжет тут был подан с неожиданной стороны. Давид смотрел на голову поверженного Голиафа с каким-то странным сочувствием и даже сожалением. При этом раскаянья и нерешительности в глазах не было – лишь отголоски отчаянной смелости, толкнувшей его на безнадежную схватку, в которой он мог уповать только на помощь свыше. И ведь помощь таки пришла.

Я читал об этой картине, и единственное, в чем полностью сходятся все искусствоведы, – это то, что голова Голиафа является автопортретом самого Караваджо, а вот насчет личности модели для Давида мнения расходятся. Некоторые считают, что это ученик художника и по совместительству его любовник. Другие полагают, что смысл куда глубже и Давид – это тоже автопортрет, но только юного Микеланджело.

Достав из кармана перчатки, я натянул их. Закрыл глаза и сделал неглубокий вдох. Первое же прикосновение пальцами к бугристому полотну позволило моему дару войти в полный контакт со сгустком энергии творения, пропитавшей старинное полотно. Информация полилась бодрым ручейком. Сведения возникали в моей голове словно из пустоты, а образы и эмоции мелькали быстрым калейдоскопом. Я даже не пытался обуздать этот водоворот, а как опытный рыбак выуживал из него нужные мне крохи.

Ага, пуритане все-таки ошибались. Нет, Караваджо действительно имел интрижку с собственным учеником, но именно эта картина все же являлась двойным автопортретом, и эротического подтекста здесь не было. Художник изобразил собственное сожаление о том, что, достигнув зрелого возраста, потерял нечто, наполнявшее его жизнь смыслом и дарившее вдохновение. Усталый разум, словно голова, отсеченная от тела, не способен на многое из былых страстей…

Так, стоп! Я тут не диссертацию по Караваджо готовлю, а выполняю вполне конкретный заказ. Чтобы наладить контакт не с поверхностным слоем энергии творения, запечатлевшим эмоции художника, его мысли и стремления, а копнуть поглубже к сидящей внутри структуре, так и не развившейся в полноценную псевдосущность, пришлось поднапрячься. Но и это тоже прошло без проблем. Как интересно! Картина несла позитивное влияние, но не для всех, и теперь понятно, почему я не ощущаю никакого дискомфорта, а бедолага Макнил вон весь извелся, не понимая, что с ним творится. Прервав контакт с энергетической структурой, я максимально пригасил свой дар, чтобы расшифровываемая им информация не мешала думать. Стянул перчатки и задумчиво посмотрел на владельца особняка, застывшего любопытно-настороженным сусликом. После своей недавней бестактности он все еще не решался заговорить первым.

– Ну что же, – тихо произнес я с видом доктора, оглашающего диагноз. – Картина действительно не производит негативного воздействия на окружающих. К примеру, я совершенно не чувствую ее влияния, потому что мое сознание не пытается бороться с ним, а вот ваше, похоже, сопротивляется. Простой защитный механизм психики вызывает тревожность.

– И что со мной не так? – тут же вскинулся англичанин, явно задетый тем, что кто-то обвинил его в ущербности. Все-таки менталитет оставляет определенный отпечаток на личности.

– Не уверен, что вам будет приятно это слышать. К тому же вы должны понимать, что заключение оценщика, особенно касаемо влияния энергетический структур на разумных, считается субъективным и не имеет никого подтверждения, кроме слов самого оценщика.

– Я хочу знать, – практически перебивая меня, заявил англичанин и как-то ревностно посмотрел на картину.

Похоже, он долго и упорно добивался обладания ею и не хочет расставаться без серьезнейших на то причин. Оно и понятно – полотно на данный момент должно находиться на вилле Пинчиана в галерее Боргезе. Скорее всего, там сейчас выставлена всего лишь копия. Несмотря на теснейшие связи с жандармерией, факт явно незаконного перемещения картины в Женеву меня абсолютно не волновал. Внутри нее нет вредоносной сущности, ну и чудненько. Если владельцы не вопят на весь белый свет об ограблении века, значит, им нравится смотреть на хорошо сделанную реплику.

