Город-призрак

– Подумайте, Мадам Аврора, хорошенько, у вас есть еще время. Вы можете расторгнуть наш договор. Я не буду на Вас в обиде. Наоборот, я порадуюсь, потому что окажется, что Вы более благоразумны, чем предполагал я, и ваши близкие. Правда, нельзя не признать, что они не всегда объективны. Но то, как вы располагаете своей жизнью и то, как Вы принимаете решения, без оглядки на фатум, всегда восхищало и немного пугало меня. Я также не могу причислить себя к слабым личностям, но я всегда принимал данное мне свыше и старался не роптать и в этом я видел свою силу.

– Маркиз, вы себе льстите. Как же тогда вы объясните ваши необыкновенные способности. Да просто мужскую силу. Неужели только вашей покорностью судьбе? Вы не искренни, вы лукавите. Я не хочу спорить с Вами. Но мне казалось, что вы лучше других должны понять мое желание увидеть что-то недоступное нам и потому особенно желанное и, наконец, помириться с собой.

– Мадам, я не так романтичен как Вы и не ожидал бы увидеть что-нибудь сверхъестественное, даже через несколько веков. Может быть, Вы увидите какие то необычайные новинки: волшебные зеркала, говорящие ящики, механических лошадей. Но неужели это так привлекает Вас? В чем я совершенно уверен, и думаю, Вы также, как и я, уверены в этом, люди не изменятся сколь-нибудь заметным образом. Конечно, интересно просто посмотреть на их быт, на одежду, например. Убедиться или разувериться в том, поймут ли они Вас, Мадам, надевшей мужской костюм, непонятно зачем. Ведь вы так женственны и естественны в женском наряде. Хотя нужно признать, – маркиз прищурился – Вам он идет также, а может быть даже немного больше, чем женский, – с удивлением закончил он.

Первый раз за время их беседы он внимательно оглядел ее с головы до ног. По выражению лица было понятно, что он доволен осмотром. Аврора заметила его откровенный взгляд и подумала, что самое время перейти в наступление, пока интерес маркиза, учитывая его известную репутацию, не стал ярко выраженным.

– Дорогой маркиз, я все продумала тщательным образом, прежде чем прийти к Вам. Вы же понимаете, что мною движет не только простое любопытство, а вполне понятное желание рассказать нашим современникам о том, что их ждет, вернуть им надежду и облегчить их жизнь. Я почти уверена в том, что будущее прекрасно, чтобы не говорили разные прорицатели, в частности Нострадамус, которому все время виделся конец света.

– Я знаю какая вы оптимистка и насколько ваше восприятие мира разнится с восприятием брюзжащих и вечно всем недовольных артистов, совершенно утративших радость жизни и воспевающих смерть исключительно из-за того, что их замучила подагра или плохое пищеварение. Я помню гравюру Гольбейна, вызвавшую у вас особенное раздражение. И прекрасный ответ, который Вы ему дали. Вы пышете энергией и силой. Вы, как прекрасная птица Феникс, все время возрождаетесь из пепла.

– Маркиз, ваши намеки на мою личную жизнь, по-моему, неуместны. – Аврора сделала вид, что сердится.

– Ну что Вы, Мадам, разве я мог бы себе позволить. Я имел в виду совершенно другое, – он сделал неопределенный жест рукой, не придумав ничего вразумительного. – Предположим, все пройдет удачно и вам удастся, преодолев толщу времен и громадное расстояние, оказаться там, где вы жаждете, но послушайте, обратно еще никто не возвращался. Поймите, упрямая женщина, что даже если у меня есть косвенные доказательства того, что несколько человек, – он сделал паузу и облизал пересохшие губы, – отправленные мною в прошлое и до сих пор не вернувшиеся, остались там по доброй воле и чувствуют себя там гораздо лучше, чем здесь, и потому не возвращаются, все равно, прямых доказательств у меня нет. Они не вернулись! Хотя получили подробные инструкции, что нужно сделать, чтобы вернуться в свое время. – Спокойный и любезный маркиз перешел на крик. – И вы хотите большего, чем они! Будущего! Вы знали к кому прийти. Я ведь не прошу у Вас вашу бессмертную душу, а просто жалкий презренный металл, без которого, увы, никак не прожить. Это небезопасное путешествие похоже на смерть. Никто не возвращался с той стороны Стикса. Может кто-то попадает в райские кущи. Но ведь никто не скажет Вам с уверенностью, потому что обратно не вернулся ни один смертный.

