Шахматы с Машиной Страшного суда

«Согласно полученным разведывательным данным, противник на нашем театре военных действий ввел в бой радарную установку «Цимбелин» французского производ ства. В этой связи предписывается в срочном порядке собрать и передать в Главный штаб любую информацию, касающуюся указанного радара, для принятия мер по уничтожению его силами авиации».

Я поднял глаза от текста. Интересно, какое отношение этот радар имеет к артиллерии? Письмо продолжалось так:

«Характеристики радарной установки «Цимбелин».

Согласно имеющимся сведениям, этот радар является наиболее технически совершенным сред ством обнаружения артиллерийских орудий, минометов и ракет среднего радиуса действия, причем погрешность в его работе не превышает +/– 5 метров. От радара сведения передаются на линию огня противника, и наши орудия подвергаются прицельному подавлению. К сожалению, нет никаких фотографий установки, неизвестны также ее габариты. Косвенная информация указывает, что способ работы радара основан на обнаружении орудийных стволов в процессе их работы. Другими словами, радарная установка после нашего выстрела засекает движение снаряда, математическим методом вычисляет его траекторию и в точности определяет место, откуда был сделан выстрел.

Заключение:

Предписывается предпринять следующие меры:

Наблюдателям передового базирования установить местонахождение указанного радара.

Командирам артиллерийских подразделений после попадания под точный ответный огонь противника немедленно менять местоположение всей батареи».

Письмо было скреплено печатью и подписью Командующего Группы войск «Юг», а копии расписаны получателям, обозначенным лишь номерами.

Значит, я и Амир должны приклеиться к окулярам биноклей и выискивать радар. Но оставался важный вопрос…

– Господин майор! Поскольку нам неизвестны ни внешний вид, ни силуэт радара, ни его габариты, например, похож ли он на корабельный радар, который крутится над головой, или скорее на тарелку противовоздушных сил, а может, на что-то другое… Каким образом мы его найдем? Допустим, мы его даже видим, и он не замаскирован. На нем ведь не будет написано: «Дорогой наблюдатель! Это радар «Цимбелин»!»

– Что ж, наша работа по меньшей мере столь же трудна, как ваша, – ответил майор. – Следует менять положение всех орудий, согласно приказу. А после того, как найдут новое место и сделают окопы и насыпи капониров, после первого же выстрела радар их обнаружит. В любом случае…

– Хорошо. Согласен. Я передам ребятам…

– А куда вы так торопитесь? – спросил майор. – Я просил принести вам чаю.

– Нет, лучше мне поскорее ехать и начинать искать радар.

Ни в коем случае майор не должен был догадаться, что я сегодня кухонный работник и спешу надеть засаленный передник, чтобы поварешкой отмерять в миски бойцов баклажанный хореш.

Он подал мне руку. Я откозырял на прощанье. Офицеры были заняты разговором над картой. Опять я прошел через вестибюль и двор и, не взглянув на часового в будке, зашагал по улице. Моя окровавленная одежда наверняка всех, кто меня видел, повергала в шок.

Я миновал полные мусора баки. Собака всё еще была здесь. Но теперь она разлеглась в тени баков.

А возле колеса фургона я увидел скатерть, в которую был завернут хлеб! Она была раскрыта, и хлеб вытащен. Всё было ясно. Хлеб-то был в крови Парвиза!

Я поскорее вернул скатерть и хлеб в кузов. По крайней мере четыре лепешки были в красных пятнах крови. Хотя вся моя одежда была окровавлена, я все-таки старался руками не трогать эти пятна на лаваше. Эти лепешки я отделил от остальных и бросил их в мусорный бак. Они перевернулись в воздухе и, ударившись о край бака, упали на асфальт.

Собака пепельного цвета неспешно поднялась и, хромая, подошла к лепешкам. Ее правая лапа была покалечена, а на морде виднелась рана от осколка. Обнюхав лепешки, она начала с них слизывать кровь. Я содрогнулся, нужно было уезжать отсюда. Лучше бы я эти лепешки в реку кинул. Там, правда, они бы достались акулам…

Нужно было думать об обеих моих задачах. Доставить еду бойцам и начать искать радар. Первое мне делать не хотелось, но, раз уж так выпало, один раз сделаю. Второе – дуэль с артиллерией врага – меня очень привлекало, хотя я понимал, что шансы обнаружить то, внешний вид чего неизвестен, близки к нулю.

