Горец-защитник

– Но кто же вы?

– Мое имя Илзбет Армстронг. Я дочь сэра Кормака Армстронга из Эйгбаллы и Элспет Мюррей.

Глава 3

Первой связной мыслью Саймона было то, как он рад, что эта девушка не монахиня. Впрочем, какая разница, если она с ног до головы в монашеском облачении, поэтому он выбросил эту мысль из головы. Это оказалось делом не столь легким, как должно бы, потому что он успел заглянуть в ее огромные ярко-синие глаза. Ее глазами смотрела сама невинность; но он не знал, можно ли доверять этой невинности. В выражении ее лица ясно читались и испуг, и решимость.

– Кажется, я как раз читал про вас, – сообщил он и показал ей письмо от короля. Легко было узнать королевскую печать.

На какой-то миг он испугался, что она сейчас упадет без чувств, поскольку ее лицо внезапно лишилось красок. Саймон сделал шаг к ней и застыл в нерешительности. Она не покачнулась, но, напротив, решительно расправила плечи и вздернула подбородок. Румянец постепенно вернулся на ее нежные щеки, а прекрасные глаза гневно сверкнули. Но что было причиной ее злости? То, что ее оболгали, или тот факт, что он уже предупрежден о ее злодеянии? В том, что касалось женщин, Саймону всегда хотелось верить собственным суждениям. Однажды он доверился чужим рекомендациям и жестоко за это поплатился. Теперь, чтобы завоевать его доверие, требовалось гораздо больше, чем пара прекрасных глаз или полных, соблазнительных губ.

– Это ваши дети? – поинтересовался он, кивнув в сторону малышей. Впрочем, подумал он, она слишком молода, чтобы быть матерью мальчика.

– Теперь – да, – ответила она. – Рейд и Элен. Вы желаете выслушать мою историю или сразу потащите к королю?

Так и следовало бы поступить, подумал Саймон. По-хорошему, ее нужно было бы надежно запереть в тюремной камере, пока он будет расследовать дело. Но здравый смысл подсказывал, что сначала он должен выслушать ее историю, а уж потом сажать под замок. Чутье подсказывало, что она лишь пешка в чьей-то смертельной игре. Будь на ее месте мужчина, Саймон обязательно доверился бы интуиции. Впрочем, этих соображений было вполне достаточно, чтобы усомниться, стоит ли отдавать ее людям короля, которые наверняка обойдутся с ней жестоко. После череды предательств король, вероятно, пожелает ее смерти, и она не доживет до того момента, когда будет доказана ее невиновность. Мало того, что он даром потратит время на расследование, так еще и допустит напрасную казнь.

– Садитесь, – сказал Саймон. – Я выслушаю все, что вы сочтете нужным мне сообщить, и уж тогда решу.

Илзбет рассматривала мужчину, в доме которого оказалась по воле судьбы. Он был высок, шести футов или даже выше ростом, и худой, даже слишком худой. Но в его физической силе этого стройного тела она ни на миг не усомнилась. У него было такое лицо, что сразу становилось ясно – пощады не жди. Резкие черты от высоких скул до твердой линии подбородка. Даже нос срезан под острым углом, слишком крупный для лица. Густые черные волосы, стянутые в хвост, похоже, были слишком длинными. Прямые черные брови и длинные темные ресницы нисколько не смягчали холодную сталь серых глаз. Единственная мягкая линия в лице прослеживалась в некоторой полноте нижней губы. И уж конечно, никакого намека на мягкость не было в его низком голосе и ледяном тоне.

Было в этом человеке нечто такое, отчего кровь забурлила в жилах Илзбет. Она начала подозревать, что мать и кузины не были уж такими странными, когда рассказывали, как чувствовали себя, когда встретили предназначенного им мужчину, как колотились их сердца и кипела кровь. Илзбет была готова мурлыкать от удовольствия, разглядывая этого сурового мужчину, от которого теперь зависела ее жизнь.

Стряхнув наваждение, она подтолкнула детей к кушетке возле камина. Села сама, и дети прижались к ней. Саймон сел в кресло, расположившись так, чтобы видеть ее лицо. Она поймала себя на мысли, что зачарована грацией его неспешных движений, и в душе укорила себя за это. Совсем неподходящее время для того, чтобы наивно восхищаться мужчиной, особенно после того, как другой мужчина всего несколько дней назад жестоко предал ее. С другой стороны, ее восхищение еще раз доказывало, что она не любила Уолтера; эта мысль ее немного утешила.

– Но ваше признание может немного подождать, – сказал Саймон, когда в комнату вошли Макбин и Старая Бега с подносами еды и питья.

