Горец-защитник

– Так и было. – Хэпберн вздохнул, одарив собравшихся вокруг печальной улыбкой. – Эти люди очень скрытные. Мне показалось довольно странным, что они не желают всецело принять меня в свой клан как будущего мужа единственной дочери лэрда. Теперь я понимаю, что они не хотели рисковать. Я мог бы разоблачить их планы и выяснить, где их тайные убежища.

– Возможно, они прониклись бы к вам большим доверием после свадьбы?

– Возможно. Илзбет двадцать один, время для замужества упущено. Ее отцу следовало принять меня с распростертыми объятиями, особенно учитывая мое положение в обществе. Но у меня возникало такое ощущение, будто сэр Кормак не доверял мне. Будто я собирался его ограбить! – Он рассмеялся и покачал головой.

«Возможно, сэр Кормак чувствовал в тебе угрозу не только для его дочери, но и для всего клана», – подумал Саймон.

– Вы знали, что в ваши края прибыл кузен короля, один из его любимцев?

– Нет. Мы не встречались, даже ночлега он у нас не просил. Я предположил, что он прибыл следить за Армстронгами, ведь всем известно, как они опасны. Поэтому беднягу и закололи, бросили гнить среди чертополоха.

– Снова предположение. А предположения – опасная это штука.

Саймон задал еще несколько вопросов и отошел, не обращая внимания на перешептывания у себя за спиной. Он торопился покинуть двор и хорошенько обдумать разговор с Хэпберном: в каждом произнесенном им слове чувствовалась какая-то фальшь. Однако Хэпберн вел себя умно и не сказал ничего, что могло бы вызвать против него подозрения, зато старался усугубить подозрения против Армстронгов.

Однако больше всего Саймона заинтриговал тот факт, что Хэпберн ни на минуту не сомневался в виновности Илзбет. Он ухаживал за ней несколько месяцев, обручился с ней, но ни разу не выразил сомнений в том, что девушка, на которой он собирался жениться, способна убить человека и замышляла заговор против короля. Кроме того, Хэпберн и пальцем не пошевелил, чтобы лично докопаться до правды, как будто невеста унизила его в глазах света, и ему захотелось отомстить ей за то, что она выставила его дураком. Этот человек вел себя неправильно, и с каждым его словом Саймон все больше убеждался, что Хэпберн увяз в преступлениях по самые уши. И понадобятся время и удача, чтобы доказать, в чем именно он замешан.

Когда Саймон вошел в свой дом, его встретил детский смех. Каким же уютным становится дом, когда в нем присутствуют дети. В гостиной он обнаружил Илзбет и детей, которые затеяли возню прямо на полу. Дети играли с собакой, а кот мирно дремал в кресле.

– Саймон! – крикнула Элен при его появлении и бросилась ему навстречу.

Саймон подхватил девочку на руки. Она обвила его шею маленькими ручками и крепко обняла. Как это хорошо, подумал он, хорошо возвращаться домой, когда тебя так встречают. Любой мужчина мечтал бы о подобной встрече. Саймон поймал себя на мысли, что слишком быстро привык возвращаться домой к своим гостям, и это его встревожило. Он понимал, что видит, какой могла бы быть его жизнь в собственной семье; но, когда Илзбет и дети уйдут, ему будет очень горько. Нужно попытаться отдалиться от них, ограничиться расследованием. Ни к чему предаваться несбыточным мечтам о доме и семейном уюте.

Не сводя пристального взгляда с Саймона, Илзбет встала и оправила юбки. Когда Элен бросилась к нему навстречу, Илзбет заметила, что его взгляд вдруг смягчился, и губы ее тронуло подобие улыбки. Потом лицо Саймона приобрело обычное суровое выражение, словно он вдруг понял, что делает что-то не так. Однако Илзбет поняла, что в душе он не такой уж и черствый. Он может держать ее на расстоянии, сколько ему угодно, но ведь он добр к детям. Саймон не отправил ее к королю, где ее посадили бы в сырое грязное подземелье, и где пришлось бы дожидаться, когда он закончит расследование и найдет настоящих убийц. В Саймоне как будто жил еще один человек, которого он в себе старательно прячет. Этот человек очень занимал Илзбет. Ведь именно он пробудил в ней чувства, которых ей еще не доводилось испытывать; желания, которых у нее никогда еще не было. Илзбет твердо решила растопить лед в душе Саймона и помочь ему выпустить на свободу истинного себя.

