Книга Ночи

– А ты пользовался бешеной популярностью, – парировала она.

– Это потому, что я принес лед, – пояснил он, явно не веря ее словам. – Всем нравится парень, который приносит лед.

Чарли могла бы объяснить, насколько ужасными были предыдущие парни, которых она приводила на вечеринки к Барб, и каким замечательным на их фоне казался Винс, но подобное сравнение не польстило бы ни одной из сторон.

– Мне – так точно! – согласилась она, прежде чем поняла, что именно сказала. Она хотела обратить все в шутку, объяснить, что ей нравится лед, а не сам Винс, но его, похоже, ее слова нисколько не встревожили, и через мгновение острый всплеск паники прошел. Просто она пьяна, а люди в таком состоянии частенько мелят всякий вздор.

– Наклонись пониже, – велел Винс.

Чарли повиновалась, и он провел большим пальцем по ее скуле, едва касаясь кожи. Она накрыла их обоих своими волосами, точно занавесом. Винс приподнялся, чтобы поцеловать ее, осторожно, как будто она была хрупкой драгоценной статуэткой. Или сахарной ватой. Или крылом бабочки. В общем, кем угодно, только не занозой в заднице. И не камнем, которым вот-вот запустят в окно. Не Чарли Холл.

Может быть, Винс думал, что именно так и нужно целовать девушек, как сам он целовал ту, чью фотографию и по сей день хранил у себя в бумажнике. Может быть, таков был его способ проявить уважение. Но всякий раз, когда он так делал, Чарли воспринимала это как вызов.

Она наклонилась, положила руку ему на грудь и скользнула пальцами под пояс его пижамных штанов. Ей нравилось, как у него перехватывает дыхание. Нравилось, что с каждым следующим поцелуем его губы становятся все смелее, а язык – развязнее.

Отстранившись, Чарли поспешно стянула с себя и отбросила прочь трусики, не потрудившись снять рубашку. Затем она поползла назад на четвереньках. Винс склонился над ней, накрывая ее тело своим. Его рот скользнул вдоль ее шеи к плечу, а пальцы легли на грудь прямо над сердцем.

Когда тело Чарли содрогнулось от экстаза, она позволила себе без остатка раствориться в этом ощущении, позабыв о сожалениях.

6

Зефирный тест

Чарли со стоном перевернулась на другой бок, постепенно пробуждаясь. Из кухни по всему дому распространялся дразнящий аромат свежесваренного кофе. С улицы доносился размеренный гул воздуходувки, и шуршали разгоняемые ею листья. На вечно протекающем потолке высохшие коричневатые потеки образовывали узоры, как в тесте Роршаха. Вот пистолет, а вон там козел и песочные часы. При гадании на чайных листьях появление этих символов служило неким предупреждением. Потерев лицо тыльной стороной ладони, Чарли встала с матраса.

Пошарив под одеялом, выудила свои трусы и бросила в кучу грязного белья вместе с рубашкой, в которой спала. Обнаженная, она снова плюхнулась лицом на матрас и достала одноразовый телефон. Ей нужен был план получше, чем состоящий в том, чтобы просто (1) заявиться в гостиницу «ЭмДжиЭм» и разочаровать Адама тем, что она не Эмбер, а затем (2) заставить его пойти домой и разочаровать Дорин своим нынешним состоянием.

Но… если «Liber Noctem»   в самом деле у Адама, Чарли хотелось заполучить эту книгу.

«Думаю, я смогу быть у тебя к четверти второго ночи, – напечатала она. – Оставь мне ключ на стойке регистрации, и я просто поднимусь к тебе в номер».

Почти во всех гостиницах, чтобы привести в действие лифт, требовался электронный ключ, и, не дав его Чарли, Адаму пришлось бы самому за ней спуститься. Она надеялась, что он захочет немного облегчить задачу для них обоих.

«Хорошо», – написал он в ответ.

«Тогда до скорого», – добавила Чарли.

Как только она приедет в гостиницу, то получит ключ. После чего отправит Адаму сообщение о том, что передумала, так как ей неудобно идти в номер к незнакомому парню. Зная, что выпивку в казино продают до четырех утра, она предложит встретиться там. Адам, конечно, может быть уставшим – или его разозлит ее смена планов, – но едва ли он откажется от работы из-за ее просьбы спуститься вниз.

Чарли решила, что, завладев ключом от его номера, сумеет проникнуть внутрь, пока он будет ждать ее в баре казино. Если только он не спрятал книгу в стенном сейфе, она ее найдет, заберет – и поминай как звали. Ну а если он и правда положил книгу в сейф, Чарли располагала достаточным количеством сведений, предоставленных Дорин – дата их с Адамом свадьбы, день рождения ребенка, его день рождения, – чтобы угадать очевидные комбинации цифр.