Илзбет сверкнула глазами, услышав слово «признание», однако ее вниманием тут же завладела женщина, которую сэр Саймон представил как Старую Бегу. Полная и седовласая, она, казалось, нисколько не робела в присутствии грозного хозяина. Служанка принялась хлопотать вокруг детей. Худой, как жердь, слуга по имени Макбин только хмурился, глядя на них.

– Ох, да вы только посмотрите на этих милых крошек, – ворковала Старая Бега. – Их нужно вымыть и переодеть в чистое. – Она подхватила Элен на руки. – Пойдемте-ка со мной, вы оба, и будем мыться прямо сейчас. Потом вернетесь сюда и как следует поедите.

– Но, – начала Илзбет, совсем не уверенная, что хочет остаться наедине с сэром Саймоном.

– Вы только не сердитесь, – сказала на ходу Старая Бега. – Я приведу их назад сразу же, как они сменят свои лохмотья на чистую одежду. Идем, Макбин!

– Идем, Макбин, – проворчал слуга, направляясь вслед за женщиной. – Принеси то, сделай это! Ты только не сердись, старая, но я не подряжался на тебя работать.

Дверь за ними плотно затворилась. Илзбет с тоской посмотрела на закрывшуюся за ними дверь и подумала: вот бы выскочить в коридор, следом за этой доброй женщиной! Потом перевела подозрительный взгляд на Саймона. Вряд ли у него было время спланировать их уход, однако отсутствие в комнате детей было ему очень на руку.

– Я тут ни при чем, – сказал он. – Бега терпеть не может беспорядка и обожает детей. Вот и все. Однако это очень кстати. Не стану отрицать, что именно так и распорядился бы сам, будь у меня время подумать. Лучше обсудить наше дело наедине, чтобы дети не слышали.

– Возможно. – Илзбет налила себе сидра и взяла намазанную медом овсяную лепешку. – Значит, вы хотите услышать мое признание прямо сейчас?

– Вас обидело это слово, не так ли? – Ему пришлось бороться с желанием прогнать поцелуем горькую усмешку с ее полных мягких губ.

Илзбет подняла глаза к потолку, а потом спросила:

– Хотите, чтобы я начала с того самого момента, как стала увязать в этой трясине? Или собираетесь просто задавать вопросы?

– Начинайте по порядку. Кстати, снимите сначала эту штуку с головы. Не нужно и далее притворяться монахиней.

Стоило Илзбет сбросить с головы покров, как Саймон пожалел, что попросил ее об этом. Снимая наголовник, она задела волосы, которые были заколоты наверх, и густые пряди, черные как смоль, упали вниз до самой талии. Саймон с силой сжал ножку бокала, борясь с искушением коснуться волос гостьи.

Ему стало легче, когда она заговорила, хотя соблазн ее хрипловатого голоса мешал ему сосредоточиться, окончательно выбросить из головы мысль о том, как чудесно было бы почувствовать эти роскошные волосы на своей обнаженной коже.

– Сейчас мне понятно, что все началось еще тогда, когда за мной стал ухаживать сэр Уолтер Хэпберн. – Она горько усмехнулась: – Мне следовало быть осторожней, присмотреться к нему внимательней, потому что никто из его семьи никогда не имел с нами дела. Но мне двадцать один год, и, конечно же, я не хотела упустить шанс завести собственную семью и детей.

Саймон удивился. Как может столь соблазнительная девушка бояться, что останется старой девой? Она была миниатюрной, и одеяние монахини скрывало многое, но не все. Он видел, что она может похвастать округлостями, столь приятными для глаз мужчины.

– Итак, вскоре мы обручились. Затем, по мере того как близился день свадьбы, я почувствовала перемену в моем женихе. Я решила, что он, должно быть, завел любовницу. – Илзбет покраснела: – Он очень предприимчивый мужчина, так что…

– А он не пытался соблазнить вас до свадьбы?

– Нет. Попробовал однажды, но я дала ему отпор. Больше он не пытался. Вот почему я решила, что у него есть любовница. Тогда я пошла к нему домой, но вскоре, попрощавшись, ушла. Потом, просидев в лесу около часа или больше, я подкралась к дому. У Уолтера не было никакой любовницы, зато я услышала, как он разговаривает с двоюродным братом, Дэвидом. Дэвид восхвалял Уолтера за готовность принести себя в жертву. – В голосе Илзбет зазвучали горечь и гнев, но она и не думала их скрывать. – Уолтер объявил, что его жертва – ненадолго. А то, что Дэвид сказал дальше, раскрыло мне глаза на его поступки.

– И что же он сказал? – спросил Саймон, когда Илзбет погрузилась в молчание.

– Дэвид поинтересовался, как же Уолтер может говорить, что никакой жертвы не будет, если все обвиняют его в убийстве королевского посланника. Я подумала, что Уолтер приносит себя в жертву, но скоро поняла, что ошибаюсь. Роль жертвенного агнца была уготована мне. Уолтер сказал также, что собирается меня спасти, и мне наверняка придется бежать из Шотландии. А у него есть домик во Франции, в котором он намеревался меня спрятать.

