Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

– Вообще-то, наши грека бьют, – поправил кто-то, – но это ничего, мы этим нашим все равно сейчас покажем где раки зимуют!

– Ага! Защитим, ребятушки, землю грецкую!

– Надо говорить "греческую"! – крикнул Фукидид, подпрыгивая вверх, чтобы его было видно в хороводе. – Грецкие только орехи бывают.

– Во-во! Встанем на защиту народа греческого!

– А Добриле дадим на грецкие орехи!

– Ха-ха-ха!

– Снежками их, ребята!

Град снежных комьев обрушился на бортников и заодно на Фукидида и они принялись отбиваться, кидаясь снегом и спихивая вниз каждого, кто влезал к ним на горку. Битва разгорелась не на шутку. Бобрецу сломали его палку, а журавлиной головой он кинул в кого-то вместо снежка. Дедушка Любимыч получил снежком в глаз и на этом месте у него начал набухать здоровенный синяк. Веприку натолкали снега за шиворот. Фукидиду заехали по носу, а Матрену скатили на врагов с горки, как бревно. Хохот и крики стояли такие, что кроме них ничего не было слышно.

– Вепря, гляди, летит кто-то, говорю! – в который раз закричал Веприку Добрило.

"Кто еще там летит? – с раздражением подумал мальчик. – Чего он ко мне пристал?.. Где же Горыныч? Появится ли?.. Как летит?! Где?!"

Уже некоторые березовцы задирали головы, пытаясь разглядеть длинную тень вдали на белесом зимнем небе, которая летела в их сторону, противно извиваясь. В меркнущем свете самого короткого дня в году березовцам стал виден давний их враг – Змей Горыныч, который летает по всему свету и крадет красных девиц, а у самого в глазу камень Маргарит, куда глянет – все огнем горит. Длинный и противный, как гадюка, он хлопал серыми неимоверными крыльями, а его черное туловище отливало темной синевой. Три гладкие змеиные головы рыскали жадными глазами по сторонам. Еще змей имел две когтистые лапы, которые во время полета поджимал под себя, а за ними плескался в воздухе бесконечный хвост. Таким увидели змея березовцы, пока он парил вдалеке, потому что вблизи рассмотреть целиком его было невозможно из-за огромного размера.

– Змей! – завопили наконец люди и в панике побежали кто куда. – Опять летит чудище поганое!

– Что-то часто он к нам. Может, мимо?

Но летучий гад приближался и уже можно было рассмотреть костяные хохолки на каждой голове.

– Боги! – вскричал Фукидид. – Дракон летит! Бежим!

Бортники, не сговариваясь, дружно ухватили грека за руки, не дав и шагу ступить. С высоты Горынычу открылось такое зрелище, что он чуть на землю не свалился от удивления: на опустевшем пригорке осталась разряженная девица, видимо та самая, о которой пелось в песне, трепыхаясь в мускулистых руках растрепанной красной козы без ушей и кота с дырой на заднем месте. Юная красавица крутилась, кусалась и била мучителей ногами.

– А! Коварные дикари! – вопил Фукидид. – Вот он, ваш ужасный план! О, я добрый наивный грек в безжалостных руках русских злодеев!

– Прости меня, дяденька Фукидид, – кричал Веприк со слезами, пытаясь обнять своего никейского друга. – Это я придумал на тебя змея приманить!

Грек, рванувшись с негреческой силой, вывалился из рук русских злодеев, стряхнул с себя Веприка и бегом бросился прочь. За ним вдогонку понесся весь хоровод, а по воздуху их нагонял Змей Горыныч. Он выпустил вперед страшные лапы и хотел уже схватить грека, но хитрый Фукидид с разгона бросился плашмя на землю и змеевы когти пронеслись над ним, задев и повалив нескольких преследователей.

– Что ж ты делаешь, Фудя?! – обиженно крикнул Добрило, поднимаясь с земли, охая и потирая ушибленный бок.

– Что я делаю?! – возмутился грек возобновляя свой неистовый бег. – Вы меня хотите змею отдать – и на меня же еще и обижаетесь?!

