Яблоко транзита

Ответом ему стал пытливый, встраивающийся в новый расклад взгляд визави.

***

Каир, Город мертвых «Эль Карафа» (Некрополь), 17 мая 2021 г. 20.30

Ахмад Сахим, сотрудник представительства «Эль Аль» в Каире, то зажимал нос, то гасил ладонью рвотный рефлекс. Он – в заброшенном склепе, привычная реальность Города мертвых, облюбованного каирским дном и беднотой. Здесь, минутами ранее, он встречался с Хуссейном Тикри, своим агентом, бриллиантом в коллекции «Моссада», зав сектором по делам иностранцев египетской контрразведки. «Зов недр» Ахмаду гасить еще несколько минут, пока агент-уникум не растворится в трущобах, окаймляющих шестикилометровое кладбище.

Ахмад, израильский араб, с «трудовой книжкой» у «Моссада», как правило, соприкасается с Хуссейном в Городе мертвых по пятницам, получив по навигатору координаты очередного заброшенного склепа, на тот момент свободного от бездомных. Сегодня же понедельник…

Инициатор внепланового контакта – египтянин, на взгляд моссадовца, разжившийся секретом из премьер-лиги шпионских инфоповодов. Тема столь актуальна, что амбре от нечистот вскоре примялось зовом другого рода – профессионального долга. Оттого Ахмад стал пританцовывать, одновременно высматривая, насколько Хуссейн от склепа отдалился.

Наконец Ахмад пулей вылетел из шпионского блиндажа и устремился к городскому метро, сжимая в кармане электрошокер – то тут, то там мелькали субъекты местной популяции, подвигавшие позднего визитера быть начеку. Двадцатипятимиллионная агломерация Каира слыла зоной ограниченного правопорядка, но в Город мертвых, ее составную, закон заглядывал только с девяти до тринадцати в ипостаси отбывающих номер патрулей. Потому столь спорная в контексте личной безопасности, но мало контролируемая полицией территория и была отобрана «Моссадом» для явочных встреч с ценнейшим кротом.

К полуночи на IP, зарегистрированном в Баку, ушла шифровка, которая прежде чем оказаться у работодателей Ахмада в Тель-Авиве, совершила еще два перегона. По достижении же адресата текст шифровки столь возбудил дежурного аналитика «Моссада», что тот немедля переправил ее профильному замдиректора. Тот же, без оглядки на глухую ночь, ввел в курс дела главу ведомства Йоси Коэна. Впрочем, оба на тот момент в своих кабинетах бодрствовали, что не диво: с десятого мая весь силовой Израиль работал в особом режиме – шла война. Война нового, угрожающего основам страны формата – с элементами гражданской междоусобицы: параллельно интенсивным обстрелам из Газы, затолкавшим израильтян в бомбоубежища, восстало арабское меньшинство, по обыкновению, лояльное еврейскому государству; города со смешанным населением окунулись в стихию уличного насилия.

Отклик директора на доклад зама был краток: «Чувствовал, что с кукловодом сюжета что-то нечисто. В то время как внешне казалось, иранцы… Лучше бы они… Ладно, раскину мозгами, как Нетаньяху подать».

Глава 7

Синайский полуостров, приграничная территория между Египтом и сектором Газа

18 мая 2021 г. 11.00

В условной точке их экспедицию встретил угрюмый араб с несвойственным для его собратьев тяжелым немигающим взглядом – съежившись, Алекс, будто невзначай, осмотрел свой эскорт – Костю, сотрудника посольства, жилистого парня, смахивающего на легкоатлета, и Раслана, египтянина, доставившего их из Каира к границе с Газой, надо полагать, наемника СВР.

Угрюмый щелкнул пришельцев на мобильный и после нескольких касаний экрана, надо полагать, переправил фото некоему абоненту. Спустя минуту, раздался щелчок сообщения, вздернувшего невидимый шлагбаум – Угрюмый властным жестом зазвал пришельцев следовать за собой.