Саймон видел – этот рассказ причиняет его гостье боль, и задумался, насколько сильно она любила этого Хэпберна.

Илзбет сделала глубокий вдох, пытаясь бороться с подступающим к горлу гневом.

– Дэвид страшно удивился, что Уолтер все еще намеревается на мне жениться. Однако Уолтер выразился весьма ясно, что никогда не собирался этого делать, что я его недостойна, что он не допустит, чтобы кровь Армстронгов испортила их чистую кровь. Он сказал, что я буду жить с ним в качестве его любовницы до тех пор, пока ему не надоем! Вся история с обручением была частью его плана. Он хотел подобраться к моей семье, узнать о них побольше, чтобы выведать, как лучше свалить на них вину за преступление. Этот человек задумал извести мой клан. Он даже решил, что сможет прибрать к рукам наши земли, если поведет себя правильно и сблизится с королем. Или, быть может, король умрет, и новая власть его щедро одарит. – Она задумалась. – Полагаю, он знал – мы не сдадимся просто так, и у него появится отличный шанс, пока солдаты короля будут слишком заняты, разыскивая нас. Тогда он сможет привести в исполнение свой план – солдатам будет не до него.

– А он сказал, в чем именно состоит его план?

– Нет. Дэвид заговорил о том, как бы избавиться от глупого короля, его льстецов и всех тех, кто вертел королем, как хотел. Никто не захочет навлечь на себя подозрения. Могу лишь догадываться, что Уолтер задумал, чтобы моих родственников переловили и повесили прежде, чем он воплотит в жизнь свой план. Тогда у него будет возможность наложить лапу на наши земли. С другой стороны, он думал, что новый король, возможно, захочет их ему подарить. Так они говорили. А после этого оба ушли в дом.

– И вы не пытались узнать больше?

– У меня не было времени. Уолтер говорил, что ему нужно тщательно обдумать свой следующий шаг. Он хотел от души насладиться зрелищем Армстронгов, закованных в цепи. Я побежала домой, чтобы предупредить своих о заговоре, но мой кузен Хэмфри перехватил меня по дороге. Сказал, что уже слишком поздно: нашли королевского посланника, в сердце которого торчит мой кинжал, и солдаты уже стучат в ворота Эйгбаллы. Мои домашние дали кузену все, что мне понадобится в дороге, и велели ехать к вам. – Она покачала головой: – Подумать только, я считала, что у Уолтера есть лишь один серьезный недостаток – самолюбование.

– Неужели вы обручились с таким мужчиной?

– У Уолтера есть некоторые причины восхищаться собой, да и мать его испортила. – Из кармана юбки Илзбет достала письмо, написанное отцом, и подала Саймону. – Тут нет ничего особенно важного, разве что отец сообщает, что подозревает Уолтера, и что я должна приехать к вам просить помощи. Итак, вы мне поможете? Или отправите к королю?

Некоторое время Саймон не отвечал, читая короткое послание от ее отца. Из письма сэра Кормака, адресованного Саймону, вряд ли можно было извлечь что-то важное, что помогло бы ему вынести суждение, единственное, что говорило в пользу Армстронгов, – это то, что им была известна его репутация; следовательно, отправляя к нему Илзбет, они надеялись, что он выяснит правду и докажет их невиновность.

– Нет, сейчас я не стану отправлять вас к королю, – сказал Саймон, возвращая Илзбет письмо отца. – Тем не менее вас будут искать, и лучше всего вам вообще не покидать мой дом.

Илзбет проглотила злые слова, которые готовы были сорваться с ее губ. В конце концов он ее совсем не знает и имеет полное право требовать доказательств ее невиновности, прежде чем поверит ей на слово. На ней клеймо предательницы и убийцы. Любой, кто станет ей помогать, будет в опасности. И глупо надеяться, что одного ее слова окажется достаточно, чтобы перевесить все то, что произошло.

Илзбет очень обрадовалась, когда вернулись дети; так легче было сдержаться и не наговорить лишнего человеку, от которого зависела ее жизнь.

Бега поработала на славу, подумала Илзбет, когда увидела детей. Рейд и Элен были чисто вымыты и одеты в простую, но добротную одежду. К тому же их покормили, и теперь они выглядели просто замечательно. Решительно, это были очень красивые дети! И ей будет одно удовольствие заботиться о них, пока Саймон найдет семью, заботам которой сможет их перепоручить.

Саймон прикоснулся к ее плечу, и Илзбет перевела взгляд с детей на него. Быстро оглядевшись, она убедилась, что слуги уже ушли. Кивнув в сторону окна, Саймон сделал знак следовать за ним.