Горец-защитник

– Если он откажется вам помогать, помогу я, – заявил Рейд.

– Ты хороший, храбрый парень. – Илзбет взяла поводья и направилась к городку, ведя за собой пони. – Но тебе нужно заботиться о сестре, поэтому остается лишь уповать на то, что сэр Саймон действительно такой ярый борец за правду, как о нем говорят.

Тем более что у самой Илзбет не было никакого другого плана. Она попыталась придумать что-нибудь на ходу. Но сейчас, когда путешествие близилось к концу, ее голова работала ничуть не лучше, чем в долгие часы, проведенные в дороге. К тому времени, как Илзбет очутилась у дверей дома сэра Саймона Иннеза, она потеряла всякую надежду придумать что-нибудь умное. Оставалось лишь истово молиться, что этот человек ее спасет.

* * *

Саймон Иннез развалился в кресле у огня, с бокалом отличного вина в руке и хмуро взирал на лежащего на его коленях кота. Было ошибкой поддаться приступу милосердия и накормить этого огромного черно-белого котяру. Кот съел угощение и преспокойно вошел в дом. Иннез поглядел на своего пса. Зубастый лежал у его ног, и его нос украшала свежая царапина. Кто бы мог подумать, что огромный злой пес трусливо отступит перед бездомным котом, который безнаказанно лупит его лапой по носу!

Вздохнув, Иннез осторожно погладил кота, и тот глухо, раскатисто заурчал. По крайней мере это было приятней, чем слушать его храп. Да и выглядел зверь после того, как им собственноручно занялась Старая Бега, гораздо лучше. С видом оскорбленного достоинства кот перенес мытье и расчесывание, после чего ему втерли в шерсть какое-то масло, чтобы истребить блох.

– Разумеется, стоило смириться с этой маленькой неприятностью ради того, чтобы устроиться перед огнем, предварительно набив брюхо курицей, – медленно произнес Иннез, делая новый глоток вина. – Просто не верится, что я разрешил тебе лежать на моих коленях. Мужчины не жалуют кошек, знаешь ли. – Кот повернул голову, чтобы Саймону было удобнее чесать его за потрепанным ухом.

«Я веду себя, как старик», – сердито подумал он. Хотя ему вот-вот должно было исполниться только тридцать. Если подумать, тридцать – не так уж и много, невзирая на тот факт, что слишком много людей вообще не доживает до этого возраста. И уж точно тридцать – слишком мало, чтобы в одиночестве коротать вечера у огня, беседуя с котом и собакой. Несколько месяцев Иннез ничего другого не делал. Появление кота было единственным событием в его тихой с некоторых пор жизни. Саймон поморщился: он становится затворником.

Пора бы завести жену, подумал он, чувствуя, как от болезненной тоски сжимается сердце. Бывают верные женщины. Браки иногда заключаются на небесах. Он видел такие союзы и таких женщин совсем недавно, когда занимался делами Мюрреев. Одна часть его души, все еще уязвленная событиями прошлого, хотела бы оспорить этот факт, содрогаясь при одной мысли о женитьбе, но он сказал себе, что давно пора преодолеть страх. Если уж Торманд Мюррей, который успел соблазнить половину женского населения Шотландии, сумел найти такую жену, как Морэн – любящую, преданную женщину, наделенную и смелой душой, и острым умом, и редким даром видений, можно было надеяться, что и для него, Саймона, найдется где-нибудь такая же. Даже Джеймс Друммонд, приемный сын Мюрреев, которого обвинили в убийстве своей первой жены, нашел добрую женщину.

– Так отчего же я сижу тут, глажу драного кота, вместо того чтобы ласкать обольстительную женушку? – пробормотал он.

Кот немедленно запустил когти в ногу Саймона, словно возмущаясь нелестным эпитетом «драный».

Саймон подавил желание сбросить кота с колен. Он бы ни за что не признался вслух, но исходящее от зверя тепло, его мягкая шерсть и урчание странным образом успокаивали. Наверное, поэтому многие женщины так благоволят к кошкам, несмотря на все суеверия, связанные с этими созданиями.

Саймон как раз размышлял, не сдаться ли на милость судьбы и не придумать коту имя, когда в дверь постучали. В комнату вошел камердинер Макбин. Опять он не дождался, когда ему разрешат войти! Немало времени ушло на то, чтобы научить его хотя бы стучать в дверь.

– Как я посмотрю, этот мерзкий кот все еще здесь, – сказал Макбин, глядя на кота. – Прикажете выкинуть его вон?

– Думаю, он снова проберется в дом, – ответил Саймон.

Макбин фыркнул.

– Старухе не стоило тратить на него еду и воду. До чего потрепанный кот – хуже старого одеяла моей тетушки. И шрамов больше, чем у нее.

Саймон прикусил язык – так и рвался вопрос о том, откуда взялись шрамы у старой тетки Макбина. Излишнее любопытство было его главным и непреходящим грехом. Страсть, которую он питал к разоблачению тайн и нагромождению лжи, плохо сочеталась с возможностью заводить и сохранять друзей, хотя это его не особенно печалило. Саймон признавал также, что у него самого есть тайны, которые он предпочел бы видеть погребенными глубоко в прошлом. Старая Бега знала об этих тайнах, потому что приехала с ним из дома, где он провел детство, и свято хранила их, несмотря на то что обожала посплетничать.

– Какой толк от кота, если он сыт и счастлив, спрашиваю я вас? – продолжал Макбин, очевидно, не дожидаясь ответа. – Единственный смысл кошачьего существования – ловить мышей. А этот зверь не станет ловить мышей, если старуха будет и дальше набивать ему брюхо.

