Россия в огне. Трагедия 1941-го

6 сентября она обратилась к Французскому правительству с Нотой. В ней содержалась настойчивая просьба начать активные действия на сухопутном фронте, провести бомбардировку германской территории.

Франция пообещала провести широкомасштабный воздушный удар, но слова разошлись с делом. В правительстве сильно опасались ответных бомбардировок.

Тем временем успех немецких войск был налицо. К седьмому сентября Варшаву покинули, президент Мосцицкий, правительство, и главнокомандующий Рыдз-Смиглы.

В СССР внимательно наблюдали за событиями. На западных рубежах все пришло в движение. 2 сентября, на советско-польской границе был введен усиленный режим охраны. 3 сентября было объявлено о задержке увольнения на 1месяц, красноармейцам, служившим в западных округах. 7 сентября под видом больших учебных сборов (БУС) началась скрытая мобилизация. В БУС приняло участие 93 стрелковых и 12 кавалерийских дивизий, 4 кавалерийских и 3 танковых корпуса. Помимо этого были задействованы 24 танковые и 3 мотострелковые бригады. Общая численность группировки перевалила 2600 тыс. человек.[56 - Мельтюхов М. «Упущенный шанс Сталина». М. 2000 с. 110.]

8 сентября в Москве получили по линии МИД сообщение из Берлина о взятии Варшавы. Трудно сказать, была ли это провокация со стороны немцев, или они сами стали жертвой доклада поступившего от командира 4-й танковой армии. Молотов послал Германскому правительству поздравительную телеграмму и заверил в скором выступлении войск Красной Армии.

Войска, сосредоточенные на границе получили директиву о начале военных действий с 12 сентября. Планировалось осуществить молниеносные удары с выходом на линию разграничения определенную секретным протоколом между Германией и СССР.

Неожиданно выяснилось, что гарнизон Варшавы и не думал сдаваться так быстро. Напротив, поступили непроверенные сведения о массовом выходе французских войск к линии Зигфрида. В советском руководстве возникло замешательство. Полетели в войска приказы об отмене намеченных сроков выступления.

Молотов, через Шуленбурга, передал в Берлин извинения и послание об отсрочке, так как войска не готовы в полной мере, и были застигнуты врасплох, в связи с быстрыми успехами вермахта.

Тонкая лесть и трусость Сталина, не ускользнули от внимания Гитлера. «Хитрый кавказец», решил сделать паузу.

14 сентября Молотов по поручению вождя, отбросив дипломатические штучки, прямо заявил германскому послу Шуленбургу, что войска готовы, но необходимо падение столицы Польши – Варшавы. Без этого, мотивировка, о распаде польского государства, и защите украинских и белорусских меньшинств выглядит преждевременной.

Но15 сентября был захвачен Брест, отнесенный к советской зоне оккупации по секретным соглашениям, 16 сентября немецкие войска, взяли Белосток и вышли на линию Самбор – Львов – Владимир-Волынский – Замосць. 17 сентября пала Влодава. К 17 сентября польское правительство в спешке покинуло страну и устремилось в Румынию, ведя переговоры с Францией о политическом убежище.

Поздним вечером 16 сентября, практически ночью Шуленбург был срочно вызван в Кремль. Сталин понимал – тянуть дальше опасно. По сообщениям немецкого радио и других источников, часть территории, которая должна была отойти в сферу влияния СССР, уже была занята немцами. Германские войска, опьяненные успехами и легкими победами, жаждали новых триумфальных шествий. Им было трудно удержаться от дальнейшей экспансии. А Варшава держалась.

В советском руководстве пришли к мнению, что на дипломатическом уровне вчистую, эту партию сыграть, уже видимо невозможно. Гитлер, или его генералы при попустительстве высших структур вермахта, не остановятся на линии разграничения и займут всю Польшу. Сталин, поборов, терзавшие его в последние дни сомнения, заявил о том, что советские войска утром в 6—00 17 сентября перейдут границу с Польшей.

После уведомления послов иностранных государств и заявления Молотова по радио о вступлении СССР в Польшу… 17 сентября в мире растерялись от неожиданности. Пожалуй, больше всех поразила эта новость поляков. На границе с Советским Союзом не держались контингенты регулярных войск, и кроме пограничной охраны ничего нельзя было противопоставить хлынувшим на запад войскам.

