Книга Ночи

Присутствие Иерофанта в переулке рядом с телом Пола Экко наводило на мысль, что убийство, весьма вероятно, совершил мрак.

– Как получилось, что вы вышвырнули того парня, который прошлой ночью пытался убедить вас что-то продать от его имени? – поинтересовалась Чарли.

– Знаешь, почему этого парня называют Джоуи Эспиринсом? – перебил ее Бальтазар, кивком головы указав на своего приятеля.

Чарли лишь плечами пожала, ощутив скрытую угрозу, пришедшую на смену дружелюбной улыбке Бальтазара.

– Потому что ему нет равных в избавлении от тех, кто приносит сплошную головную боль. Вроде тебя, например. Ты отлично себя проявила, Чарли. Была одной из лучших. Возвращайся к работе, тогда и поговорим. В противном случае убирайся.

Чарли вернулась в бар и занялась приготовлением коктейля для Бальтазара, мысленно внушая себе, что убийство Пола Экко ее совершенно не касается. Выпивку он заказал самую заурядную, на чаевые поскупился. Теперь он мертв, что верно, то верно, но каждый день погибает много людей. В любом случае, книга, вероятно, у Адама.

Чарли отнесла клиентам их заказ, и тут к ней обратился парень с аккуратно подстриженной козлиной бородкой и локонами. Он требовал подать ему абсент, проделав все полагающиеся манипуляции со струйкой воды и поджиганием сахара, – причем то же самое следовало повторить и для пяти его друзей. А на противоположной стороне барной стойки обнаружился рьяный любитель виски, который хотел обсудить относительную дымность и соленость «Спейсайда»[10 - Марка шотландского виски, производимого на одноименной винокурне.].

Ко времени закрытия «Экстаза» Чарли собрала волосы в два взмокших от пота хвостика и обтерла шею влажным полотенцем. Бальтазар и Джоуи Эспиринс исчезли. Музыканты сидели вместе в углу с Одеттой, попивая бледно-фиолетовые коктейли «Авиация». Чарли закрыла кассу и спрятала в карман заработанные за ночь чаевые.

– Ты именно этим хотел заниматься по жизни? ?поинтересовалась Одетта у одного из исполнителей.

– Нет, милая, – ответил он. – Матушка мечтала, чтобы я стал врачом.

Загружая посудомоечную машину, Чарли услышала дружный смех. Один из помощников бармена, Сэм, подметал битое стекло.

Вдруг распахнулись двери, и вошел бородатый парень в темно-зеленой рыбацкой куртке, тень которого имела форму распростертых за спиной крыльев.

– Мы уже закрыты, – крикнула Одетта, поворачиваясь на стуле и делая широкий жест рукой. – Приходи в другой раз, дорогуша.

Бородатый мужчина скользнул взглядом по Одетте и сидящим за ее столиком музыкантам-трансвеститам, затем посмотрел на Чарли.

– Мисс Дамиано? – спросил он, и она не сразу сообразила, что обращается он именно к ней. В следующее мгновение она с ужасом поняла, что это тот самый человек, который по телефону выдавал себя за покойного Пола Экко.

– Чарли Холл, – представилась она, указывая на себя.

В конце концов, здесь ведь лаунж-бар, куда ежедневно приходит много народу, да и телефоном пользуются часто. Едва ли у нее настолько запоминающийся голос, чтобы этот бородач узнал ее по нему.

Пока он целенаправленно шел к барной стойке, Чарли поняла, что он принял решение. С каждым шагом тень его становилась все больше, перья удлинялись, а затем стали наползать на Чарли, подобно туману.

Сидящие в противоположном конце комнаты исполнители ахнули, а Одетта встала так поспешно, что уронила на пол стул.

Чарли замерла на месте. Когда темная тень протянула к ней свои похожие на лезвия пальцы, она отпрянула, налетев спиной на полки, и стоящие на них бутылки протестующе зазвенели.

В следующее мгновение все исчезло, как будто и не было ничего. Тень бородатого мужчины выглядела совершенно нормальной и неизмененной. Даже не в форме крыльев.

– Абракадабра, сучка, – с ухмылкой произнес он, опершись рукой о поцарапанную деревянную барную стойку.

7

Взгляд в прошлое

До появления Рэнда Чарли и помыслить не могла, что невзлюбит кого-то пуще Трэвиса.

Рэнд был одним из маминых приятелей, также увлекающихся предсказаниями по хрустальному шару и картам Таро. Он был настроен крайне скептически, когда Алонсо «говорил» через Чарли, и в целом имел невысокое о ней мнение, поэтому Чарли удивилась, когда однажды мама объявила, что он ждет ее у них в гостиной.