Маскировка для нее также не проблема. Необходимо будет изменить свою внешность настолько, чтобы Адам не узнал ее на записях с камер наблюдения, если вдруг попросит охрану их ему показать. Для этой цели в глубине ящика комода у Чарли имелась целая коллекция париков, аккуратно упакованных в пакеты с застежками-молниями.

Выбрав каштановый, она забросила его в свой рюкзак вместе с тюбиком вызывающе красной помады, блестящим облегающим платьем и парой туфель на плоской подошве, в которых удобно спасаться бегством. После чего переоделась для работы: черная футболка, юбка поверх велосипедных шорт и верные уродливые кроксы.

Раз «Королла» еще может доставить ее в Спрингфилд и привезти обратно, Чарли по силам получить то, о чем прежде она и мечтать не могла – чувство удовлетворения оттого, что обокрала самого Лайонела Солта. Возможно, она даже уничтожит книгу и отправит ему искореженные остатки расплавленного металла.

Завладев «Liber Noctem», она выдаст Адама Дорин, и пусть та сама думает, как вернуть его домой.

* * *

Чарли работала на автопилоте: добавляла «ангостуру» в коктейль «Олд фешен», разбавляла отвратительную водку «Смирнофф» ликером «Шамбор» в соотношении 2:1, принимала оплату. На сцене трио трансвеститов в зловещих блестящих нарядах в стиле «Эльвира: повелительница тьмы» исполняло песни девяностых. Смешивая напитки, Чарли поймала себя на том, что рада хоть чем-то занять руки, чтобы отвлечься от своих лихорадочных мыслей.

До начала осуществления ее плана оставалось еще несколько часов, но она уже ощущала прилив адреналина, была сосредоточенна и, что называется, пребывала в состоянии боевой готовности. Как будто по-настоящему проснулась только теперь, когда нужно разгадать головоломку, сулящую потенциальный триумф и выход за пределы привычной давящей ежедневной рутины, состоящей из пробуждений, приемов пищи, работы и нескольких часов перед сном, которые можно уделить тренировке, стирке, занятию сексом, уборке на кухне или просмотру фильма. И еще, конечно, можно напиться.

Однако из такой давящей ежедневной рутины и складывалась вся жизнь, не предполагающая стремления к недостижимым высотам.

Чарли получила пару зачетов в местном общественном колледже, прежде чем и там тоже основательно все испортила. «Преступники, – вещал ее древний, начавший впадать в слабоумие профессор, – напрочь лишены самоконтроля».   Далее он рассказывал о проведенном эксперименте, в ходе которого перед ребенком клали зефирку и говорили, что если сумеет дождаться возвращения исследователя, то получит не одну, а целых две. Как показали результаты, нетерпеливые дети, съедавшие выданную им зефирку, в будущем с большей долей вероятности превращались в преступников, совершали безрассудные поступки, превыше всего остального ценили удовольствия и азарт, крали, когда думали, что им это сойдет с рук, и лгали ради собственной выгоды. В общем, те, кто постоянной выгоде предпочитал мимолетные радости.

Чарли налила три рюмки шартреза с ярко-зеленым, точно яд, отливом, потом смешала коктейль «Грязный мартини» и опустила в его мутные недра оливки.

Одновременно она перебрала в уме все, что может пойти не так. Вспомнила и о хранящихся в кабинете Одетты чеках, в одном из которых значилось имя того мертвого парня, который хотел продать украденную страницу из «Liber Noctem». Если остальная часть книги также у него, а Адам выступал всего лишь посредником, то весь прекрасный план Чарли полетит псу под хвост, и никакая добыча ей в гостиничном номере Адама не светит. С другой стороны, знай она имя парня в твидовом костюме, могла бы потом заявиться к нему домой.

Возможно, не так уж и сильно она изменилась.

Если бы в детстве кто-нибудь положил перед ней зефирку, она бы сразу же ее съела, потому что взрослым доверять нельзя: они далеко не всегда выполняют свои обещания.

В десять вечера Чарли полагался получасовой перерыв, в течение которого она получала возможность сходить в туалет и чего-нибудь перехватить, прежде чем снова включиться в работу до часу ночи – с еще одним перерывом всего на пятнадцать минут. Обычно она бегала за раменом в «Дайкайдзю» (это заведение находилось всего в нескольких кварталах от бара), но сегодня заскочила в круглосуточный магазин на углу и купила порцию макарон с сыром (их надлежало перед употреблением разогреть в микроволновой печи), упаковку основательно сморщившегося винограда и бутылку кокосовой воды.