– Нам нужно поговорить с глазу на глаз, – сказал он, опуская Элен на пол, но девчушка немедленно обняла его ногу.

– После вечерней трапезы и после того, как дети лягут спать, – возразила Илзбет.

– Согласен.

Осторожно освободив ногу, Саймон покинул гостиную. Илзбет подозревала, что он направился в маленький кабинет, где держал свои бумаги и записывал все, что услышал и хотел бы обдумать. Однажды она заглянула в эту комнатку краем глаза. Маленькая, темная; в ней царил просто сверхъестественный порядок. Вероятно, Саймону казалось, что именно такой кабинет должен быть у сурового слуги закона, которым он хотел казаться; но она-то знала лучше. Трудность заключалась в том, что на сей раз ее дело расследовал он. Вот почему он держался от нее на расстоянии.

Илзбет задумалась: возможно ли, что Саймон смягчится хоть чуть-чуть, когда поймет, что она лишь пешка в игре Уолтера, наивная дурочка, которая позволила управлять собой, как марионеткой? Очень хотелось на это надеяться. Ей бы найти трещину в броне сэра Саймона Иннеза, и уж тогда она постарается добраться до сердца этого человека. Если удача будет на ее стороне, Саймон даст ей шанс завоевать его доверие.

* * *

Тихий стук в дверь заставил Саймона оторваться от мрачных раздумий. Он знал, что это пришла Илзбет, и даже вознегодовал на себя за то, что его сердце радостно екнуло в предвкушении встречи! Илзбет все больше запускала коготки в его душу, и у него, кажется, не было возможности этому сопротивляться. Лучшее, что ему оставалось сделать, так это решить головоломку и выдворить девицу прочь из дома, да как можно скорее. Но в последнее время он раздумывал, не обзавестись ли женой. Только зачем ему женщина, которая одной улыбкой приводит его в смятение?

– Войдите, – ответил он, поспешно собираясь с духом, чтобы возвести некую линию обороны.

Илзбет вошла в кабинет, и оборонительная стена дала трещину в тот самый миг, как только Саймон учтиво встал и поприветствовал гостью. Про себя он проклял все на свете, сумев, однако, скрыть раздражение. Не вина Илзбет, что он проявил слабость, не устоял перед ее синими глазами и длинными волосами цвета воронового крыла.

– Вы хотели поговорить со мной наедине, – сказала она, садясь в кресло напротив. – Вы обнаружили нечто такое, что мне поможет?

Саймон тоже сел и некоторое время разглядывал Илзбет. Не будет греха, если он полюбуется ею: сегодня она особенно хороша в своем темно-синем платье и с волосами, в беспорядке разбросанными по плечам. Он ведь мужчина, в конце концов. Платье отлично подчеркивало женственные формы. Полная, высокая грудь, тонкая талия и округлые бедра, которые приведут в восхищение любого мужчину, мечтающего о детях. Его ладони горели от желания дотронуться до Илзбет. Но приходилось выдерживать нелегкую борьбу с плотской страстью, обуздывать которую с каждым днем становилось все труднее.

– Я не узнал ничего, что позволило бы мне объявить о вашей невиновности и избавить от преследования вас и вашу семью. Пока ничего. – Ему отчаянно захотелось утешить Илзбет, когда ее глаза, загоревшиеся было надеждой, померкли. – Зато я понял, что Хэпберн вовсе не наивный простак, обманутый злодейкой-возлюбленной. – Саймон кивнул, когда Илзбет презрительно фыркнула. – Он едва ли сказал хоть слово правды. Скажите, когда он просил вашей руки, признавался ли в вечной любви и все такое?

Сейчас Саймон показался ей слишком уж циничным. С какой иронией он говорит о признаниях в любви и верности! Разве можно насмехаться над откровенным проявлением чувств? Бывают же искренние мужчины и женщины! Хотелось бы, однако, узнать, кто говорил ему слова любви, которые на поверку оказались ложью?