– Маркиз, а как же воскресший Лазарь, вернувшийся из царства Аида, Орфей?

У Маркиза вырвался смешок, похожий на икоту:

– Мадам, несмотря на мой почтенный возраст, я никак не мог с ними встречаться. Помилуйте, я был уверен в том, что Вы реально смотрите на жизнь и не верите в потусторонний мир, всяких там воскресших, вампиров…

– А ваша деятельность? К каким силам прибегаете Вы, чтобы перенести того же смертного в прошлое или будущее? Или вы такой же шарлатан, как ярмарочный фокусник.

– Я вовсе не собираюсь оправдываться и что-то объяснять. Хочу заметить, Мадам, что я Вас к себе не звал, напротив, я пытаюсь отговорить Вас от безрассудного поступка..

Аврора прошлась по комнате, сжимая руки.

– Если следовать вашей логике, то это не просто похоже на смерть, это как раз смерть и есть. И под видом увлекательного путешествия Вы предлагаете наивным простакам средство, избавляющее их от всех земных забот, т.е. отправляете их, как Вы выражаетесь, в прошлое, к праотцам.

Зрачки Авроры расширились. Она остановилась напротив маркиза, пристально вглядываясь в него.

– Ваши обвинения безосновательны. Я никого не отправлял на тот свет. Вы же сами присутствовали на одном из опытов и имели возможность убедиться в том, что человек исчез. Физическое тело исчезло. И потом, вы же видите, я не получаю после них каких-либо материальных благ. Все имущество переходит их близким родственникам. Ту не слишком обременительную плату, которую я беру с них, они вносят до опыта.

– Да, именно поэтому я пришла к Вам. Но теперь я начинаю во всем сомневаться. Вы могли все подстроить. Хотя, в самом деле, я не вижу в этом никакого смысла. Аврора застыла в нерешительности.

Маркиз тяжело дышал, стали заметны морщинки у глаз, резче обозначились складки у рта, взгляд стал жестче.

– Вас никто не звал, и закончим на этом. Вы утомили меня, Мадам. Я рад, что все окончилось ничем. И здравый рассудок возобладал над вашими авантюрными наклонностями.

Любезность и светскость, свойственные ему в обращении с дамами, уступили место холодному расчету. Часы в соседней комнате пробили два раза. Он вспомнил о встрече, назначенной им накануне. Ему предстояло свидание с молоденькой девушкой, попавшей в затруднительное положение. Маркиз усмехнулся, радуясь возможности в простоте, без всяких сложностей, получить наслаждение.

Аврора колебалась. В какой-то момент у нее появилось чувство, будто она зависла над бездной.

– Нет, я еще не отказалась от мысли проникнуть в будущее. Мне просто нужно подумать.

Маркиз поднялся, всем видом давая понять, что он занят и не может уделить Авроре больше ни одной минуты своего драгоценного времени.

Авроре ничего не оставалось, как ретироваться.

