К югу от платана

Починить что-то можно, только если ты точно знаешь, где поломано.

Я, правда, считала, что нашему браку не поможет и капитальный ремонт. Хлипкие стены, которые выстроили вокруг себя мы с Флетчем, были единственным, что удерживало нас вместе. И я не сомневалась, что если начну их подновлять, наш брак просто развалится на куски.

Услышав, что машина Флетча отъехала от дома, я взяла свой стакан с чаем, выключила свет в кухне, подобрала в холле сумку и направилась в кабинет.

Дверь в эту комнату часто заедала, и я толкнула ее изо всех сил, но только загнала занозу в ладонь. Тогда я навалилась на нее плечом, и дверь тут же поддалась, а я по инерции влетела в комнату.

– Не смешно, – бросила я, порадовавшись, что хотя бы чай не пролила.

Дом захихикал.

Все последние четыре года я пыталась с ним подружиться, но всякий раз встречала решительный отпор. И все равно, как дура, не оставляла попыток. Не только ради дома, но и ради себя самой. Здорово было бы завести хотя бы одного друга.

– И все равно ты мне нравишься, – сказала я, вытащила занозу из ладони и достала из сумки предложение о покупке, чтобы еще немного над ним поработать.

Пускай Флетчер и гроша ломаного за нее бы не дал, я собиралась предложить за ферму полную цену и надеялась, что вскоре смогу внести задаток.

Зазвонил мобильный и, прежде чем ответить, я взглянула на определившийся номер. Будь это мама или папа, я бы сбросила вызов. У меня сейчас не было сил разбираться с этой историей. Но увидев, что звонит Кибби, я сразу ответила. Моя двоюродная сестра Кибби – Кимберли Гастингс – недавно окончила второй курс колледжа Алабамы по специальности дизайнер интерьеров. У нее был отличный вкус, и нередко она помогала мне с отделкой недавно купленных домов.

– Просто хотела напомнить, что завтра работаю в книжном, так что в офисе меня не жди, – сказала Кибби в трубку. – Марло велела всему персоналу в полдень явиться на экстренное совещание – похоже, случилось что-то важное.

Моя Кибби была настоящей рабочей пчелкой. Всегда в делах. Вечно озабоченно жужжит. Она мало спала, пила слишком много кофе и постоянно куда-то спешила. Мне эта тактика была хорошо знакома. Моим способом справиться с болью был бег, а ее – работа. Сейчас она трудилась на полставки сразу в двух местах: в моем офисе и в книжном магазине. А еще была волонтером в ветеринарной клинике и считалась лучшей в Баттонвуде почасовой няней – как для детей, так и для домашних питомцев.

Мой взгляд задержался на стоявшем на столе фото. Снимок был сделан прошлым летом, во время вечеринки у бассейна в доме моих родителей. Кибби обнимала меня за плечи. По одинаковым высоким лбам, острым скулам, светлым волосам и широким улыбкам сразу было понятно, что мы родня. Только сложение у нас было разное: я словно вся состояла из длинных тощих конечностей, Кибби же, напротив, была низенькой пышечкой. На том фото обе мы, загорелые, сияющие, прятали за радостными улыбками снедавшую нас тоску.

– И что именно? – спросила я.

В «Кроличьей норе», магазине детских книг, Кибби начала работать еще в старших классах. А теперь, став студенткой, подрабатывала там во время каникул. Когда была жива моя тетя Кэролин, она каждую неделю приводила Кибби в книжный на «время сказок» – послушать, как хозяева вслух читают детям книжки. А после гибели родителей Кибби сама стала приходить в магазин. Там ей всегда было тепло и спокойно – помогали как добрые воспоминания, так и радушные хозяева магазина, Марло и Мо Аллеманы. И когда Кибби захотела работать в книжном, моя мать не нашлась, что ей возразить, хотя и знала, что Блу Бишоп тоже числилась в штате. Мама боялась, что такое тесное общение с девушкой из семейства Бишоп запятнает репутацию Кибби, но, к счастью, ее страхи не оправдались. И все же она строго-настрого запретила Кибби упоминать о Блу, словно при одном звуке ее имени на наш дом могло обрушиться проклятие.

