Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны (сборник)

– Помню.

– Ну так вот, эти два матроса были доставлены мне самим доном Торибио Морено.

– Доном Торибио Морено?

– Да, так зовут мексиканца.

– Ага! Очень хорошо! Продолжайте.

– Представьте себе, этот дон Торибио Морено ждал свою шхуну «Санта-Каталина» из Веракруса. На шхуне было всего семь человек, включая и капитана. Так вот, мексиканец так ловко подстроил дело, что при подходе к картахенскому рейду потонули четыре матроса и сам капитан. Дон Торибио Морено сам приехал на шхуну с новым экипажем немного спустя после этого рокового случая, но два матроса, оставшихся в живых, были охвачены ужасом от всего, что произошло на их глазах, и во что бы то ни стало хотели покинуть шхуну. В это самое время я выходил в море. Сеньор Морено, который, вероятно, ничего больше не желал, как только избавиться от нежелательных свидетелей, предложил мне взять их на бриг, на что я согласился.

– И теперь они у вас?

– А то как же! Им это темное дело известно во всех подробностях. Только одного я не пойму: какая выгода может быть дону Торибио Морено в этом потоплении?

– Я дознаюсь, – пробормотал себе под нос флибустьер. – Хотите уступить мне этих двух людей, капитан? – спросил он громко. – Даю слово, что им не будет причинено вреда.

– Как вам угодно, любезный командир. Но позвольте узнать?..

– Любопытство, капитан, праздное любопытство! Вот вам пропуск, – прибавил он, подавая бумагу, на которой написал несколько слов и подписался внизу, – теперь пойдемте.

– Ах! Командир, – вскричал капитан, пряча драгоценный листок, – я, право, не сумею выразить…

– Полноте, мы старые друзья, и я не хочу, чтобы с вами случилось несчастье. Идемте же.

Они вышли на палубу.

Олоне в точности исполнил приказание командира: две самые большие лодки с брига были нагружены сундуками и всем имуществом экипажа. Сами матросы разместились в лодках с запасом воды, провизии и оружия. В лодку, которая была побольше и предназначалась для самого капитана, сложили его собственные вещи. Человек десять флибустьеров перешли на время на бриг, чтобы нести вахту.

Два испанских матроса с радостью приняли предложение Медвежонка и поспешно поднялись на борт фрегата.

Кроме личных сведений, которые командир экспедиции надеялся получить от них, эти двое своим знанием местности и порта могли быть весьма полезны для общего дела. Разумеется, флибустьеры поняли замысел начальника и с удовольствием отреагировали на пополнение экипажа.

Капитан дон Рамон де Ла Крус, простившись с капитаном Медвежонком Железная Голова и осыпав его благословениями, сошел в свою шлюпку, и две лодки помчались на всех парусах к острову Куба, берегов которого они должны были достигнуть менее чем за трое суток при наличии попутного ветра.

Медвежонок Железная Голова отобрал сто пятьдесят человек, которых перевел на бриг. Кроме того, он вооружил судно дюжиной восемнадцатифунтовых орудий, которые находились в трюме фрегата, и переименовал свой приз в «Бунтаря», назначив Олоне капитаном. Вслед за тем на обоих флибустьерских кораблях подняли паруса, и они устремились к Картахене.

Глава XII

Как донья Лилия полностью одобрила свою кузину

Когда двери залы затворились за доном Хосе Ривасом и его приятелем, донья Эльмина опустила голову, вздох вырвался из ее груди, и слезы тихо покатились по ее щекам. Донья Лилия тихо подошла, села на стул возле нее и нежно пожала ей руку.

– Бедная сестра! – прошептала она ласково.

Донья Эльмина не ответила, она сидела, неподвижная и грустная, устремив в пол погасший взгляд.

– Эльмина, милая, – продолжала девушка, целуя кузину в лоб, – не унывай, очнись, вооружись бодростью, не поддавайся отчаянию… Твое несчастье велико, но Господь велик в своей милости…

– Нет, Лилия! Нет, моя дорогая! И сам Господь не может спасти меня! Я в могучих когтях тигра, а тигр – неумолимый хищник, тебе это известно… Я должна умереть.

– Умереть? Ты?

– Да, Лилия, лучше смерть, чем страшная жертва, которой требует от меня отец.

– Тебя ли я слышу? Всего два часа назад не была ли ты исполнена твердости, отваги и надежды!

– Я надеялась, это правда, но на что – сама не знаю. Всегда надеешься, когда страдаешь. А я страдаю непереносимо, Лилия.

– Бедный милый друг, приди в себя, повторяю, не поддавайся горю. То, что произошло сейчас, не должно было тебя удивить, ведь ты все знала. Так ободрись же и вернемся к нашей беседе, прерванной так некстати. Докончи признание, на которое ты едва намекнула…

– Не настаивай, любезная Лилия, – с живостью перебила ее донья Эльмина, подняв голову, – все это – один только бред воспаленного воображения. Я погибла, я чувствую это. Ничто не удержит меня на краю пропасти, в которую я готова низринуться.

– Что за мысли, Эльмина! Умоляю тебя: ты должна мужаться и не поддаваться отчаянию.

– Мужаться! – горестно повторила Эльмина. – К чему вступать в безнадежную борьбу? Увы! Моя судьба решена безвозвратно.

– Кто знает! Разве не может случиться чего-нибудь необыкновенного?

– Не старайся, любезная Лилия, вселять в меня надежду, которой сама не имеешь, – возразила Эльмина, покачав головой.

– Полно, милая Эльмина. Забудь, если можешь, хоть на минуту свое горе, и попытайся отвлечься чем-нибудь. Поговорим душа в душу, открой мне тайну, которая гнетом лежит у тебя на сердце и которую ты упорно носишь одна, скрывая от всех.

Донья Эльмина задумалась, бледная улыбка мелькнула на ее губах, и наконец невыразимо грустно, голосом, в котором звучало глубокое смирение, она сказала:

– Впрочем, милая Лилия, я не вижу причины хранить секреты от тебя, моего единственного друга. Я сделаю признание, которого ты требуешь. Для него понадобятся всего два слова: я влюблена. Тот, в кого я влюблена, не знает о моем чувстве… Он далеко, очень далеко от меня. Никогда я не увижу его более. Мы едва знакомы, и даже если бы он полюбил меня, что невозможно, нашему союзу препятствуют такие неодолимые преграды, такая бездна разделяет нас, что я никогда не смогу принадлежать ему! Эта любовь – просто безумная мечта.

Донья Лилия выслушала кузину с величайшим вниманием, порой покачивая головой и очаровательно надувая губки.

– Эльмина, – шепнула она, когда та замолчала, – французы говорят, что слова «невозможно» в их языке не существует. Так почему бы не допустить этого и для испанского?

Донья Эльмина пристально поглядела на нее.

– С какой стати говоришь ты мне про французов? – спросила она слегка дрогнувшим голосом.

Донья Лилия улыбнулась:

– Французы – совсем не бездушные люди.

– Некоторые из них доказали нам это, – ответила Эльмина, подавив вздох.

Донья Лилия склонила голову к плечу кузины.

– Не знаю, заметила ли ты, – продолжала она, – но дон Торибио в нашем присутствии как будто прикидывается…

– Ни слова больше об этом человеке, – вскричала с живостью донья Эльмина, – умоляю тебя!

– Как хочешь, но пока он говорил с тобой, я пристально вглядывалась в него и, как и ты…