Аврора

Аврора вышла на улицу. Вдохнула любимый осенний запах прелой листвы. Поглядела на небо, местами затянутое тучами, и прибавила шаг. Она шла по бульвару, любимому месту прогулок горожан. Земля, насколько мог охватить взгляд, была усеяна листвой. Листья были разных цветов и оттенков. Багровые, охряные, с зелеными прожилками, уже тронутые тлением и нарядные, совсем новенькие, красивой формы. Деревья, одетые в такой же роскошный наряд, стояли, красуясь, друг перед другом. Почему осень так неповторимо красива, все это богатство, выставленное напоказ, перед тем как наступит нищета холодных ветров, моросящих дождей, затянутого неба, голых деревьев? Природа – самая близкая подружка Авроры, никогда не отвечала на этот вопрос, задаваемый Авророй каждую осень. Она лукаво улыбалась, подарив несколько солнечных дней в конце сентября, и только иногда, Авроре становилось жутко и безысходно от наступающего, неотвратимого, как судьба, холода.

Впрочем, ей грех было жаловаться на судьбу. Она всегда была благосклонна к ней. Вернее Аврора не позволяла судьбе взять верх. Это она сама, Аврора, вершила свою судьбу, так во всяком случае представлялось ей и окружающим людям. Неудачный брак не стал помехой ее счастью. Она смогла стать свободной, не для того, чтобы замкнуться в бесплодной и скучной повседневности. Она была свободна во всем: в своем творчестве, в выборе друзей, в выборе мужчин. Авроре удалось поменять взгляд современников на женщину. Она была женщиной, которая позволяла себе совершать поступки и при этом оставаться женщиной.

Навстречу ей по аллее шел, улыбаясь своим мыслям, мужчина в длинном пальто, цвета каштана, в каком-то немыслимо красивом шелковом шарфе, узором и цветом, напоминавшем все ту же осень. Аврора машинально отметила про себя элегантность и приятную улыбку незнакомца. Она спешила, ей нужно было привести в порядок свои бумаги, и не только. Авантюра, в которую она стремилась, с присущим ей темпераментом, была настолько необычной, что Авроре захотелось побыть в тиши и решить, в самом ли деле она хочет этого? У нее внезапно, из-за каприза маркиза и из-за собственных возникших сомнений, появилась возможность отказаться от рискованного эксперимента.

– Неужели маркиз, под маской любезного кавалера, скрывает страсть убивать себе подобных? И каким образом ему удается сделать так, чтобы родственники и близкие исчезнувших людей не обращались в полицию и не предъявляли ему претензий? Но, может быть, ее страхи лишены оснований. Она же видела своими глазами как господин Н, согласившийся на эксперимент, растворился в воздухе и более не появлялся. Если бы удалось встретить вернувшегося оттуда, все колебания разом бы прекратились.

У Авроры возникали все новые и новые вопросы, которые она решила задать при встрече маркизу.

В задумчивости она дошла до высокого трехэтажного особняка. Ее квартира находилась во втором этаже. Войдя в подъезд, она кивнула консьержке и быстро поднялась к себе. Дверь открыла служанка, с улыбчивым личиком. Она помогла Авроре снять манто, расшнуровать ботинки. Аврора не была настроена слушать нескончаемый монолог своей милой Лизы и отпустила ее сразу же. Она вошла в комнату, интерьер которой никак нельзя было бы назвать женским. Одна стена была занята библиотекой, в углу на высоком столике лежали хлысты и коробка сигар. Рядом стояла китайская фарфоровая ваза, в которой пламенели осенние листья. На полу лежал толстый персидский ковер с прихотливым рисунком, в бирюзовых тонах. На одной из стен также висел ковер с низким ворсом и узором, напоминавшим китайские иероглифы, на ковре висело оружие: от кривых турецких ятаганов до заостренных с трехгранным клинком кинжалов. Она подошла к камину, взглянула на часы, стоявшие на мраморе каминной доски. Часы пробили три раза. Фигурка кавалера под циферблатом сделала поклон сидевшей перед ним даме. Аврора уселась в глубокое кресло обитое мягким бархатом. Через некоторое время голова ее склонилась набок. Она забылась сном.