Тащились они по плави песка добрый километр, то и дело оглядываясь на Алекса, который, должно быть, из-за несоответствующей ландшафту обуви – туфель – отставал. Наконец Угрюмый, поравнявшись с островерхим барханом, стал в самой его пологой точке разбрасывать ногами песок. Остановился, когда показались контуры обитой жестью крышки размерами метр на метр. Дернул, обнажая зев, казалось, дыхнувший бездной.

Тут Угрюмый впервые нечто озвучил, разом указывая на Алекса. К удивлению адресата, на обращение откликнулся не Раслан, а Костя, судя по всему, владевший арабским – приобнял Алекса со словами: «Пойдемте, помогу спуститься». Алекс понимающе кивнул, но двинулся нехотя, через силу. В тот момент его посетило: «Не исключено, мое погружение сродни экспериментальному парашютному прыжку, в ходе которого предстоит отыскать спасительное кольцо, припрятанное в оснастке».

Друг за другом Угрюмый и Костя лихо запрыгнули солдатиком внутрь, изумив Алекса – для спуска-то напрашивалась лестница. Вскоре Костя крикнул: «Садитесь на пятую точку, Алекс Владимирович, и спускайте ноги в проем. Мы вас снимем». Алекс подчинился, увидев протянутые руки Угрюмого и Кости, стоявших на толстенном поролоне.

Алекс не успел и осмотреться, как Костя вложил ему в руки прямоугольный предмет, напоминавший утолщенный планшет, подкрепив действие комментарием: «Это то, о чем вас предупреждали – инструкция по переговорам. Приложите только указательный палец в продольную выемку в верхнем правом углу – вас отпечаток снимет кодировку».

Кандидат в переговорщики держал пособие та вытянутых руках, тупо в него уставившись, и не проявлял малейших признаков выполнить прелюдию к инструкции, точно застыл в кататоническом ступоре. Костя, чуть ухмыльнувшись, взял тугодума высочайшего мандата за локоть и плавно сполз к его кисти, по ходу дела массажируя мышечный спазм. Получилось. Расслабив кисть опекаемого, Костя переместил ее на поверхность гаджета, разом перехватывая тот своей второй рукой. Приложил указательный палец в названные им ранее координаты. Прозвучал мягкий сигнал разблокировки. Тотчас гаджет пришел в движение – его верхний слой стал смещаться вверх, обнажая экран.

Глаза подмороженного Алекса распахнулись, возвещая то ли капитуляцию спазма конечностей, то ли изумление аборигена перед авторучкой, но не суть. Главное, Костя с довольной миной отстранился, судя по всему, обеспечив искомое. После чего повернулся к инструктируемому спиной, более того, предложил Угрюмому сделать то же.

Тем временем потребитель геополитических ЦУ в очередной раз офонарел от проступившего текста на иврите, но куда больше, от его предисловия: «У вас три минуты на ознакомление с тезисами, после чего они с экрана исчезнут. В остальном, то есть в творческом осмыслении материала, сомнений нет. На вас рассчитывают, удачи!

В последовавших ста восьмидесяти секундах Алекс смотрелся то деловито собранным – предначертанный обрыв линии как-никак, но чаще потерянным, казалось, от непоправимого зевка, им совершенного. Между тем из того временного отрезка в его память врезалась только выпадавшая из момента мыслишка, что неплохой иврит текста, композиционно и стилистически отутюженный, принадлежит профессионалу, если и варившемуся в израильской языковой среде, то мало. Напрашивался вопрос: как кремлевцы могли доверить государственную тайну узкому, стало быть, невысокого ранга специалисту (пусть акценты текста припрятаны, то есть без предварительной подготовки неочевидны), но цейтнот не дал тому себя обозначить.

Крышка гаджета вернулась восвояси, но прежде текст исчез, точно экран обесточен. Какое-то время Алекс крутил дата-носитель с девичьей памятью в руках, будто рассматривая диковинку или решая, как с ней быть. Его розмыслы прервал Костя, протянувший за гаджетом руку, и Угрюмый, принявшийся задраивать люк, со слов российского резидента, пока не отслеженной нитки «метро», доисторического пути сообщения, немой укор современной цивилизации.