Так как к тому времени правительство Польши уже покинуло страну, командующий Рыдз-Смыглы отдал приказ, смысл которого заключался в отказе от вооруженной борьбы с «Советами», в случае если последние не будут предпринимать попыток, разоружить польские подразделения. Может быть, у него теплилась слабая надежда, на возможное столкновение Германии и России. Три страны три армии,… что не бывает, а может, просто хотел сберечь своих солдат. Войскам предписывалось без боев с русскими, продвигаться к границам Румынии и Венгрии.

Из группировки, которая была задействована в Больших учебных сборах, участие в польском походе приняли 3, 11, 10, 4 армии и 23-й стрелковый корпус в составе Белорусского фронта; 5, 6, 12 армии в составе Украинского фронта. В составе обоих фронтов насчитывалось 617588 бойцов, 4959 орудий и минометов, 4733 танка.

Несмотря на приказ главнокомандующего Рыдз-Смыгла, часть поляков оказывали сопротивление красноармейцам пытающимся захватить польские города. Бои разгорелись 19 сентября за Вильно [Вильнюс], 21 сентября за Гродно. В этот же день 60-я стрелковая дивизия с трудом, после упорных боев прорвала Сарненский укрепленный район и заняла г. Сарны.

Перейдя Рубикон, вождь не на шутку забеспокоился о «дележе пирога» и уже 18 сентября заявил Шуленбургу: «…у советской стороны есть определенные сомнения относительно того, будет ли германское верховное командование придерживаться московского соглашения и вернется ли на линию, которая была определена в Москве?» Шуленбург заверил в верности принятых на себя Германией обязательств. На что Сталин, подумав, мудро возразил: «…он не сомневается в добрых намерениях германского правительства. Его беспокойство было основано на том хорошо известном факте, что все военные ненавидят возвращать захваченные территории»[57 - Мельтюхов М. «Упущенный шанс Сталина». М. 2000 с. 121.]

В этом был весь Сталин, человек, расчетливый осторожный и больше всего боящийся быть втянутым помимо его воли в вооруженный конфликт. Боязнь провокаций, несанкционированных действий со стороны немецких генералов у него жила постоянно. Он понимал, как просто может возникнуть конфликт между немцами и русскими и как трудно его будет погасить. Очевидно, что в случае отсутствия положительного ответа из Берлина, или уклончивой позиции, Сталину пришлось бы ограничиться в своих притязаниях тем, что успели захватить. Обостряться с немцами из-за дележа территорий он вряд ли бы рискнул. То, что у немцев были планы, кое-что прихватить лишнего, подтверждается их действиями на уровне войск и высших военных.

Львов относился к советской зоне оккупации. Несмотря на это 12 сентября войска вермахта подошли к городу и к 18 сентября окружили его с трех сторон – с севера, запада и юга.

19 сентября ночью, передовые отряды 24-й танковой бригады Красной Армии, неожиданно выдвинулись к городу с востока, и сделали попытку захвата его сходу. Вступление в город танковых частей с тыла, привело в замешательство обороняющихся. Около 8—00 приняв немецкие части за польские формирования, воины бригады вступили в боевое столкновение с немцами. Пока не разобрались, дошло до жертв. С обеих сторон были убитые и раненые, было потеряно несколько единиц бронетехники, артиллерийских орудий. Спор за то чьи войска войдут во Львов, обострялся. Обе стороны требовали отвести части от города и не мешать штурму. Наконец 20 сентября, немцы ретировались. 22 сентября после двухдневных переговоров и оттяжек, польский гарнизон, сдался без боя русским.

И, тем не менее, начальник оперативного отдела вермахта Варлимонт, в беседе с исполняющим обязанности военного атташе в Германии показал карту раздела территорий, на которой Львов входил в немецкую зону оккупации. Путем дипломатических ходов, предпринятых со стороны Молотова и консультаций, осуществленных через Шуленбурга, удалось свести данный инцидент к недоразумению, и Львов остался в сфере влияния СССР.

О планах по захвату восточных территорий Польши и недовольстве среди военных, когда захваченные земли пришлось отдавать, вспоминает и Гудериан:

«Командующий 4-й армией приказал 19-му армейскому корпусу продвигаться одной дивизией на юг, другой на восток к Кобрину, третьей – на северо-восток к Белостоку. … Появление русских избавило нас от необходимости выполнять этот приказ.

В качестве вестника приближения русских, прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточнее демаркационной линии должен был оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По-видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный…

Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их было невозможно эвакуировать в столь короткое время».[58 - Гудериан. Г. «Воспоминания солдата» Смоленск 1999.С. 112.]