Опять мои мысли ушли куда-то не туда. Внутренне встряхнувшись, я принялся пояснять заказчику все то, что сумел вычленить из хаоса информации, переданной мне моим даром.

– Дело в том, что полотно пытается сделать вас решительнее. Но вы по натуре человек, скажем так, осторожный, и ваше естество сопротивляется такому влиянию. От этого и дискомфорт. А то, что вам в голову лезут мрачные мысли, так это, скорее всего, из-за слухов о зловещих энергетических сущностях и тому подобное. Я не психолог и поэтому не могу подсказать, как вам следует поступить. Советую обратиться к своему терапевту.

– Картина может сделать меня смелее?

– Нет, даже энергетическая сущность, коей здесь нет, неспособна настолько изменить человека. Затуманить голову, порой даже подчинить своей воле – возможно, но поменять человеческую суть ей точно не под силу. Думаю, находящаяся в этой картине не очень сложная структура способна помочь вам принять решение в момент, когда вас одолевают сомнения. С другой стороны, в некоторых случаях стоит проявить осторожность. Повторюсь, я не психолог, а оценщик, поэтому просто рассказываю вам о свойстве этого, так сказать, инструмента, а как им воспользоваться, решать только вам.

Я хотел бы помочь в общем-то неплохому человеку в этой не самой простой ситуации, но, похоже, сделал ее только сложнее. Чтобы как-то разрядить обстановку, на всякий случай добавил:

– Если хотите, могу дать экспертное заключение, а также предварительную финансовую оценку и оценку физического состояния картины.

– Нет, спасибо, – задумчиво ответил англичанин. – В этом нет нужды. Продавать своего Давида я не собираюсь.

Мне же оставалось лишь ободряюще улыбнуться и слегка поклониться в знак того, что моя миссия в этом деле закончена. Заказчик спохватился и полез в карман за конвертом. Женева являлась вполне современным городом с доминирующим безналичным расчетом, но все сделки, находящиеся, так сказать, в серой зоне, оплачивались либо наличными франками, либо элькоинами. Сложность данной задачи не была такой уж запредельной, и эльфийское серебро мне не светит, но и пачка франков тоже согреет душу. Передав мне конверт с оговоренной суммой, Макнил перевел взгляд на картину. Мне было интересно наблюдать за меняющейся на его лице гаммой эмоций. Сначала сомнения и настороженность, затем заинтересованность, которая сменилась на время угасшим восхищением. После этого к восхищению добавилась нотка решимости использовать новые свойства ценной собственности на полную катушку. По крайней мере мне так показалось.

Это любование могло продлиться дольше, чем мне бы того хотелось, так что я позволил себе легкое покашливание, тут же вырвавшее англичанина из этого подобия транса.

– Простите, – извинился он. – Как насчет чая и небольшой лекции об энергетических сущностях? Конечно, за дополнительную плату.

– От чая не откажусь, как и от разговора на интересующую нас обоих тему. Дополнительная плата не нужна. Того, что вы уже дали, вполне достаточно.

Мой ответ понравился заказчику, и дело тут явно не в его жадности. Это очень хорошо. Нас свел один из контрабандистов, провозящих произведения искусства в Женеву, и хорошие отзывы мне точно не помешают. В данный момент они намного ценнее той пары сотен франков, которые я могу получить за дополнительную консультацию.

Общение с Макнилом оказалось действительно приятным, плюс к этому еще и познавательным. Не только я поделился с ним информацией об энергетических сущностях, по крайней мере той ее частью, которая была предназначена для относительно широкой аудитории, но и он раскрыл для меня кое-какие подробности женевского теневого рынка произведений искусств. Не скажу, что мне так уж нужна эта информация, – мое дело оценка, а слишком углубленное знание подводных течений могло быть даже вредным. С другой стороны, это давало лучшее понимание того, куда стоит влезать, а какие дела следует обходить стороной. Я изначально принял для себя решение не выходить за пределы, так сказать, серой зоны. Соваться в откровенный криминал и близко сходиться с определенными представителями этого мира меня отучило слишком уж тесное общение с авторитетом по прозвищу Пахом. Наши с ним разногласия по поводу моей личной свободы закончились печально для в общем-то неплохого дядьки. Не нужно было ему нарушать данное Секатору слово. Иваныч в таких вопросах крайне щепетилен. Все закончилось в общем-то нелепой гибелью Пахома и развалом его организации. Единственный, кто был мне симпатичен в этой банде, если не считать попытки убить меня, возможно, даже остался жив. Уже полгода Косарь не дает о себе знать, и слава богу. Хорошо бы он вообще затерялся в глубинах человейника Святогор и забыл обо мне навсегда.

