Холодный город

– Возьми. Это тоже тебе.

В пакете оказалось ожерелье из богемских гранатов: часть камней была сплетена в сложный узор, остальные усеивали большой медальон – пустой внутри, золотая застежка сломана, будто его сорвали с чьей-то шеи. Украшение покоилось на куче денег. Бумажки – от доллара до двадцатки и несколько евро – были в чернилах и в каких-то красно-коричневых пятнах; все скомкано, перемешано.

– Где ты это взял? – спросила она.

В этот момент Полночь закричала. Тана резко обернулась, и в тот же миг холодные руки Габриэля сомкнулись вокруг нее. Ледяные пальцы впились в кожу чуть ниже ребер. Тане показалось, что ее схватила бронзовая статуя.

Полночь лежала на земле, телефон валялся рядом. Она отбивалась от Эйдана, который сидел на ней и стягивал бархатный топ с ее плеча. Зима схватил его за руку и попытался оттащить от сестры.

Тана колотила ногами по бамперу машины, чувствуя, как Габриэль поднимает ее в воздух. Он прижал ее к своей гладкой и холодной, как камень, груди и уперся ледяным подбородком в голову.

– Спокойно, Тана, – тихо произнес Габриэль, скользнув щекой по ее волосам так, что его шепот раздался где-то у ее горла. Девушку охватил животный, безграничный страх. Она извивалась, выворачивалась, царапалась, как будто опять оказалась в темном подвале, где мать пыталась в последний раз поцеловать ее холодными губами.

– Тише, – повторил вампир. – Все почти закончилось.

– Нет! – закричала Тана, безуспешно пытаясь вырваться. – Нет, нет, нет! Я должна ему помочь! Отпусти меня!

Неожиданно руки Габриэля разжались. Тана, пошатываясь, едва не падая, отошла от него.

Теперь Зима вцепился Эйдану в волосы. Голова Эйдана моталась вперед и назад, Полночь упиралась руками ему в подбородок, пытаясь оттолкнуть. Но он был достаточно близко, чтобы щелкнуть зубами в миллиметре от ее кожи. Его ногти впились в ее плечо, оставив на коже глубокие кровавые царапины. Крики Полуночи поднимались в ночное небо.

На мгновение Тана растерялась, потом бросилась к девушке, нагнулась и схватила ее под мышки. Эйдан посмотрел на Тану, и она поняла, что он ждет ее помощи. Она резко потянула Полночь к себе, Эйдан оскалился и зарычал. Он попытался схватить Полночь за ноги, но та изо всех сил пнула его в грудь. Несмотря на то, что на ней были только тапочки, Эйдан рухнул на колено, задыхаясь, и выставил вперед руку в попытке защититься.

Зима схватил Эйдана за шею. Тот на мгновение обмяк, но потом поднял дрожащие, перепачканные в крови руки, собираясь облизать их. Тана прыгнула к Эйдану, схватила за запястья и принялась вытирать его руки о свое платье. Она не знала, хватит ли этой крови, чтобы стать вампиром, но желания рисковать у нее не было. Эйдан засмеялся, смех звучал приглушено из-за того, что Зима сжимал его горло.

Полночь тихо всхлипывала. Кровь пропитала ее порванный топ, синий бархат стал черным.

Тана взглянула на Габриэля. Тот загадочно смотрел из-под полуприкрытых век.

– Ты ничего не сделал, – сказала она, ткнув дрожащим пальцем в его направлении. Он слегка наклонился в сторону места потасовки, как дерево на ветру, словно Тана поманила его к себе. – Ты мог бы остановить его, но ты просто сидел и смотрел.

– Зараженный, но не обратившийся подвергается в Холодном городе большой опасности. – Габриэль произнес это ровным голосом, но что-то в медленном движении его губ говорило: запах крови и борьба с Таной пробудили в нем голод. – Нужно было позволить этому случиться. Каждый новый вампир в Холодном городе – это лишний рот, а доноров не так уж много.

– Зараженный везде в опасности, – сказала Тана. – И я не хочу, чтобы он умер.

– Рано или поздно мы все умрем, – произнес Габриэль, не сводя глаз с Эйдана. Но потом наклонился и поднял с земли стаканчик с кофе, и остатками ополоснул его пальцы. Тана опустилась на колени на прохладный асфальт и принялась тщательно чистить ногти Эйдана, чтобы под ними не осталось ни капли крови Полуночи.

– Зануда, – тихо сказал Эйдан. Его волосы взмокли от холодного пота. Он улыбнулся Габриэлю и бессильно поник головой, давая понять, что больше не будет сопротивляться.

– Ты у меня в долгу, – сказала ему Тана. – И надеюсь, ты понимаешь, насколько велик твой долг.