– И что ему нужно? – спросила Чарли.

– Сказал, что сделал расклад и узнал нечто для тебя важное. Вот и решил сообщить тебе лично. – Мама кипятила зеленый чай в чайнике с несколькими кусочками кварца на дне – для ясности мысли. – Иди же. А я присоединюсь к вам через минуту.

Рэнд сидел на диване. Его усы казались еще длиннее, чем раньше. Кончики их с помощью воска были загнуты вверх в стиле, который сам он называл «имперским», а все остальные – «хипстерским». Одет он был в твидовый пиджак, слегка залоснившийся на локтях, и протертые на коленях брюки. Все это в совокупности придавало ему приветливый вид, нечто среднее между профессором, старомодным владельцем салуна и богатым дядюшкой Пеннибагсом из «Монополии».

Одним из его главных трюков было убеждение пожилых женщин в том, что он особенный и что они благодаря своей связи с ним тоже становятся особенными. Чарли понятия не имела, что Рэнд был мошенником, которому Алонсо спутал все карты.

– Садись, – велел он, похлопав по дивану рядом с собой, но она предпочла стул, который стоял настолько далеко, насколько, по ее мнению, было допустимо без опасения показаться грубой.

Рэнд одарил ее слишком широкой и явно фальшивой улыбкой, которую взрослые частенько нацепляют, общаясь с детьми.

– Мама, наверное, сказала, что мне нужно кое-что тебе сообщить.

Чарли никак не отреагировала, продолжая просто смотреть на него. Если жизнь с Трэвисом чему ее и научила, так это тому, что стремиться угождать взрослым совсем необязательно.

Рэнд прочистил горло, наклонился вперед и продолжил:

– На самом деле я должен передать тебе кое-что от Алонсо.

Чарли открыла было рот, чтобы возразить, но тут сообразила, что этого делать нельзя. В противном случае ей пришлось бы признать, что Алонсо не настоящий.

– Видишь ли, – внушал Рэнд, глядя ей прямо в глаза, как будто точно знал, о чем она думает. – Он пришел ко мне во сне и попросил объяснить тебе, как важно, чтобы ты мне помогла. Ты веришь в Алонсо, не так ли?

Позже она пожалеет, что не высказала никаких возражений. Увы, у нее не хватило ума сразу объявить, что, поскольку Алонсо говорил через нее, она с ним не знакома. Нужно было со слезами на глазах уверить Рэнда, как   ненавистно ей служить каналом связи для колдуна, который и так уже достаточно у нее отнял. Увы, но в то время она еще не являлась мошенницей, в которую Рэнд ее в скором времени превратит.

К тому же она была слишком напугана. Чувствовала себя загнанной в угол, пойманной. Поэтому просто кивнула.

– Хорошо, – подытожил Рэнд. – В эти выходные ты пойдешь со мной на вечеринку. Скажи своей маме, что тебе очень этого хочется.

– Сексом заниматься я не буду, – сообщила ему Чарли.

На лице Рэнда появилось изумленное выражение, быстро сменившееся оскорбленным.

– Это не…

– И раздеваться тоже не стану, – добавила Чарли на случай, если он с первого раза не понял, что она имела в виду. Мать внушила ей, что, когда парни просят хранить секрет, обычно это касается секса.

– Все, что тебе нужно будет делать на вечеринке, это лгать, – злобно прошипел в ответ Рэнд. – Во вранье-то ты отлично поднаторела, не так ли?

В его устах это замечание чрезвычайно походило на угрозу. Когда мать спросила Чарли, не хочет ли она пойти с Рэндом, та уверила, что только и мечтает об этом.

Гораздо позже Чарли поймет, что матери не следовало с подобным мириться. Двенадцатилетним девочкам не пристало шляться со взрослыми дядьками, особенно малознакомыми. Но ее мать тогда много работала и была так занята, что без проблем отпустила Чарли на несколько часов в выходные.

Вечеринка проходила в Беркшире. Чарли молча сидела на пассажирском сиденье машины Рэнда, игнорируя всякие попытки ее разговорить. Он позволил ей выбрать станцию по радио и даже заехал в «Макдоналдс», разрешив заказать все, что пожелает (Чарли выбрала картошку фри и молочный коктейль). Также он поведал забавную историю о ее матери.

Как бы Рэнд ни пытался, ненависть Чарли к нему нисколько не угасла, но от поездки она получила истинное удовольствие.