Наверно все военные одинаковы. Прав был Сталин. Наши военные, как свидетельствуют документы Российского военного государственного архива, забирая под свой контроль, оставляемые немцами территории, умудрялись оставаться недовольными и проявляли завидную активность:

«2 октября командующий Белорусским фронтом Ковалев отправил в Москву следующую телеграмму: «Установленная граница по р. Буг у г. Брест-Литовска крайне не выгодна для нас по следующим причинам: город Брест границей делится на две части – западный обвод фортов достается немцам. При близости границы, невозможно использовать богатейший казарменный фонд в г. Бресте. Железнодорожный узел и сам город будут находиться в сфере пулеметного огня; переправы на р. Буг не будут прикрыты необходимой территорией. Замечательный аэродром у Малашевичи достанется немцам. Командующий фронтом просит пересмотреть границу в районе Брест-Литовска, оставив за СССР часть территории на западном берегу реки. На следующий день из Москвы пришел ответ, что «Граница у Бреста установлена соглашением, и менять ее невозможно».

Казалось бы, все этим сказано. Но инициатива снизу вдруг нашла нестандартное продолжение. Чтобы сохранить за собой всю Брестскую крепость, советские войска запрудили Буг и взорвали перемычки крепостного рва. В итоге вода пошла по обводному каналу перед Тереспольским укреплением, и этот канал советский представитель выдал немцам за русло р. Буг, по которому и была проведена граница».[59 - Мельтюхов М. «Упущенный шанс Сталина». М. 2000 с. 131—132.]

К концу сентября, военные действия были прекращены. Польская армия потеряла 66,3 тыс. убитыми, 133,7 ранеными. Около 420 тыс. попали в плен. Потери немцев составили 16343тыс. убитыми, 30,3 тыс. ранеными, 3,4 тыс. пропавшими без вести.[60 - История второй мировой войны» М. 1974. Т.3. С.31.] Красная Армия потеряла: 795 убитых, 59 пропало без вести, 2019 раненых.[61 - Мельтюхов М. «Упущенный шанс Сталина». М. 2000 с. 132.] Тем не менее, с советской стороны называть захват польских территорий «Польским походом» было лукавством. Войска участвовали в выдвижении, развертывании, военных действиях. Они получили реальный боевой опыт, в преодолении укрепленных рубежей, отрабатывали взаимодействие родов войск. Были выявлены пробелы в области снабжения и связи, которые пришлось устранять.

Немцам удалось больше. В польской кампании им впервые представилась возможность проверить на практике военные положения, которые до этого разрабатывались в головах немецких генералов и тиши кабинетов генерального штаба. Сжатый тисками Версальских ограничений германский офицерский корпус вынужден был искать решения, способные малым числом решать грандиозные задачи. Только применением новой стратегии и тактики, передовых способов вождения войск и их взаимодействия, можно было компенсировать недостающую численность. После прихода Гитлера, когда версальские ограничения в области вооружений и численности армии были сняты, эти идеи не утратили своей актуальности.

При подготовке вторжения, немецким генеральным штабом было решено свести все танковые силы в 5-ть танковых корпусов. Один корпус – 2 танковые дивизии, танковая группа Кемпфа и две мотопехотные дивизии – должен был действовать во взаимодействии с группой армий «Север». Оставшиеся четыре в составе 4-х танковых, 4-х подвижных и 2-х мотопехотных дивизий – осуществляли операции, сообразуясь с задачами, поставленными для группы армий «Юг».[62 - Манштейн Э. Ф. «Утерянные победы» Смоленск 1999. С. 34.]

Тревог и сомнений, как покажут себя на практике новые идеи, было немало. От того, как покажут себя войска, зависел их будущий состав и применение.

«Фронтовик знает о том огромном напряжении, которое связано с началом наступления.… – Вспоминает об этом времени Э. Манштейн. – Оправдают ли наши ожидания войска, на подготовку которых мы положили столько сил и труда, но, правда, в слишком короткий промежуток времени? Оправдают ли в первую очередь крупные танковые соединения, организация и использование которых представляли собой нечто совершенно новое, надежды, возлагавшиеся на них их создателем, генералом Гудерианом, и вместе с ним всеми нами?»[63 - Манштейн Э. Ф. «Утерянные победы» Смоленск 1999. С. 46.]