Выкинув мрачные мысли из головы, я попрощался с Макнилом и отправился домой. Искать вечерние приключения на свою пятую точку, да еще и посреди недели, было как-то лень, так что я накормил ужином Тик-така и остаток дня посвятил чтению. Когда понял, что сейчас усну прямо за столом, решил все же перебраться на кровать.

Глава 2

– Вставай, лежебока, солнышко уже поднялось, пора просыпаться. – Нежный голосок мягко извлек меня из объятия сна, но так и не помог прорвать сладкую пелену, отделяющую от грубой реальности. – Вставай, хомяк, всю жизнь проспишь, – через три минуты снова послышался тот же голос, ставший чуть жестче. В нем появились требовательные нотки.

Пришлось все-таки просыпаться. Выслушивать третью часть не хотелось. Там уже нет ни ласковых, ни добрых слов, а это может испортить все утренние настроение. Хлопнув ладонью по плоской таблетке специального будильника, я сел на кровати и сладко потянулся. Даже не знаю, может, убрать этот рингтон будильника, а то как-то даже возбудился немного. С другой стороны, мне еще в детстве надоело вскакивать, как ужаленному, от жесткого звонка, врезавшегося в сонный мозг ребенка словно перфоратор. Да и потом, на учебе и на работе, требовалось срочное пробуждение, и будильники я покупал агрессивные. Теперь же, будучи хозяином самому себе и своему времени, почему-то захотелось, чтобы по утрам будил женский голосок. Даже тогда, когда мою постель кроме меня самого никто не согревал. Так что попросил Заряну, и она с удовольствием выполнила мою просьбу, особенно в третьей и четвертой части пробуждающего сообщения. В последнем отрывке она с особым наслаждением орала благим матом, чтобы я, скотина ленивая, выметался из кровати и шел работать. Я один раз из любопытства прослушал, и повторять травмирующий опыт не хотелось. Вообще-то, идея в целом удачная.

Настроение было прекрасным, солнце уже встало и любопытно заглядывало в мое окно. Я хорошо выспался и в будущее смотрел с непробиваемым оптимизмом. Как только эта мысль посетила мою голову, тут же напряженно замер и покосился на телефон, лежащий рядом с будильником. Что-то я расслабился за последние месяцы, прошедшие без особых приключений. В голову полезли благостные мысли, а я ведь знаю, что именно на самом пике расслабухи и должен прозвучать марш имперских штурмовиков. Так и просидел в кровати минут десять, пока не понял, что Иваныч звонить не собирается.

Продолжая прибывать в прекрасном настроении, я без особой охоты, но и без отторжения провел зарядку, затем медитацию и уже с чистым удовольствием постоял в душевой. Благодаря занятиям в фехтовальном клубе громить собственный подвал нужды не было, поэтому все попытки освоить атакующие конструкты перенес в клубный тир. Так что из утренней программы остался только завтрак, которой я приготовил под хорошее настроение и в творческом порыве порадовал Тик-така корейским омлетом на рисе под названием Торнадо. Мышоур уже освоил управление чайной ложкой, так что довольно ловко и аккуратно поедал выделенную ему порцию.

Уже доев омлет и медленно, с ленцой попивая кофе, я раздумывал над тему, чем бы заняться этим днем. Заказов на сегодня не было. До тренировки еще пять часов, так что можно спокойно запланировать вечерние посиделки в квартале художников, а пока почитать что-нибудь легкое. В этот раз я не насторожился, а стоило бы, потому что едва я сделал последний глоток кофе, как благостную атмосферу на кухне безжалостно разрезал знаменитый марш из «Звездных войн».