Сон Авроры

Она шла по почти такому же бульвару, что и полчаса тому назад. По пути ей встретилось большое панно, установленное на высоком столбе. На нем была изображена монахиня, напомнившая ей настоятельницу монастыря бенедиктинок. Подпись под изображением монахини гласила «Будьте благоразумны». Аврора подумала, что именно это изречение как нельзя больше подходило для смутного и тревожного состояния ее души. Навстречу ей шел тот же незнакомец в шелковом плаще. Он улыбался, немного грустно. Внезапно поравнявшись с Авророй, остановился, снял шляпу:

– Мадам, какая встреча, кто бы мог подумать? Я слышал, что вы были в Париже и вот иду по нашему с Вами любимому бульвару, и встречаю Вас здесь. Каким ветром занесло Вас в нашу глушь и невежество, из, как сейчас выражаются, «цивилизованной» страны? Я надеюсь, что Вы недолго пробудете здесь. Конечно, поймите меня правильно, мое единственное и самое горячее желание видеть Вас, говорить с Вами. Но для вашего же блага, было бы лучше, наверное, если бы Вы уехали обратно. Хотя никогда не знаешь, где благо, а где зло….

– Мой бог, я сразу не признала Вас. Вы стали еще элегантнее. Ваш шейный платок цвета осени поразил мое воображение настолько, что я не обратила должного внимания на его владельца. Вы не представляете как я рада встрече с Вами. И не говорите, что вы очень заняты, спешите на очередную репетицию вашего дивного оркестра. Я не приму никаких отговорок. Я хочу прогуляться с Вами по осеннему городу и насладиться беседой с Вами. Согласитесь, не так уж часто выпадает такая удача. Приехать домой и сразу же встретить того, с кем давно уже хотелось встретиться. Пойдемте.

– Хорошо, Вам не нужно было меня уговаривать, я и сам хотел Вам это предложить. Я только предупрежу своих коллег, чтобы они не ждали меня сегодня.

Он вытащил из кармана маленькую, блестящую, серебристую, почти плоскую коробочку, открыл переднюю крышку, потыкал пальцами, потом поднес одним краем к уху, а другим ко рту и заговорил.

– Да, начинайте без меня. Нет, никак не получается. Не могу. Не забудьте повторить коду. Ну все, привет.

Аврора с изумлением смотрела на него, лихорадочно пытаясь понять, с кем и каким образом он разговаривает. Одновременно она старалась скрыть свое замешательство, догадываясь, что загадочный предмет, вероятно, будет не единственным неизвестным ей предметом.

– И вы уверены, что они вас послушают? Что услышат?

– Что Вы хотите сказать, мадам, было бы странно, если бы они меня не услышали. Мои музыканты слышат, даже когда я говорю очень тихо. А Вам известно, – тут он понизил голос и посмотрел на нее, – что когда я сержусь или волнуюсь, я говорю очень тихо. На то они и музыканты, тут он рассмеялся, чтобы все слышать. Вот Паганини, говорят, слышал то, что тихим голосом говорили за стеной. Хотя, Бетховен оглох, это не помешало ему творить.

– А Шопен говорил мне, – Аврора хотела что-то добавить, но осеклась.

Музыкант странно посмотрел на нее.

– Какая вы однако фантазерка.

– У меня сегодня странное настроение, не обращайте на меня внимания. Я будто бы раздваиваюсь. Только мгновение назад меня смутил предмет, который Вы вытащили из кармана, и потому я задала Вам этот странный вопрос. Сейчас затмение прошло, и я понимаю, что это обычный мобильный телефон. Я, Наталья, знакома с Вами с детства, знаю, что вы музыкант от Бога, но представьте себе, я даже не помню как Вас зовут.

– А Вы не забыли, что я играю на альте?

– Нет и потому буду звать Вас Альтист, я помню многое, а сейчас мне кажется, что помню то, чего со мной никак не могло происходить. Например, что я была знакома с Шопеном.

– Может вы еще скажете, что были знакомы с абстракционистами? Сейчас здесь выставка, в которой они были заявлены, и я никак не могу выбрать время, чтобы посмотреть их. Не хотите мне составить компанию?

– С удовольствием.