Лицо Габриэля, склонившегося над ними, больше не скрывалось в тени, в его глазах отражалось сверкание вывески торгового центра, его кожа была слишком бледной, чтобы принадлежать живому человеку. Зима вскочил, бросив Эйдана и отступив от вампира.

– Что-то не так? – спросил Габриэль. Эйдан потянулся, глядя на звезды.

Полночь, пошатываясь, встала на ноги и вытерла слезы, размазав тушь. Потом она увидела Габриэля и застыла на месте точно так же, как ее брат.

– Красные, как розы – да, это натуральный цвет моих глаз. Разве вы не этого искали? – Габриэль улыбался во все зубы. – Я был тут все время, ждал, пока меня заметят. И я могу дать вам то, чего вы хотите. Могу подарить вечное забвение.

– Хватит, – сказала Тана, стукнув его по плечу. Она вела себя так, будто он обычный человек, которого не стоит бояться, и надеялась, что он тоже забудет о том, насколько опасен. И продолжала притворяться, что контролирует ситуацию. – Прекрати сейчас же. С меня хватит!

Ее слов оказалось достаточно, чтобы Зима опомнился. Он положил руку на неповрежденное плечо сестры.

– Пойдем, тебе нужно к врачу.

– Я не пойду в больницу, – пробормотала Полночь. – Мне нужны только бинты, а их мы можем достать внутри.

– Дженни, – настаивал Зима. – Пожалуйста. Давай вернемся домой.

Она метнула на него гневный взгляд:

– У нас есть все, что нужно. И никогда не называй меня этим именем! Никогда!

Тана посмотрела на Эйдана, все еще смотревшего в небо затуманенным взглядом. Он дышал чаще, как будто не мог вдохнуть полной грудью. Одной рукой он держался за сердце. Кажется, он даже не услышал, когда Тана тихо позвала его по имени.

– Иди с ними, – сказал Габриэль, садясь рядом с Эйданом и закатывая рукав. – Если ты хочешь, я не дам ему пить кровь живых, но нет никаких причин запрещать пить кровь мертвых. Это заглушит голод. Иди, Тана. Мы будем ждать тебя здесь.

Она послушалась.

Глава 10

Когда померкнет белый свет,
И кажется – надежды нет,
Мир «Уходи!» нам говорит.
Могила же к себе манит.

    Артур Гитерман

Прошлой зимой – еще до того, как Тана пропала и, вероятно, заразилась, до того, как Перл начала сходить с ума от страха за сестру, от которой не было вестей, – в школе было общее собрание, посвященное проблеме вампиров. Седьмой и восьмой классы учились в отдельном здании, но пришли все до одного.

Перл спустилась по ступенькам, вытянула шею и стала высматривать сестру. Ученики выпускных классов были гораздо старше нее и казались громкими и пугающими. У некоторых парней была щетина, а девушки одевались так, будто уже учатся в колледже. Утром, когда Перл натягивала свою джинсовую юбку и гольфы, зашнуровывала новенькие ярко-розовые кеды со стразами и собирала волосы в хвост, она думала, что выглядит мило, но теперь чувствовала себя совсем ребенком.

– Перл! – в шуме толпы раздался крик. Обернувшись, она увидела Тану и Полину, они махали ей с другой стороны зала. Тана сложила руки рупором:

– Иди к нам!

Перл посмотрела на своих одноклассников, которые послушно шествовали в первые ряды, а потом решительно протиснулась мимо старших и села рядом с сестрой.

– Я должна быть там, – указала Перл на свою учительницу.

– Здесь будет веселее, – пообещала Полина, заговорщически улыбаясь.

На ней было черно-белое платье в полоску, ярко-оранжевые ботинки и винтажная розовая шляпка с вуалью. Странно было наблюдать за Полиной и Таной в школе – как будто смотришь на ту часть Таны, которую обычно не видно. Дома Тана готовила еду, когда папа забывал (это случалось достаточно часто), хотя знала всего три рецепта (спагетти, салат с куриной котлетой и буррито), умела заплетать косички и при этом не слишком сильно тянуть за волосы (но только если речь шла о французских косичках) и могла починить все что угодно (раковину, унитаз, любимую чашку). В школе она становилась другим человеком: расхаживала в высоких ботинках и кожаной куртке, училась вместе с мальчиками ремонтировать машины и смотрела на всех (кроме Перл и Полины) так, будто собиралась им врезать.

Тана и Полина откинулись на стульях, улыбаясь друг другу через голову Перл. Это выглядело загадочно.

– У нас сегодня особый гость, – сказала директор Вонг своим обычным тоном, в котором слышалось обещание: всякий, кто опозорит школу при госте, горько пожалеет об этом. – Сегодня мы услышим рассказ человека, оказавшегося в Спрингфилде, когда город изолировали. Ясира Баэз, спасибо, что согласились прийти и поделиться с нами своей историей. Давайте поприветствуем ее – как принято у нас в Астелл-риджинал!