Не вспыхни два мощных фонаря у Кости и Угрюмого, то от кромешной тьмы Алекса бы хватил приступ клаустрофобии, не сложно предположить, куда опаснее, чем некогда в Приднестровье, ангаре боеприпасов – от всего лишь перспективы спуститься на цокольный этаж. Но голос он подал, с трудом задействовав голосовые связки:

– Костя, почему Раслан не с нами и где принимающая сторона, как меня заверили, в двух шагах от входа?

Костя резко повернулся к Угрюмому, точно проникся значимостью претензий старшего товарища, вполголоса, но значимо заговорил. Тот между тем отвечал с ленцой и, казалось, уклончиво, и чаще всего односложно. С каждым новым вопросом, надо понимать, исчерпывающего ответа не имевшего, Костя терял уверенность, уступавшей место ощущениям неизвестности, недоверия. В какой-то момент непознавательную беседу он закруглил и перешел к комментариям, как оказалось, не более познавательным, чем выглядела его беседа с Угрюмым со стороны:

– Как это… не знаю… Восток, знаете ли, и с третьего захода не просечешь… То ли к нам навстречу топают – и у них, говорит, боковая ветка с комнатой отдыха, то ли ждать здесь, пока нас не заберут – непонятно куда…

– Ясно. Узнаю Левант родимый… – оборвал перевод арабского эсперанто – эндемической брехни – на русский язык Алекс. – Да, ты не ответил: Раслан где?

– Раслан… – натужно вспоминал Костя, похоже, зациклившись на чем-то. – Ах да, он где-то рядом, ждет моего звонка. То есть, когда закончим… Заметив недоуменную мину у Алекса, раскрыл логистику: – В туннеле есть своя связь.

– Вот и чудненько, – обрадовался Алекс. И заключил: – Звони, пусть встречает, если отъехал куда. Снимаемся. В Каир.

– Как это? – изумился расплывчатых полномочий эскорт.

– Встреча намечалась на египетском отрезке туннеля, то есть, там, где мы стоим или поблизости. Кто там что напутал или баки заливал – мне до лампочки. Снимаемся, – конкретизировал суть претензии посланец Кремля.

– Алекс Владимирович, мне поручено: после прочтения вами инструкции обеспечить вашу явку на переговоры, других указаний не было, – возразил, как оказалось, не эскорт, а гарант протокола Костя.

Алекс то снисходительно поглядывал на гаранта протокола, то деланно вздыхал, будто сдерживая сарказм. Помотав головой, поманил Костю к себе. Заговорил полушепотом:

– Костя, ты газеты читаешь? Похоже, что нет. Так вот, просвещу я тебя: в первые дни войны Израиль использовал новейшую технологию по обрушению туннелей и, со слов мировых СМИ, нанес «метро» Хамаса невосполнимый ущерб. Это, не исключено, дезинформация, коей беззастенчиво торгуют в военное и не только время, но, скорее всего, правда. В любом случае, то, что такие разработки в Израиле ведутся, сомнений нет. Стало быть, Хамас нас сватает в подопытные кролики израильского оружия массового поражения под землей. От чего, по-моему, всякому здравомыслящему, задрав штаны, драпать не оглядываясь…

Обзор последних ноу-хау региона оборвал короткоствольный АКМ, невесть откуда взявшийся, который Угрюмый вперил в бок Алекса, и окрик на русском: «Давай-давай, впэрод!»

***

Сектор Газа, 18 мая 2021 г. 16.00

Алекса ослепила направленная на него лампа в загробном мраке помещения, где с его глаз сняли повязку (Угрюмый заставил их с Костей надеть повязки перед выходом из туннеля в Газе). Впившиеся в кисти наручники, тщательный обыск, два транспортных средства между пешим «метро» и объектом «момента истины», грохот взрывов, душераздирающие сирены и тычок в живот при попытке Косте нечто шепнуть.

По этой или иной причине их вскоре разделили, высадив Костю в километре-двух от пункта назначения, как Алексу подумалось, лаборатории очередного теста на профпригодность с нагрузкой пробы на фарт.