Я завел двигатель, тронулся и вскоре газанул, пригнув голову внутри кабины, чтобы так миновать зону риска. А риск для меня был в том, что майор и другие офицеры могли увидеть меня за рулем кухонного фургона.

«Помоги Бог расхлебать ту кашу, которую ты заварил, Парвиз!»

Глава 5

Амир спросил с тревогой:

– А что сделал Гасем?

– Гасем еще издали увидел, что в фургоне выбиты стекла и я за рулем, и сразу понял: что-то случилось. Он отправил Казема в госпиталь, на всякий случай. Ты давай, ешь! Мы с тобой по очереди будем дежурить – радар искать.

Амир едва притронулся к еде. Когда у нас кого-то ранило, ребята всегда так вели себя: по полчаса не могли есть. Словно это была наша вина, что вражеская артиллерия по-прежнему громила город. С Амиром у нас было полное взаимопонимание. По сравнению со мной он – толстяк, но по нефтекомбинату лазал всегда с большой ловкостью. Работали мы с ним посменно: ночь – он, ночь – я; кто-то из нас каждую ночь дежурил на берегу, засекая по вспышкам вражеские орудия.

– А с фургоном что будешь делать?

– Ничего! Хочу просить отца Джавада. Может, он примет фургон.

– Но ты же знаешь, что он не согласится, раз уж ушел с него.

Я развел руками.

«Друзья нас утешают, поистине…»

Амир, конечно, расстроился, что мотоцикл сломан. Сегодня была его очередь дежурить на берегу и засекать выстрелы, и без мотоцикла ему придется идти туда пешком. Если только он не поедет на чудо-машине Парвиза!

– Значит, майор не сказал, как он выглядит? Хотя бы предположительно… А так ищи что хочешь: там, за рекой, в пальмовых рощах, в тростниках что-нибудь да найдется.

– Этот господин майор, военная косточка, он этак по-офицерски команды дает. Но ты не расстраивайся: будем искать. Найдется так найдется. А нет – так мы документы с красной печатью не подписывали, пусть берут с нас объяснения.

Однако Амир, как всегда, оказался рассудительнее меня и подметил то, на что я во всей этой суматохе не обратил внимания.

Он со злостью заявил:

– Найдется так найдется? Ты как будто не понимаешь. Они нас обстреливают с того берега – снаряды, ракеты… Сколько мы труда положили, чтобы их засекать и давать им ответ – хоть из старых наших пушчонок…

– Правильно, и что дальше?

– Как «что дальше»? Они ведь привезли радар, который совершенно безошибочно находит каждое наше орудие после выстрела. И вот они стреляют, а для нас дать ответ – значит подвергнуть разгрому свои орудия и смерти – своих бойцов. Как же в таких условиях, под таким огнем – вообще защищать город?

Амир был прав. Раз уж майор, со всей своей военной фанаберией, взял себя в руки и отбросил все обиды и надменность, – значит, положение и впрямь серьезно.

– Ты меня прямо ошеломил, – продолжал Амир. – Пока орудие не выстрелит, радар не может его засечь. Так я понял? Удивительное дело. Это всё напоминает лягушку.

– Лягушку?

– Ну да.

– А при чем тут лягушка? – спросил я. – Какая связь?

– Связь есть. Я давно когда-то читал, что у лягушки двумерное зрение. У человека трехмерное, то есть он видит предмет реальнее. А лягушка нет. Вот, например, муха, вроде бы, ее пища, но если муха сидит неподвижно прямо перед глазами лягушки, та ее не заметит. Она часами может сидеть, а лягушка умирает с голода, но на муху не посягнет. Но если муха хоть немножко пошевелится, та ее мгновенно проглотит!

– Господин специалист по лягушкам! Значит, мы теперь – та муха, которая, чуть пошевелится – станет лакомым кусочком? Дай-ка я лучше переоденусь. С утра столько всего было – словно сто лет прошло…

Я начал расстегивать гимнастерку, а Амир ушел к кухонному фургону.