Ученик

Себастиан на секунду посмотрел в сторону Стефана, который по-прежнему был поглощен дискуссией с теми двумя мужчинами. Он задержал на них взгляд, и у Аннет вдруг возникло ощущение, что ему уже наскучило, что он ищет повод извиниться, чтобы пойти дальше, и что их общение скоро закончится. Она задышала тяжелее. Ее охватила легкая паника, исходившая от глубочайшего страха, – что бы она ни делала, как бы ни старалась, она обречена на вечное одиночество.

Но тут он снова обернулся к ней, обаятельная улыбка вернулась.

– А ты сам почему здесь? – продолжила Аннетт тоном, который представлялся ей очень естественным и непринужденным.

– Стефан думал, что мне это может что-нибудь дать.

– Почему он так думал? Что с тобой произошло?

Прежде чем ответить, Себастиан огляделся.

– Я полагаю, мы еще не дошли до этого. В наших отношениях.

– Нет?

– Нет, но, возможно, дойдем.

Прямота его ответа поразила ее. Поразила и обрадовала.

– Ты имеешь в виду здесь, в группе?

– Нет, я имел в виду где-нибудь в другом месте, где будем только ты и я.

Его самоуверенность ее восхитила. Она почувствовала, что не в силах сдержать улыбки, но отважно посмотрела ему в глаза.

– Ты со мной заигрываешь?

– Немного. Ты против?

– Большинство приходит сюда не для того, чтобы с кем-то познакомиться.

– Отлично, значит, конкуренция меньше, – ответил он, делая маленький, но очевидный шаг ближе к ней. Она ощутила запах его лосьона после бритья. Он понизил голос. – Но я могу уйти отсюда, если ты считаешь, что я перехожу границу приличия.

Аннетт воспользовалась шансом. Дотронулась до его плеча и сообразила, как давно в последний раз касалась другого человека.

– Нет, не надо. Только знай, что я тоже хороший слушатель.

– Я в этом не сомневаюсь. Но я не хочу говорить.

В этот раз она тоже не отвела взгляда. Его мужество передавалось ей.

Себастиан кивнул Стефану, когда они с Аннетт уходили.

Получилось слишком легко.

Но сойдет.

Они взяли такси и уже через несколько минут начали целоваться. Поцелуи Аннет были осторожными. Она не давала ему прикоснуться к ее языку. Чувствовала себя неловкой и неуверенной. Она знала, что он это заметил. Знала, что плохо целуется. Но ей хотелось и вместе с тем не хотелось. Где-то в глубине души она не осмеливалась до конца поверить в то, что ласкающий ей шею мужчина действительно хочет ее. Возможно, он прервет поцелуй и посмотрит на нее. Не тепло и со страстью, а презрительно и холодно. Снова улыбнется ей, но на этот раз зло. Спросит, что она, по ее мнению, может ему дать, и сам ответит очевидное: «Ничего». Если она не отдастся ему полностью, то сможет убедить себя в том, что для нее это тоже не было важным. Тогда не будет так больно, когда он ее оставит. Раньше это срабатывало.

Себастиан почувствовал, как Аннетт застыла, когда его рука скользнула по ее телу. Но она не оттолкнула ее. «Сексуальная невротичка», – подумал Себастиан и немного поразмышлял над тем, не лучше ли ему выпрыгнуть из машины и откланяться. Однако в Аннетт имелось что-то притягательное. Ее уязвимость зажигала его, заставляя забыть свою собственную, и подпитывала его эго. В конечном счете ему наплевать, если она не может расслабиться и получать удовольствие. Он здесь не ради нее. Она – развлечение.

Сносное завершение хренового дня.

Часть плана мести.

Он снова поцеловал ее.

Ее квартира находилась в районе Лильехольмен, в пяти минутах от нового торгового центра, с видом на шоссе Эссингеледен. Только дома она, казалось, смогла немного расслабиться. По всей гостиной валялась одежда. Аннетт, извинившись, поспешно очистила кровать от вещей и выбежала из комнаты с охапкой одежды в руках.

– Не надо ради меня устраивать уборку, – сказал Себастиан, усаживаясь на кровать и снимая обувь.

– Я не знала, что ко мне кто-то зайдет, – донесся ее голос.

Себастиан стал осматриваться. Обычная гостиная, но с деталями, кое-что рассказывающими о хозяйке. Во-первых, у стены под окном довольно большая односпальная кровать. Войдя в квартиру, он заметил, что здесь есть еще одна комната. Почему она не спит там? Она сказала, что живет одна. Над щелью для почты на входной двери только одна фамилия.

Во-вторых, собрание мягких игрушек на стеллаже. Животные всех цветов и размеров. Мишки, тигры, дельфины, кошки. Мягкие животные и небольшой перебор подушек, пледов и одеял. Вся комната сигнализировала о стремлении к надежности, желании иметь защищающий, мягкий и уютный кокон, куда не может проникнуть холодная и суровая действительность. Себастиан посмотрелся в прислоненное к стене зеркало. Она только что пригласила к себе эту холодную, суровую действительность. Только еще об этом не знает.

Себастиана стало потихоньку интересовать, что же в ее жизни явилось причиной неуверенности в себе и преувеличенного стремления к надежности? Травма, неудачная связь, неправильный жизненный выбор или кое-что похуже – насилие, извращения в отношениях с родителями? Он не знал, и у него не было сил на то, чтобы узнавать. Ему хотелось секса и несколько часов сна.

– Можно я вынесу зеркало? – спросил он, поднимая его.

Его почти пугало что-то в том, чтобы смотреть на себя, лежащего с ней в этой комнате. Страсть к сексуальным экспериментам исчезла, и он осознал, что предпочел бы, чтобы они залезли вдвоем под одеяло и перед продолжением погасили свет.

– Вынеси его в прихожую, – сказала она, как он думал, из ванной комнаты. – Я обычно вношу его, когда примеряю одежду.

Себастиан вынес зеркало в прихожую и быстро нашел гвоздь, на котором оно обычно висело.

– Ты любишь одежду?

Услышав ее голос, Себастиан обернулся. Другой голос. Она надела черное сексуальное кружевное платье и подкрасила губы темной помадой. И выглядела другой женщиной. Такой, на которую обращают внимание.

– Я обожаю одежду, – продолжила она.

Себастиан кивнул.

– Ты в этом очень красивая. Действительно красивая. – Он говорил искренне.

– Ты так считаешь? Это мое любимое платье.

Она подошла и поцеловала его. Подключив язык. Себастиан ответил на поцелуй, но теперь роль ведущего играла она. Он не мешал ей. Она самовыражалась. Он попытался снять с нее платье, чтобы соприкоснуться с ней телом. Ей же хотелось остаться в платье. У него возникло ощущение, что для нее это важно.

Заняться любовью в платье.

* * *

Урсула заканчивала по третьему кругу читать предварительный отчет о вскрытии Катарины Гранквист, когда по дверному косяку постучали, и в Комнату засунулась идеально причесанная голова Роберта Абрахамссона, того из начальников отдела наружного наблюдения, которого она переносила хуже всего.

– Теперь вам, черт подери, придется всерьез заняться вашим дерьмом.