– Да, – ответила Илзбет. – Не уверена, впрочем, что поверила ему. Подумала, что он просто говорит то, что принято говорить, когда делают женщине предложение. Как я была тогда глупа! Все равно решила, что из него выйдет хороший муж. Но почему вы думаете, что это важно – то, что он тогда мне говорил?

– Я просто спросил, потому что он сейчас находится при дворе и в обществе ни разу не сказал, что его невеста не смогла бы сделать того, в чем ее обвиняют. Ни слова в вашу защиту! Ни смущения, ни сомнения относительно того, что о вас говорят. Такого просто не может быть.

– А что он сказал?

– Говорит очень много о том, каким был глупцом и не разглядел ваших злых намерений. Не упускает также возможности напомнить всем и каждому – лишь бы нашелся слушатель, – что Армстронги предатели, а вы впридачу еще и убийца. Очень странное поведение для мужчины, который был с вами обручен.

– Он старается отвести подозрения от себя и своей семьи.

– Это лучше было бы сделать, сидя дома. Вместо этого он едет ко двору и без устали обсуждает со всеми ваше преступное поведение.

Илзбет так разозлилась, что у нее зачесались руки. Разбить бы что-нибудь вдребезги! Отправиться бы ко двору и расквасить Уолтеру его изящный нос! Соблазнительная идея – да только тогда ее наверняка схватят солдаты короля. Пусть уж лучше ее невиновность докажут раньше, чем потащат на плаху.

– Трудно понять, почему я не разглядела, какой он человек, – прошептала она и покачала головой, удивляясь собственной бестолковости.

– Он отлично умеет скрывать свои истинные намерения.

– Но вы же их разоблачили.

– Я же не искал в нем мужа, – усмехнулся Саймон. – Большинство из тех, кого он обхаживает при дворе, не догадываются, что он им лжет. Очаровательная внешность, сияющие улыбки – все это он использует к собственной выгоде. Вашему отцу он ведь не нравился, не так ли?

– Нет, не очень. – Илзбет улыбнулась. – Он думал, что Уолтер умеет говорить людям то, что они хотят слышать. Папа больше беспокоился из-за его матери. Боялся, что мне не позволят занять подобающее место в доме Уолтера. Но мама убедила его, что я справлюсь.

– Вы полагаете, его мать замешана во всем этом?

– Не уверена. Она явно преувеличивает значение собственной персоны и зачастую руководит Уолтером. Не могу поверить, что она ничего не знает о его тайных делах, но все же не думаю, что она с легкостью закроет глаза на то, с чем не согласна. Зато я верю – пообещайте ей власть и богатства, и она согласится, что они с Уолтером вполне их заслуживают.

Саймон кивнул. Похоже, пора кому-нибудь побеседовать с матушкой Уолтера.

– Еще я виделся с вашим родственником Тормандом.

– С ним все хорошо? – забеспокоилась Илзбет. – Ему бы лучше держаться подальше от королевского двора, вы не считаете?

– Я тоже думаю, что ему следовало бы убраться подальше, да он не желает. Я отправил его на поиски Дэвида. Вы, случайно, не знаете его полного имени? И где он живет?

– Он тоже Хэпберн, а живет, главным образом, в доме Уолтера. Мне казалось, он прожил там всю жизнь.

– Отлично.

Надо, чтобы Торманд первым делом поискал его там, подумал Саймон.

– Торманд сообщил также, что ваша семья благополучно скрылась. Солдаты захватили Эйгбаллу; боюсь, однако, что некоторые из тех, кто остался, были убиты, когда солдаты взломали ворота.

Илзбет с трудом сдерживала слезы. Она поплачет потом, когда останется одна. Те из жителей Эйгбаллы, кто решил остаться, знали, что рискуют. Несомненно, ценой их жизни ее семья купила время для того, чтобы успеть скрыться. Вечная им слава! Пусть же судьба подарит ей шанс заставить Уолтера дорого заплатить за их смерть.

– Я желаю ему смерти, – прошептала она, приходя в ужас от собственных слов.