Жмурясь, Алекс норовил высмотреть, есть ли у источника света оператор или хотя бы смотритель, но не получалось. Вокруг – кромешная тьма, что неудивительно: в каждой новой войне, почему-то в Израиле именуемой операцией, Газа, точнее, ее администрация «ныряет» под землю.

Все же взбудораженный до обнажения плоти заложник-ветеран вскоре уловил едва различимое дыхание, но не по фронту, а где-то справа и, как показалось ему, колебание тени. Тотчас перенаправил все органы восприятия туда. Услышал на хлестнувшем наотмашь иврите с арабским акцентом:

– Будешь рассказывать или подтолкнуть?

Алекс хотел было спросить на иврите «О чем?», но прикусил язык, сообразив, что его израильские корни при раскладе, когда о договоренность с ядерной державой вытерли ноги, а на иммунитет парламентера облегчились, – точно тряпка для вошедшего в раж быка. Мгновение колебался, как отозваться – на английском или русском и… выдал на могучем (что так, что эдак): «На хер вы мне все сдались, братья и сестры…» И вновь осекся, оборвав прилагательные: «двоюродные и все подряд…»

Оно материализовалось в тень, двумя размашистыми шагами переместившуюся напротив, за стол с лампой. Поскрипев стулом, обозначилось, но только контурами – пучок света, обращенный на подопытного, бокового отражения не давал.

Алекс заерзал, не выдержав образовавшейся паузы, после зловещего пролога событие развития не имело; комендант момента сидел, не производя ни звука. Но вскоре Алекс уловил флюиды некоей активности у визави. Казалось Алексу, работу мысли, глубокой и основательной, но самое главное – без всплесков агрессии и злого умысла. Уверовав в предчувствие, размягчился. Пошел на опережение.

– Знаете, когда говорят пушки, психологические опыты – преступное расточительство. Гнобить же парламентера, пришедшего с миром, и вовсе слов не найти, – обратился к Тени по-английски многотиражный заложник.

– Давай, без понтов, коль мирить кого-то собрался, – предложил на иврите комендант, уточнив: – Твоя физиономия с биографией на десятках сайтов, житель Ашдода. Да и английский мой не для серьезного разговора. Так что иврит. Или забыл, запутавшись в своих резюме? Сколько их у тебя?

Алекс шмыгнул носом, передавая суетность чувств и прикидок. Его в одночасье проняло: получив его фото, служба безопасности Хамаса и не подумала прогнуться перед сверхдержавой, делегировавшей парламентера без «родословной», а отработала того от и до. Обнаружив его израильское гражданство, увидела в Алексе Куршине агента «Моссада», на их взгляд, умудрившегося пролезть в игольчатое ушко саркофага, который защищает руководство Хамаса от уничтожения – один приоритетов доктрины безопасности Израиля. Ее актуальность буквально утраивается в каждой горячей фазе конфликта. Регламент-то переговоров, согласованный с Хамасом, предполагал взаимодействие исключительно с верхушкой Хамаса. Стало быть, для Хамаса было естественным предположить, что Алекс Куршин никакой ни эмиссар Кремля, а продукт мудреной многоходовки, с иезуитской изобретательностью сфабрикованной на бульваре Шауль Амелех (штаб-квартира «Моссада» в Тель-Авиве). Ее цель: обезглавить движение. Правда, оставалось гадать, чем. Неужели ногтями или вставными челюстями выпивохи (некогда) преклонных лет? Впрочем, понимал Алекс, нафантазировать можно было что угодно, включая призыв злых духов, карающих десниц потустороннего, маячок шахида.

Увы, для неуемных подозрений были все основания. Ведь сделав нестандартный, многих достоинств ход, хозяин Кремля, сам некогда профессиональный разведчик, то ли зевнул вместе с исполнителями, не учтя израильское гражданство конфидента, то ли распорядился им как пушечным мясом, не заморачиваясь. Пусть временной цейтнот предприятия тот прокол чуть подслащивал…