К своим антипатиям мама относилась очень серьезно.

– Не знаю, – ответила Кибби. – Но я видела, как возле магазина ошивался какой-то непонятный тип. Может, это с ним как-то связано?

– Непонятный – в смысле незнакомый или в смысле с чудинкой?

– Незнакомый, – рассмеялась она. – Как только узнаю подробности, сразу же тебе расскажу.

Мы попрощались и повесили трубки. Я поработала еще несколько часов, наслаждаясь тишиной, затем решила, что пора и честь знать. Заперла входную дверь и пошла наверх. А тоска потащилась следом и вместе со мной улеглась в холодную постель. Пожалуй, не стоило откладывать визит к Пуговичному дереву в долгий ящик.

Блу

Я никогда не была соней. Ночами чаще всего засыпала лишь на пару часов, но теперь, когда рядом была Флора, мне совсем расхотелось закрывать глаза. Вот так бы смотрела на нее и смотрела.

Колыбель я отнесла в спальню, но большую часть ночи провела на кровати, держа малышку на руках. Всей кожей впитывала ее тепло. Пыталась запомнить звук ее дыхания, ритм, в котором поднималась и опадала маленькая грудка. Изучала ровные линии на ее ладошках, форму на удивление острых ноготков. Мне очень хотелось нарисовать ее профиль, но жаль было выпускать девочку из рук, чтобы достать альбом.

Впервые в жизни я без всяких сомнений могла сказать, что любовь с первого взгляда существует.

Несмотря на наши опасения, Флора и не думала буянить ночью. Она спала крепко и только раз, в час ночи, затребовала бутылочку со смесью. Покормив ее, я поменяла ей подгузник, и она тут же снова уснула.

Время близилось к четырем утра. Я знала, что мне нужно поспать. Но стоило мне закрыть глаза, как Флора издала жалобный писк.

– Ну-ну, – мягко сказала я, бережно придерживая ее головку рукой. – Зачем же так шуметь?

Услышав мой голос, она поначалу притихла, но вскоре принялась извиваться у меня в руках и сердито покрикивать.

– Ну хорошо. Иду. – С Флорой на руках я прошла по освещенному луной дому в кухню, быстро приготовила бутылочку, и мы снова поднялись в спальню.

Остановившись на площадке лестницы, я прислушалась, не доносится ли шума из комнаты Перси. Когда я в прошлый раз спускалась за смесью, из-за двери слышался ее приглушенный голос – она разговаривала с кем-то по мобильному. Мне ужасно неприятно было, что она что-то – или кого-то – скрывает от меня, и с каждым днем уважать ее право на личное пространство становилось все труднее.

Вернувшись в комнату, я с Флорой на руках забралась в старое плетеное кресло-качалку. Флора принялась за смесь, причмокивая на удивление громко для такого крохотного существа. В свете луны в ее серых глазках вспыхивали голубые искорки. Очень скоро она начала моргать, словно ей с каждой минутой все труднее было удерживать глаза открытыми. И наконец сдалась, смежила веки, и темные ресницы полукружьями легли на розовые щечки. Когда я забрала бутылочку, чтобы дать ей срыгнуть, она уже почти спала, лежала у меня в руках теплым расслабленным комочком весом в шесть фунтов.

Шесть фунтов весом. Восемнадцать дюймов ростом. Доктор сказал, что ей не больше трех дней от роду. Все это время заботились о ней хорошо, и я была за это очень благодарна ее неизвестной матери.

– Нет-нет, Флора, не засыпай пока. Ты же не хочешь, чтобы у тебя животик заболел?

Она причмокнула губами в ответ, но по ритму ее дыхания стало ясно, что она уже спит. Не желая сдаваться, я встала и начала ходить с ней по комнате. Я тоже была упрямой.