Промахнувшийся Горыныч совершал в воздухе поворот, заново прицеливаясь к своей жертве. Его крылья гоняли воздух с такой силой, что под ним поднялся целый снежный буран. Хвост чудовища то и дело касался земли, оставляя в снегу темные грязные борозды, так низко зверь летел. Не успел он сомкнуть на Фукидиде когти, как тот нырнул животом на чьи-то санки и унесся вниз с горы, правя к березовой роще. Змей ткнулся головами в снег и чуть не сломал одну шею. Разгневанный, он поднялся повыше и выпустил длинную струю огня в сторону рощи, так что некоторые деревья запылали. Неожиданно из рощи на пригорок хлынула толпа народа, прятавшегося там от чудовища. Фукидид замешался в этой толпе и исчез.

Змей с размаху приземлился перед березовцами и, злобно таращась на них шестью круглыми глазами, сипло потребовал:

– Отдайте красу-девицу, тогда никого не трону.

Его мерзкие головы качались над людьми, как вершины деревьев, и каждая шея была толщиной с деревенский священный дуб. Березовцы с недоумением стали оглядывать друг друга в поисках красы-девицы. Сначала тихонько, а затем все смелее зазвучали голоса протеста:

– С ума вы что ли все посходили? Вот и парни соседские все пристают: красавица да красавица! Ты ж красавицу нашу, Смеянушку, украл уже, забыл что ли?! Кого тебе еще?!

Фукидид в это время скромно стоял на четвереньках в самой гуще толпы. Увидев Веприка он решительно заявил:

– Не смей даже подходить ко мне, коварный маленький дикарь, которого я считал своим другом!

– Дядя Фукидид, – зашептал мальчик, размазывая по лицу снег и слезы. – Я хотел, как лучше! Мы хотели узнать, где дракон живет. Мы сначала думали его сюда заманить и убить, а потом решили послать кого-нибудь в нору змеиную, чтобы весточку оттуда прислал – куда змея его затащит и как туда лететь. Ты же один на мисочках писать умеешь!

– Молчи, злодей! – оборвал его грек.

– Я буду есть вас по одному… нет, лучше – по трое, – пообещал Змей Горыныч. – Пока не доберусь до своей красы-девицы.

– Какой дурак ему сказал, что тут какая-то еще краса-девица живет? – сердито спрашивали в толпе. Добрило с Веприком виновато переглянулись.

– Как бы я вам весточку послал, если летать не умею? – злобно прошептал грек.

– Вот, я голубку принес, если выпустить ее на волю, она сразу домой полетит. Даже из змеиной берлоги дорогу найдет, – и Веприк протянул свою коробочку. – И кору березовую воском натер.

Грек долго смотрел своему маленькому приятелю в лицо и хмурил брови.

– Если вы нас всех потом не спасете, – наконец шепотом сказал он, выхватывая коробочку с голубем, – я тебе оторву твои подлые уши. И брошу на съеденье диким белкам.

Грек повесил себе на шею коробок, сделал шаг вперед, но опять обернулся к Веприку.

– Пойдешь в Киеве на греческий двор, – сказал он. – Найдешь там Креонта. Запомнил?

– Ну так как?! – спросил змей и топнул лапой.

В толпе народа произошло волнение и вперед выступила черноглазая молодая особа с плетеным коробочком на шее, обсыпанная снегом с ног до головы, зато с радужным павлиньим пером, криво торчащим у нее за ухом.

– Э-э-э-эт я! К-красивиссс здешний, – у Фукидида от страха зуб на зуб не попадал, к тому же у него никак не получалось говорить о самом себе в женском роде да еще и писклявым голосом.

– Чего?! – не понял змей. – Я что-то ничего понять не могу, что ты там бормочешь.

– С-с-с… с-с-сись… С-с-сисьняюсь осень, – признался грек.

– То не зоренька ясная? – уточнил змей.

– Я-я-я. Я с-с-самый и ес-с-сть!

– Что ж ты за красавица, если ни одного слова выговорить нормально не можешь? – немного удивленно произнес змей.

– Такая вот красависа! – обиделся Фукидид. – Я тебе на ночь сказки читать не нанимался… лась! Я красавица, на меня любоваться надо! – и он прикрыл платком подбородок, который без бороды у него с непривычки мерз.

– Да на что тут любоваться?! – возмутился Горыныч. – Нос, как огурец!

– На себя посмотри! – посоветовал Фукидид, основательно разозлившись. – А в девушке главное не нос какой-то там, а изящные манеры и умение поддержать разговор!

– Парле ву франсе? [2] – спросила левая голова.