Необратимые искажения

– У меня такая же, – пожала плечами Ари и хихикнула. – Вот и посмотрим, у кого получится безумнее!

Кантернец усмехнулся. Он понимал, что ему, скорее всего, наврут с три короба, но рассчитывал выудить из потока вранья зерно истины. Ари явно рассчитывала на то же самое.

«Что ж, почему бы и не поиграть».

– Ладно, хитрюшка, – Гвин привалился спиной к стене. – Слушай. У меня было счастливое детство, голодная юность и недолгая молодость. То, что я сейчас выгляжу, как законченный бродяга, это меня уже зрелая жизнь довела. Вообще-то я из знатной семьи.

– Ты прав, пока верится с трудом.

– Ха-ха, смешно! Они все погибли, и я это видел своими глазами.

– Извини.

– Ничего, дело давнее. Мне было девять. Какое-то время было тяжко и голодно, но потом как-то приспособился. Научился, так сказать, брать от жизни всё. В семнадцать взял так много, что пришлось линять из города и прятаться в дремучей глуши.

– Кому-то не тому дорожку перешёл?

– Именно. Так вот, в той глуши жил один чародей, который взял меня в услужение. Пять с лишним лет всё было хорошо, жил не тужил. А потом чародей меня заманил в свою лабораторию и превратил вот в это.

Гвин замолчал, собираясь с мыслями. Ари ждала продолжения, доедая своё мясо, но не дождалась и сказала:

– Если это всё, то я тебе тоже ничего кроме «родилась, выросла, и вот я здесь» не расскажу.

– Он хотел поймать демона, – сказал Гвин со вздохом. – Меня использовал как наживку, а моё тело как ловушку. В общем и целом его план сработал, но… не до конца. Когда демон завладел моим телом, он отказался повиноваться и убил чародея. Точнее, сожрал.

Девушка даже жевать перестала, когда прозвучало слово «демон».

– А потом? – спросила она с набитым ртом.

– Он не смог выбраться из меня, поэтому взбесился. И устроил бойню. Слыхала про Ваханарскую Резню?

– Погоди… – Ари через силу проглотила недожёванное и сипло спросила: – Дело было в Ваханаре?

– Да. Там мой бессменный попутчик знатно разгулялся…

– А чародея звали случайно не Тиссан?

Тут Гвин не выдержал и удивился.

– А ты откуда знаешь? – спросил он с прищуром.

– Есть у меня в роду… тот, кто его знал. Ещё до Великого Света. Но погоди-ка… Резня ведь была лет двадцать тому назад, разве нет?

– Двадцать один, – Гвин понимающе улыбнулся. – Что, слишком молодо выгляжу, да?

– Ты перестал стареть, – констатировала Ари. – Когда в тебя вселился демон. Но как ты с ним справился? Сейчас ведь я явно не с ним разговариваю.

«Надо же, прямо на лету схватывает! – подивился Гвин. – Кому другому бы пришлось полночи объяснять…»

– Да никак, – сказал он с лёгкой досадой. – Резню остановил чародей, который случайно попался мне на дороге. Демон на него напал, а тот в ответ чем-то долбанул. И мы с Тварью… то есть с демоном – с тех пор как будто одно целое. До этого мы были по отдельности, и он меня подавлял. А теперь я как бы главный, но Голод у меня от него. Он вообще питается энергетическими сущностями типа душ, но больше любит сущности сильных химер, как та, которую я тут прикончил. И да, стареть я перестал. Да и умирать тоже – на мне заживает любая рана. Демон восстанавливает шкурку, так сказать. Так что про иммунитет к оружию я не врал…

– Интересно, кто это был, на дороге, – перебила девушка, отхлебнув воды из мехов. – Мало кто умеет так управляться с одержимыми. Тиссан вот явно не умел.

– Думаешь? – оживился Гвин. – Я думал, это… объединение случайно получилось.

– «Случайно» срастить две непохожих сущности так, чтобы они мирно сосуществовали друг с другом? – фыркнула Ари. – Вот уж вряд ли.

Гвин помолчал. Информация была крайне интересная, хотя нельзя сказать, что такая уж новая. Если по-честному, кантернцу уже давно было не так уж важно, как на самом деле он стал тем, кто он есть. Он этим болел слишком долго, и когда вылечился, вздохнул свободнее. Понял – сколько бы у тебя ни было ответов, вопросов всё равно будет больше.