На обратном пути она выпила воду, выбросила виноград в мусорный контейнер и, пройдя через большие черные двойные двери «Экстаза», направилась прямиком в комнату отдыха. Которая технически являлась частью кулис, но там имелась микроволновка и место, чтобы присесть.

Поскольку исполнители были на сцене, против присутствия Чарли никто не возражал. Она шагнула к атласному розовому дивану, обивка которого пока несильно пострадала от моли. На длинном зеркальном трюмо грудой громоздились всевозможные косметические средства. Кронштейн прогибался под весом сверкающих сценических костюмов, грозя вот-вот рухнуть под их тяжестью. На вбитом в стену крючке в ожидании возвращения владельцев висело несколько забытых предметов туалета, включая и темно-красный атласный брючный костюм, который Чарли очень хотелось заполучить. На маленьком приставном столике рядом с диваном стоял грязно-кремовый стационарный телефон.

Основная зона «Экстаза», включающая бар и сцену, была не такой уж большой и могла вместить около сотни человек, стоящих плечом к плечу. Плюс еще тридцать с учетом расположенного в подвале теневого салона Бальтазара. Из раздевалки с микроволновкой, на стеклянной платформе которой крутились сейчас купленные Чарли макароны с сыром, в заднюю часть помещения вел только один коридор. Прямо напротив него находилась большая металлическая дверь в кабинет Одетты.

«Я лишь одним глазком посмотрю на чек», – уверила себя Чарли. Имя клиента ведь не является секретом. Чарли собственноручно пропустила его кредитку через терминал и дала ему чек на подпись и ручку. Будь она повнимательнее, то уже знала бы интересующую информацию.

Пройдя по коридору, Чарли постучала в дверь кабинета Одетты и, не получив ответа, вошла внутрь. Стены здесь оказались оклеенными обоями с рисунком из сверкающих золотых ножей. В центре комнаты стоял фиолетовый стальной стол с порошковым покрытием, а на нем – включенная латунная лампа. Вдоль задней стены тянулась книжная полка в стиле ар-деко, заваленная стопками бумаг. Рядом с ней обнаружилась вторая – стальная – дверь, оставленная приоткрытой. За ней находилась каморка для утех. Стоя на пороге, Чарли видела, что она маленькая и хорошо организованная, с собачьей клеткой в одном углу и крестом Святого Андрея, занимающим большую часть пространства.

Одетта Чарли нравилась – и работать в «Экстазе» тоже. Одетта позволяла ей заказывать сухой лед, настаивать водку на лимонах, имбире или перце в больших стеклянных чанах, которые хранились в прохладном месте под сценой. Чарли получала зарплату и приличные чаевые, а если кто-то доставлял ей неприятности, его выводили прочь из заведения.

Глупо было рисковать хорошей работой ради чего-то, что на самом деле не имело значения. Даже если и найдет книгу, что с того? Ну, получит она принадлежащую Солту вещь, но это будет несравнимо с тем, что он отнял у нее.

Однако пока в ее голове проносились подобные мысли, пальцы перебирали лежащие на столе Одетты чеки. Итак, зефирный тест Чарли Холл с треском провалила, поскольку не в состоянии контролировать свои порывы и не совать любопытный нос куда не следует.

А вот и он – нужный ей чек за «Четыре розы» стоимостью 4 доллара 25 центов. Парень добавил всего пятьдесят центов чаевых, жадюга, но, как известно, нельзя плохо говорить о мертвых. А звали его Пол Экко. Чарли засунула чеки обратно в неоново-фиолетовый конверт и застегнула его, мысленно повторяя имя парня. Она схватила ручку, намереваясь записать имя на руке, а потом быстренько вернуться в комнату отдыха, как вдруг вошла Одетта.

При виде Чарли она вздрогнула.

«Черт, – выругалась про себя Чарли. – Черт. Черт. Черт».

– Шарлотта? – окликнула ее начальница строгим, как у школьной учительницы, голосом.

Должно быть, таким же тоном она обращалась к своим клиентам, прежде чем отхлестать их плетью, а потом выставить счет за оказанные услуги.

– Прошу прощения, – тут же среагировала Чарли, вскидывая вверх руку. – Я искала ручку.

– Это мои ручки, дорогуша. – Одетта все еще казалась раздраженной, но, похоже, поверила, что преступление Чарли состоит именно в том, в чем она только что призналась.