Проходя мимо окна, я заметила какое-то движение на заднем дворе Аллеманов. И поначалу подумала, что это Мо снова бродит ночами. Но нет, это была Марло. Давненько мне не доводилось видеть, как она танцует в свете полной луны. И я задержалась у окна, наблюдая за ее грациозными движениями, представлявшими собой причудливое сочетание балетных па и тай-чи. Не знаю, существовало ли у этого танца, который она исполняла в лунные ночи, официальное название, но лично я называла его лунный танец. Темная кожа ее, казалось, впитывала лунный свет, и когда Марло взмахивала руками, в ночном воздухе за ними тянулся золотистый мерцающий след.

Мягко похлопывая Флору по спинке, я принялась двигаться в такт с Марло. Но вскоре малышка срыгнула, и мне пришлось оторваться от этого завораживающего зрелища. Я неохотно отошла от окна, сменила Флоре подгузник, поцеловала ее в пушистую макушку и положила в колыбельку, стоявшую на расстоянии вытянутой руки от кровати.

Затем я забралась в постель и укрылась одеялом по самую шею. В голове крутились мысли о Марло, Мо и магазине. О Перси и ее тайнах. О старом доме на ферме и о том, как счастлива я была там когда-то, давным-давно.

Минуты бежали, и в конце концов я задремала. В ту ночь мне приснилась золотая ворона с гордыми черными глазами, державшая в клюве сияющую нить.

4

Блу

Следующим утром, к восьми часам уже умытая и одетая, я сидела за чертежным столом на утепленной террасе, где была оборудована моя студия. Взгляд мой то перебегал с лежавших передо мной рисунков, изображавших зверят в балетных пачках, к спавшей в колыбельке Флоре, то останавливался на окне, за которым виден был задний двор.

Когда я сюда переехала, там царила разруха. Предыдущие жильцы двором явно не занимались, и я, засучив рукава, взялась за дело и попыталась превратить его в место, о котором мечтала с детства. Истоптанную глину сменил зеленый газон, на месте сорняков выросли луговые цветы. На ветвях деревьев теперь покачивались расписанные вручную елочные шарики всех существующих в природе оттенков, создавая иллюзию, будто в моем дворе круглый год царит Рождество. Белый заборчик обвивали гирлянды из разноцветных лампочек, а между двух дубов покачивался гамак.

Сквозь распахнутые окна на террасу проникали свежий утренний воздух и яркий солнечный свет. На улице щебетали птицы, и каждый час раздавался звон колокола из расположенной в паре кварталов от дома церкви. Я же прикладывала все силы, чтобы оставаться на месте. Меня снова звал за собой ветер, и мне так отчаянно хотелось отправиться на поиски утраченного, что трудно было усидеть на стуле.

– Позже, – сказала я, вцепившись пальцами ног в деревянную рейку.

Намного позже.

Мне жутко не хотелось показываться сегодня с Флорой на людях, но Марло не так часто обращалась ко мне за помощью. Честно говоря, можно было по пальцам одной руки пересчитать все разы, когда она о чем-то меня просила. Я не могла ее подвести, а это значило, что через час с небольшим нам с Флорой предстояло отправиться в книжный, познакомиться с новым владельцем и объяснить ему, как проходит ежедневный ритуал открытия магазина. Марло обещала подойти позже, когда сводит Мо к доктору.

Теперь, когда у меня появилась Флора, я уже не так сильно расстраивалась из-за новостей о «Кроличьей норе», и все же от одной мысли, что хозяйничать в магазине отныне будет посторонний человек, у меня все внутри скручивалось узлом. Постепенно печаль как-то улеглась, и я постаралась найти в случившемся плюсы – ведь у Марло теперь станет больше свободного времени и денег, а это самое главное. И все же от чувства, что я теряю нечто глубоко любимое, никуда было не спрятаться. Без Марло магазин никогда не будет прежним. Она сама говорила, что «Кроличья нора» была ее сбывшейся мечтой, в этот магазин она вложила душу и сердце.

– Даже не верится, что Марло продала магазин, – словно прочитав мои мысли, сказала в кухне Перси. Голосу ее аккомпанировал звон посуды. – Точнее, не верится, что никто до последнего ни о чем не догадывался. В этом городе трудно сохранить что-то в тайне.

У меня было на этот счет другое мнение. Перси вот, например, отлично удавалось скрывать, где это она пропадает ночами.

– У нее были на то причины.