– Макбин, – перебил слугу Саймон, прежде чем тот успел заговорить вновь. – Ты явился сюда лишь затем, чтобы рассуждать о кошках?

– Нет. У меня письмо от короля.

– Так и подозревал, что должно быть что-то поважнее, чем обсуждение достоинств бездомного кота, – сообщил Саймон, принимая от Макбина письмо.

– Но король не пытается у нас поселиться, так ведь? И у него нету блох.

– Я не был бы так в этом уверен. Да и у кота их больше нет, благодаря стараниям Старой Беги.

– Нахватает снова.

Но Саймон не обращал на него внимания, и Макбин затеял игру в гляделки с котом. В письме содержались поразительные известия, настолько плохие, что Саймон залпом осушил бокал и протянул Макбину, чтобы тот налил еще. Убит один из людей короля! Хуже того, этот человек оказался его двоюродным братом, которого к тому же король любил. Юный Йен Огилви прибыл к ним, потому что в округе ходили слухи об измене, о том, что против его коронованного кузена и благодетеля плетется заговор. Клан Армстронгов, на который возлагалась ответственность за содеянное, Саймону был незнаком, но его знали все, и представители его имели репутацию отъявленных воров. У Саймона в жилах застыла кровь: эта ветвь Армстронгов через брак породнилась с Мюрреями. Если Мюрреи еще не пустились в бега, чтобы где-нибудь отсидеться, им, возможно, очень скоро придется это сделать.

– Плохие новости? – поинтересовался Макбин.

– Ничего хорошего. Убийство, предательство, обвинения, которые, кстати, уже бросили тень на Мюрреев. – Саймон побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – В деле замешаны Армстронги, а они приходятся родней Мюрреям. Слишком тесная связь, и король хочет узнать, не затевают ли и Мюрреи заговор против него.

– Королю и его советникам вечно мерещатся заговоры.

– Ты прав, но на сей раз подозрения небеспочвенны. Сэр Йен Огилви был уверен, что заговор есть, и прибыл сюда, чтобы узнать ответы на некоторые вопросы. Вместо этого получил кинжал в сердце, кинжал Армстронгов.

Макбин нахмурился и покачал головой:

– Нет. Не могу себе представить, чтобы этот клан надумал заниматься заговорами и подобной чепухой. Никакие королевские законы им не указ, кто бы ни сидел на троне. Зачем утруждать себя заговорами против человека, которому они все равно не подчиняются? Вот если бы вы сказали, что они угнали королевское стадо! Тогда бы я не усомнился. Но измена, интриги? Нет и нет.

– И я того же мнения. Кроме того, сэр Кормак Армстронг, кажется, старается обелить свою репутацию, поднявшись выше вороватых родичей.

– Король просит вас выследить убийцу?

– Да, это, а еще найти, кто, кроме Армстронгов, интригует против него. Вот если бы король пожелал, чтобы я нашел истинного преступника! Но он не задается подобным вопросом, из чего я заключил, что он и в самом деле решил, что виновны Армстронги из Эйгбаллы. Вот что меня тревожит.

Но прежде чем Макбин успел выразить свое недовольство тем, что хозяину предстоит заняться расследованием заговора против короля, раздался стук в парадную дверь. Макбин торопливо удалился, чтобы взглянуть, кто пришел. Видя раздражение слуги, Саймон усмехнулся, а затем продолжил изучать письмо, которое все еще держал в руке.

Ему придется исполнить приказ короля, но душа не лежала к этому делу, хотя совсем недавно он страстно мечтал, чтобы подвернулась какая-нибудь загадка, требующая его участия. На сей раз предстояло не просто докопаться до истины – нужно было защитить друзей. Саймон сомневался, что семья Кормака Армстронга может быть причастна к убийству, но это не значило, что среди Армстронгов не нашелся кто-нибудь, решивший затеять опасную игру. Он выдернет больной зуб, но это может стоить ему потери тех немногих друзей, которые у него были.

Возвращение Макбина отвлекло Саймона от мрачных раздумий. Он взглянул на слугу:

– И кто же там, в дверях? Еще одно письмо?

– Нет. Там монашка с двумя малышами, – ответил Макбин таким тоном, словно возвещал о прибытии самой смерти собственной персоной.

– Монахиня?

– Именно, и она говорит, что должна с вами побеседовать. Неужели вы спутались с какой-то женщиной и не сказали старухе? Наша карга не обрадуется, если так.

– Нет, ни с кем я не путался. А случись такое, Бега бы уже знала. Может, монахиня хочет, чтобы я помог найти людей, желающих взять к себе детей. Проведи ее сюда, Макбин, да принеси нам чего-нибудь поесть и выпить.

Как только Макбин с ворчанием удалился, Саймон согнал с колен кота и поднялся из кресла. Покашливание Макбина заставило его обернуться.

– Сэр Саймон Иннез? – спросила монашка.

– Да, – ответил он, кланяясь. – Чем могу служить, сестра?

– Мне нужна ваша помощь. Я должна узнать правду.

Саймон посмотрел на детей, цеплявшихся за юбку монашки. Вид у них был голодный, а одежда давно превратилась в лохмотья. Их лица были ему не знакомы.

– Вы ищете родственников этих детей?

– Нет. Они уже сказали мне, что у них никого нет, кроме одного человека, которому следовало бы заботиться о них, но именно он выгнал их из дому. Когда-нибудь я постараюсь, чтобы он получил за это сполна, но сейчас помощь нужна мне самой, ибо я в беде, как и моя семья.