Говоря об успехе немцев, нельзя не сказать, что численное преимущество в этой войне было заведомо на стороне немцев. В составе вооруженных сил было:

Таблица 2 Военное соотношение Германии и Польши

Глянув на таблицу можно увидеть, что в польской армии не было ни одного крупного танкового подразделения. Ни одной танковой дивизии, ни одной моторизованной. Другими словами не было кулака, который можно было оперативно перебросить на угрожающее направление, попытаться перехватить инициативу, стабилизировать положение, с тем, что бы провести необходимую перегруппировку сил.

Командование польской армии, совершило ошибку, вытянув по периметру границы основные силы. Польская армия могла, используя водные преграды – реки Бебжа, Нарев, Висла, Сан, имея резервы в глубине обороны, лучше построить оборонительные порядки.

Поражение поражению рознь. Немецкие бронетанковые корпуса не встретили серьезного сопротивления. Как говорится: «Побежденные и на этот раз, внесли свою лепту в дело победы, одержанной противником». Прорвав на главных направлениях линейную оборону, немцы быстро начали вводить в образовавшиеся разрывы подвижные войска. Пехотные дивизии следовали следом, эшелонируя порядки устремившихся вглубь обороны танковых и мотострелковых частей. Динамика продвижения была такой, что они опережали выход польских резервов и построение обороны. Поляки не успевали занять выгодных позиций. Немецкая авиация, господствующая в воздухе препятствовала этому. Их зачастую успевали разбивать на марше, в процессе движения и по частям.

«Германской армии, – как хвастливо пишет Манштейн, – удалось с помощью новых средств борьбы овладеть подлинным искусством ведения маневренной войны…

Важную роль в достижении высоких темпов проведения кампании сыграли новые принципы использования самостоятельно действующих танковых соединений и поддержка авиации обладавшей подавляющим превосходством.

Самым важным, однако, было то, что тот маленький рейхсвер, на которые многие в свое время смотрели сверху вниз, сумел после поражения во время Первой мировой войны оживить великие немецкие традиции в области обучения и вождения войск»[64 - Манштейн Э. Ф. «Утерянные победы» Смоленск 1999. С. 68—69.]

В этих заявлениях Манштейна, приходится признать, было много верного, что и в последствии не раз приводило германские вооруженные силы к победе.

Проверив на практике, теоретические выкладки, немцы, на основании польского опыта, внесли лишь небольшие изменения в структуру войск. Наиболее слабыми оказались легкие пехотные дивизии. При подготовке к западной кампании их было решено преобразовать в танковые и присвоить им номера с 6—9. Из моторизованных дивизий было изъято по одному пехотному полку.[65 - Гудериан Г. «Воспоминания солдата» Смоленск 1999. С. 121.] В основном опыт применения войск и особенно крупных танковых формирований был признан удачным, и в дальнейшем стояли задачи по совершенствованию и углублению его.

К противоположным выводам пришло на основании опыта польской кампании советское военное руководство.

Польский поход, в котором приняли участие танковые корпуса, показал, что такие большие организационные структуры плохо управляются. Корпуса имели в наличии разные типы танков и стрелково-пулеметные бригады, а также стрелково-пулеметные батальоны танковых бригад. Командование с трудом справлялось с обеспечением тыла, снабжением горючим (в частности 15 мехкорпус 19 сентября остался без топлива).[66 - Мельтюхов М. «Упущенный шанс Сталина». М. 2000 с. 119.] Поставленные задачи не выполнялись в назначенные сроки. Плохая управляемость и громоздкость управления, в меньшей степени сказывалась на не обремененных ничем танковых бригадах. Они действовали оперативно и были мобильней.

В высших эшелонах РККА созрело мнение расформировать громоздкую структуру танковых формирований. К 1939 году в Красной Армии существовало в наличии 4 танковых корпуса.

В то время как в Германии, связанной версальскими ограничениями, еще только бегали с фанерными танками, имитируя настоящий бой, в СССР уже было солидное количество танков. Одних Т-26 с 1931 по 1933 год было выпущено промышленностью 1627 шт. Создание мехкорпусов началось в начале тридцатых.

Осенью 1932 года на базе 45-й механизированной бригады Киевского военного округа, был сформирован 45-й механизированный корпус. В его состав входили – стрелково-пулеметная и две механизированные бригады, а так же зенитно-артиллерийский дивизион. По штату ему полагалось иметь 500 танков, 215 бронемашин, 60 орудий, и около 200 единиц автотранспорта. Он стал первым, но далеко не последним.

В том же году приступили на базе 11-й стрелковой дивизии Ленинградского округа, к созданию 11-го мехкорпуса. Спустя два года, создали еще два механизированных корпуса: 7-й в Ленинградском и 5-й в Московском военных округах.