– Ну, я бы тоже не отказался узнать, кто он такой, – пожал плечами Гвин. – Но когда я очнулся, его и след простыл.

Разговор на какое-то время прекратился. Ари о чём-то задумалась. Гвину, напротив, думать не хотелось. Он смотрел в огонь и слушал унылые песни ветра, свистящего в развалинах, наслаждался долгожданным покоем. После многодневной беготни наперегонки с Голодом уютные посиделки у костра казались ему верхом блаженства. А ещё лучше становилось оттого, что Гвин не один. Пусть Ари оставалась для него незнакомкой, но она была из того редкого вида незнакомцев, которые ни с того ни с сего понимают тебя лучше, чем все давние знакомые. Словно мысли, покидая твою голову, приходят на ум другому человеку, а его мысли летят к тебе. Ну разве это не здорово?

От задумчивости на переносице Ари пролегла морщинка, что делало её строгое лицо слегка забавным. Выглядела она на двадцать с хвостиком, но во взгляде сквозили твёрдость и опыт, какие бывают у бывалых вояк. Только из-за него Гвин дал бы ей больше тридцати. Очертания подбородка и скул имели в себе нечто либрийское, но слишком правильный, утончённый нос наводил на мысли о нейратских корнях. И всё бы ничего, но это признаки взаимоисключающие, потому что у северян совсем другая форма лица.

Кто-то, наверное, назвал бы её хорошенькой, кто-то – даже красивой, но кантернцу было всё равно, как она выглядит. Он давно не обращал внимания на обёртку, потому что по себе знал, насколько она обманчива. Снаружи ты обычный парень, а внутри – жуткая Тварь, пожирающая менее опасных, но всё же на редкость смертоносных тварей. И выглядишь ты на двадцать два, но на самом деле тебе сорок три, а жизненного опыта у тебя на все девяносто. Внешность – обманка. Другое дело – взгляд, манера говорить и вести себя. По ним Ари раскусила Гвина за несколько минут. Не всё, конечно, но основу… Что это говорит о ней? Рыбак рыбака?..

– Тебе не хотелось вернуться в тот день и сбежать от Тиссана?

Вопрос застал Гвина врасплох. Кантернец поймал себя на мысли, что они с Ари уже с полминуты смотрят друг на друга, и смешался.

– Кто, я? – встрепенулся он. – Не-е-е. Зачем оно мне? Я давно привык жить так. Я теперь почти бессмертный и вообще… веду войну со злом! В своём масштабе. Тот человек, который жил у Тиссана, уже не существует. Он спёкся, понимаешь? Умер. Облака ему пухом. А у новой жизни свои прелести. О пропитании не надо беспокоиться, о ранах всяких – тоже. Спешить некуда, обязанностей никаких. Надо только раз в три-четыре недели жрать какую-нибудь особо вкусную химеру, а в перерывах – живи в своё удовольствие! Полная свобода. Хочешь – пей, хочешь – танцуй. Хочешь – каждый день в новом месте просыпайся, ничто тебя не держит. Да многие за такое по доброй воле бы душу демону продали!

Расписывая свои реалии, Гвин даже повысил голос и вдохновенно зажестикулировал. Но Ари хоть и мягко улыбалась, его энтузиазма, похоже, не разделяла.

– Думаешь, никогда не устанешь от жизни? – спросила она тихо.

– Я каждый раз после насыщения как заново рождаюсь, – ответил кантернец, не моргнув глазом. – Пока даже близко не устал.

– Пока ты и жил не так уж много.

– Зато насыщенно. И вообще – кто бы говорил! Уж побольше твоего!

Ари впервые засмеялась – весело, искреннее и очень заразительно.

– Сколько мне по-твоему? – спросила она с хитрым прищуром.

Гвин разом посерьёзнел.

– Мне папа говорил, что с девочками об их возрасте говорить неприлично, – сказал он степенно.

– Хорошо, что я уже не девочка, – ещё одна хитрая улыбка. – Говори, не бойся.

– Ну… – Гвин помялся. – Двадцать пять или тридцать.

– Пятьдесят восемь.

И снова они молча смотрели друг на друга. Гвин с сомнением, Ари – с довольной полуулыбкой. В этой полуулыбке отчётливо сквозил вызов, который кантернец не мог не принять.