– Зараза, ну вот как это у него получается? – заворчал я, отвечая на звонок. – Слушаю вас внимательно, многоуважаемый Иван Иванович.

– Похоже, у тебя хорошее настроение. Это очень кстати.

Заявление гоблина вызвало у меня печальный вздох, потому что злиться на вредность по своей природе злобного существа было неконструктивно.

– Что-то случилось? – задал я риторический вопрос.

– Пока нет, но может, если мы не вмешаемся. Ты мне нужен. Сейчас скину геотег, – сказал словно отрубил инспектор и тут же отключился.

– Ни тебе здравствуйте, ни доброго утра, – пожаловался я сочувственно смотревшему на меня мышоуру.

Казалось бы, после того как Секатор признал, что спасение его жизни обнуляет все мои моральные долги перед благодетелем, отношение ко мне должно было поменяться. Ну, не знаю, хотя бы поинтересовался, есть ли у меня время, чтобы помочь ему, да и вообще желание влезать в очередной блудняк…

Хотя чего это я ворчу? Не в смысле удивления, что гоблин ведет себя не по-человечески, а по поводу того, что навязываемые инспектором дела меня сильно тяготят. Вот, к примеру, сейчас мне жуть как интересно, что же там у них такого случилось. Поэтому, быстро собравшись, я забрался на вынырнувший из недр подвала электроцикл и, настроив навигатор, помчался по улицам Женевы на помощь злобному гоблину.

И все-таки езда на двух колесах – это нечто особенное, не сравнимое с покатушками в глухой железной коробке. Да, кому-то, может быть, и не хватало бы глухого рокота бензинового двигателя, а вот мне этот чуть свистящий шелест, который с легкостью перебивал даже шум ветра, обтекающий шлем, нравился больше. Скорость пьянила, постоянно приходилось одергивать себя и сбавлять обороты, потому что езда по улицам Серого города – это все-таки не гонки по раздолбанному асфальту в Черной Женеве. Там уж точно не собьешь зазевавшегося пешехода, разве что морлока, но тут уже не пешеход пострадает, а мотоциклист, причем дважды. Первый – в момент столкновения, а второй и последний в своей жизни – когда оставшуюся безлошадной жертву начнут рвать на части и жрать.

Я невольно вздрогнул, вспоминая, как морлок ухватил меня за ногу во время скоростного ползанья по узкому техническому лазу. Нет уж, лучше я буду скучно ехать, притормаживая в нужных местах и пропуская идущих по зебре пешеходов, чем навернусь в заброшке, где кроме морлоков обитают лишь бандиты. Причем неизвестно, кто из них опаснее.

Адреналина в моей жизни и без этого предостаточно, особенно из-за одного гоблина, на встречу с которым я сейчас и мчусь. И ведь, что самое обидное, за мою помощь жандармерия не платит ни сантима. Однажды я заикнулся о вознаграждении и услышал в ответ ехидное предложение выписать мне благодарственную грамоту. Эта мерзкая жаба даже не стала напоминать о возможности вступить в штат, от которой я отбрыкивался всеми правдами и неправдами. Впрочем, жалуюсь я чисто для проформы. Выгоды от сотрудничества с Секатором намного больше, чем неудобств и даже рисков при выполнении его слабо завуалированных под просьбы приказов.

Размышляя о вселенской несправедливости, я и добрался до указанной гоблином точки на карте и с удивлением понял, что группа из десятка жандармских машин плюс кабриолет Бисквита, мини-фургончик Тик-туна и магокар Иваныча замерли у причала речного порта. А вокруг раскинулась территория китайского анклава, что тоже не вызывает у меня особой радости. Впрочем, мои приключения на одной из баз триады уже в далеком прошлом, и просто так, исключительно из мстительности, задирать ближника самого Секатора никто не станет. Да и у меня самого уже далеко не самая невинная репутация – придуманное Косарем и подтвержденное реальностью прозвище Псих, а также выданное вождем всех орков имя Рохур-хатар известны многим и заставляют задуматься, перед тем как задирать странного чудака в нелепой одежке.

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 9 >>
На страницу:
3 из 9